Если башмачок подойдет…

Николас съежился на своем стуле. Слабый стон вырвался из его сжатых губ.
Когда учитель снова поднял линейку, Аннабелл бросилась вперед. Она быстро пересекла комнату и схватила учителя за предплечье. Второй рукой она выбила из его пальцев деревянную линейку. С громким стуком линейка упала на пол и скользнула под письменный стол.
Ошеломленный мужчина отшатнулся, затем повернулся лицом к ней. Его узкое лисье лицо исказилось гневом.
— Что? — сердито воскликнул он. — Кто вы такая? Как вы смеете вмешиваться?!
— Я мисс Аннабелл Куинн. Новая гувернантка его светлости. И вы никогда больше не ударите его подобным образом.
Он нахмурился, пристально разглядывая ее карими глазами с ног до головы.
— Гувернантка? Лорд Саймон не сообщал мне, что в замке ожидается новая служанка.
Не трудно догадаться, подумала Аннабелл. Лорд Саймон не выказывал особого интереса к образованию племянника. С чего бы он стал упоминать о таком незначительном событии, как появление гувернантки? Ответ ясен, не стал бы.
Девушка посмотрела на Николаса, сидевшего очень тихо. Сгорбившись и опустив голову, он будто надеялся стать незаметнее. Краем рукава он украдкой стирал что-то с грифельной доски, лежавшей у него на коленях. Горячее желание защитить его охватило девушку. Она никому не позволит обращаться с ним дурно. Ни этому учителю, ни самому лорду Саймону.
— Его милость нанял меня на службу только вчера, — сказала она учителю. — Впредь я буду наблюдать за занятиями его светлости.
— Прошу прощения? Если бы лорд Саймон был недоволен моими уроками, он бы сказал мне об этом. Ведь он знает, что я образцовый учитель.
«Вы хулиган и обидчик слабых, вот вы кто».
Аннабелл проглотила дерзкий ответ. Ее шаткое положение здесь требовало, чтобы она держалась миролюбиво и сдержанно. Не важно, что она презирала этого человека. В любом случае было бы неуместно бросаться оскорблениями при Николасе. Он еще слишком мал.
— Я здесь, чтобы удостовериться, что его светлость получает всестороннее образование, — сказала она. — Я должна также обеспечивать его безопасность любыми необходимыми способами. А теперь скажите мне, что он такого сделал, чтобы заслужить столь суровое наказание?
— Он занимался ерундой, вместо того чтобы внимательно слушать мою лекцию по истории. — Учитель выхватил грифельную доску с колен мальчика и сунул ее Аннабелл. — Вот, полюбуйтесь, как он слушал урок!
Девушка взглянула на выполненный мелом набросок лошади. Николас пытался стереть его, но сохранилось достаточно, чтобы понять, что у мальчика необычайный талант к рисованию. Прекрасное изображение вызвало в памяти фигурку кавалериста, которую он сжимал в руке прошлым вечером. Когда она, поужинав, вернулась к нему в спальню, армия оловянных солдатиков была убрана, а мальчик лежал в постели и крепко спал — или по крайней мере притворялся, что спит. Девушка была довольна, что он послушался ее безо всяких возражений.
Однако теперь он действовал, похоже, из страха перед наказанием. Она подозревала, что малыш редко — если вообще хоть когда-нибудь — видел доброе отношение к себе со стороны этого человека или лорда Саймона. Так с чего бы ему ожидать чего-то иного от нее? Согласно своему опыту, он ожидал, что она станет докладывать о всех его проступках его презренному дяде.
— Я вижу только, что у его светлости изумительный талант художника. — Она отдала доску снова Николасу. — Подобный дар надо поощрять, а не наказывать. А теперь, будьте любезны, назовите мне свое имя.
— Преподобный Персиваль Бантинг, — произнес он тоном раздражающего превосходства. — Я викарий церкви Святого Джерена в поселке.
Викарий? Удивленная Аннабелл только теперь заметила жесткий белый воротник-стойку, обрамлявший ворот его сутаны. Она никогда бы не подумала, что он священник. Единственный служитель церкви, которого она знала в Йоркшире, был дородным весельчаком, любившим детей. Полная противоположность этому угрюмому брюзге.
— Значит, учитель его светлости болен? — смущенно спросила она. — Вы его заменяете?
— Совсем наоборот. Я один руковожу образованием его светлости. — Его губы сжались в угрюмую линию. — Во всяком случае, мне было позволено так считать.
— А как же ваши обязанности в приходе? Посещение больных, сочинение проповедей, отправление богослужений…
— Помощник викария прекрасно справляется с повседневными делами в мое отсутствие. А все остальное я могу делать по вечерам, когда возвращаюсь к себе.
Аннабелл ухватилась за возможность доказать свою полезность.
— Значит, мое присутствие здесь позволит вам больше времени уделять своим неотложным делам.
Он выпрямился с надменным видом.
— Нет более важного и неотложного дела, чем подготовить герцога Кеверна с честью занять принадлежащее ему по праву место пэра королевства. Вам не превзойти меня в деле выполнения этой задачи. В конце концов, я в свое время читал лекции в Оксфорде.
Оксфорд! Эта новость привела Аннабелл в замешательство. Она ожидала, что учитель Николаса имеет скромное образование, что его легко будет заменить. Но мистер Бантинг оказался профессором высшей квалификации — что делало ее собственное положение еще более шатким.
Словно проникнув в ее мысли, он подступил к ней ближе с самодовольной ухмылкой на узком лице.
— А каковы, позвольте спросить, ваши достижения?
— Я преподавала в прекрасной академии в Йоркшире, — бойко ответила она. — Я сведуща во всех предметах от математики до литературы. В противном случае лорд Саймон никогда бы не нанял меня.
Аннабелл твердо выдержала его взгляд. Ни на миг не отвела глаз, без колебаний приукрасив действительность. Стоит мистеру Бантингу узнать, что она всего лишь преподавала этикет в школе для девочек, он тут же пожалуется лорду Саймону, и ее немедленно вышвырнут вон.
И тогда Николас останется без защитника. Окажется в полной власти этого самовлюбленного бессердечного человека. Станет жертвой его жестоких прихотей.
— Йоркшир, — проворчал мистер Бантинг, покачивая головой. — Что там еще осталось, в этом провинциальном месте, кроме овец и вересковых пустошей?
— Йоркшир не более провинциален, чем Корнуолл, — возразила Аннабелл. Она наклонилась и вытащила линейку из-под стола. — А теперь, без сомнения, вы согласитесь со мной, что не стоит больше попусту тратить драгоценное учебное время. — Не спросив у него разрешения, она уселась на ближайший стул и положила линейку к себе на колени.
— Что это вы делаете? — раздраженно спросил учитель.
— Я намерена наблюдать за вашими занятиями. Мне будет очень полезно знать, как продвигается обучение его светлости.
Викарий несколько мгновений сердито смотрел на нее, словно раздумывал, уместно ли будет попытаться выставить ее из класса. Затем, взметнув полами черной сутаны, подошел к доске.
— Поступайте, как вам угодно, — пробормотал он. — Но я рассматриваю это как оскорбление и намерен непременно обсудить этот вопрос с лордом Саймоном.
Аннабелл приложила все силы, чтобы сохранить спокойное выражение лица. Не время было снова вступать в пререкания с викарием. Он только использует это как лишний аргумент, когда пойдет на нее жаловаться. А он обязательно пойдет, она в этом не сомневалась. Она только надеялась, что не подаст ему новых поводов для жалоб.
Мистер Бантинг откашлялся, прочищая горло. Затем начал монотонно рассказывать о британских колониях, попутно зачитывая длинный список имен и дат из тетради, лежавшей открытой перед ним на столе. В считанные минуты Аннабелл была по горло сыта его скучной отупляющей лекцией. Викарий нудно распространялся о малоизвестных политических и исторических событиях, вряд ли способных пробудить интерес у восьмилетнего мальчика.
И в самом деле, Николас более охотно глазел в окна, расположенные позади викария, где сияло небо, очистившееся от вчерашних туч, и чайки парили в голубой вышине. Аннабелл самой стоило немалых усилий не отвлекаться и слушать лектора. С течением времени ее муки все больше усиливались.