Секретный фронт
Женщины с испугом отодвигались все дальше и дальше, завороженно устремив взоры на стоявшего в центре сомкнутого, угрожающего строя молодого темнолицего офицера, решительного и беспощадного. Еще одна минута, и его терпение лопнет, как туго натянутая струна, и тогда может случиться страшное, непоправимое…
Это понял прежде всех бывший фронтовик Ковальчук, человек, познавший губительную силу оружия. Он выступил на шаг из толпы и, бесстрашно встретившись с разъяренным взглядом офицера-пограничника, выкрикнул, чтобы услыхали все, чтобы даже эхо далеких ущелий повторило его слова:
— Кондрат! Невенчанный! Вот он, пособник и кат!
Толпа расступилась, и Кондрат остался один, ссутулившийся, с опущенными руками, с испуганно бегающим, трусоватым взглядом.
Галайда двинулся навстречу Дмытру, переспросил его и тогда подошел к Кондрату.
— Ты?
— Ни! Ни! — закричал Кондрат.
— А кто?
— Они. — Кондрат махнул рукой, указав на лес и горы.
— Кто они? — Галайда был неумолим.
— Они! — Кондрат боялся произнести имена: и зараз смерть и тогда смерть.
— Кто? — Галайда поднял пистолет. — Ты мэнэ чув?
— Чув, чув…
— Колы чув, поняв: со зверями я зверь. Кто?
— Скажу тихо, тихо, на ухо, скажу, пан офицер.
Галайда наклонил голову, и Кондрат, приподнявшись на носках, горячо прошептал:
— Бугай, «эсбист» Очерета.
— Где пограничник?
— Не знаю. — Кондрат затрясся. — Увезли его.
— Врешь! — Прищуренные глаза Галайды презрительно смотрели на Кондрата. — Мы найдем его, а ты помрешь, зраднык Украины.
— Покажу могилу… покажу… покажу… — Кондрат размазывал слезы по лицу, а люди, отстранившись, глядели на него страшно, как на зачумленного.
Кондрат слабыми, будто ватными ногами шагал впереди капитана. С ними шли Денисов и Магометов, Сбоку от Кондрата прыгал и ярился Ланжерон. Его вел инструктор.
Автоматчики захватили с собой щупы, обычно служившие для отыскания схронов, и саперные штыковые лопаты.
Жена Кондрата и двое детишек-семилеток, мальчишка и девчонка, еле поспевали за процессией, направлявшейся к могиле Путятина.
Галайда оставался жестко собранным и, кроме поставленной перед собой цели, старался не думать ни о чем. Свое поведение он считал правильным, оружие, взятое наизготовку, все-таки подействовало. Угрызения совести не мучили его. За превышение прав он готов был нести любую кару, но как в данной ситуации можно было поступить иначе, он не знал. «Ты ему азбуку коммунизма, он тебе нож в пузо! Нет, нет и нет!» В такт быстрому строевому шагу оттачивал свои мысли Галайда, плотно сцепив челюсти и не позволяя иссякнуть гневу.
Могилы в общепринятом понимании не было.
Кондрат постарался сгладить яму и замаскировать ее листвой, валежинами и мелкими камешками. Прошло немного времени, грунт еще не осел, и яму невозможно было отличить от местности.
— Тут, — указал Кондрат и подвинул ногой валежник.
— Давайте! — приказал Галайда.
И солдаты застучали о камни лопатами. В пяти шагах от ямы, отрешенно опустив длинные руки, стояли председатель сельсовета, а за ним Дмытро Ковальчук, чувствовавший себя героем дня. Он даже сам попытался взяться за лопату, но его отстранил старшина.
— Ты понятой, — сказал он.
Капитан Галайда, упорно, не мигая, следил за сильными взмахами лопат, и сурово сжатые губы выдавали его напряжение.
Когда лопата старшины вдруг наткнулась на мягкое, все остановились. Кондрат, подавшийся было вперед, испуганно отпрянул.
В яму спрыгнул Денисов, взялся первым за обернутое в рядно тело. Денисову помог Магометов, и они вытащили труп на край ямы, а потом перенесли его подальше, на жухлую и ломкую траву.
— Фельдшера нет в селе? — спросил Галайда председателя сельсовета, безучастно наблюдавшего за всем.
— Що? — Стряхнув с себя оцепенение, тот беспомощно замигал белесыми ресницами.
— Я спрашиваю: фельдшера нема на селе?
— Нема фершала. Був, а зараз нема.
— Где он?
— В прошлом роци вбыли. Завязал рану прикордоннику.
Не разворачивая рядно и пока не опознавая убитого, труп положили на плащ-палатку и понесли вчетвером. Председатель сельсовета вызвался сам сделать гроб.
— Не нужен гроб. Довезем к себе и там похороним с честью. — Галайда приказал взять телегу у Кондрата и запрячь его коней.
Кондрат суетливо помогал исполнить приказ: укреплял постромки, вытаскивал гриву из-под хомутов, подвесил на крюк цибарку и, втащив на задок ясли, засыпал их половой.
— Чего он так старается, товарищ капитан? — спросил старшина Пивоваров. — Как он? За арестованною или как?
— Он поедет на своей мажаре, — объяснил Галайда. — Пускай забирает семью и пожитки.
— А Путятина куда?
— На машину. Исполняйте!
Сомнения возникли в одном. Забирая в город семью Кондрата, капитан сохранял им жизнь. Но разве месть не ждет также и Ковальчука?
— С нами или остаетесь? — спросил Галайда у Ковальчука.
— Тикать не хочу. Только ось… — Тот помялся. — Нечем их встретить.
— Понятно. — Галайда приказал старшине Пивоварову выдать Ковальчуку автомат и три диска. — Остаетесь комендантом этого дома, товарищ Ковальчук. Никого не пускать, коров доить! Будем сюда наведываться…
Казалось, все не по правилам делал этот молодой офицер с самого начала. И наконец, это вручение автоматического оружия малоизвестному человеку.
Осторожный старшина заколебался, попробовал намокнуть, но Галайда взглядом оборвал его.
— Яки маете вопросы? — спросил Галайда у селян.
— Можно мени? — Председатель сельсовета отвел капитана в сторону. Ось вы дали оружие Ковальчуку, а нам?
— А вам зачем?
— Для того же самого.
— Ковальчук будет бить по бандитам, а вы по кому?
— Так що, чужак Ковальчук, може, ему вирытэ, а нам ни?
— Вы крутили, молчали, а Ковальчук прямо сказал, храбро…
— Нам страшнее, у нас хозяйство, а ему що? А потим нема у нас оружия. Выдали бы нам оружие для обороны, мы бы держали наряды; пришли бандиты, разве мы допустили бы людей варить…
Председатель говорил искренне. Галайда пообещал доложить его просьбу начальству: сам он такого вопроса решать не имел права.
— Дадите, мы вам будем складывать бандитов у ворот…
— А как остальные думают?
— И по-моему, и по-своему, кто как.
— Может, спросить их?
— Нельзя. Будет оружие, тогда и спрос.
— До побачення! — Галайда смягчился и подал руку председателю. Решат, приеду!
Машины и вслед за ними подвода с семьей Кондрата тронулись с места. Селяне молча провожали отряд. Ни одна баба не запричитала, никто не пожалел Кондрата; да и чего было жалеть: уходил от смерти со всей семьей. И конская упряжка с ним, да еще навалил на телегу харчей и пожитков. Увозят его под охрану, а тут налетят банды и пустят все по ветру. У Кондрата все ясно, а у них? Остается один Ковальчук с автоматом. Надолго ли хватит у него патронов в круглых тарелках, что доверили ему?..
…Экспедиция в Крайний Кут была закончена менее чем за сутки. Бахтин внимательно выслушал доклад Галайды, объявил ему благодарность и тут же позвонил во Львов, генералу Дуднику.
Замученного бойца решили похоронить в Богатине с воинскими почестями.
Недолго удержалось хорошее настроение. В середине дня Солод доложил Бахтину о поведении Галайды в село Крайний Кут. Как выяснилось на экстренном допросе Кондрата Невенчанного, капитан применил недозволенные методы и вместо благодарности заслуживал наказания.
— Дело трибунальное, товарищ подполковник, — со вздохом закончил Солод и протер очки отутюженным белым платком.
— Не спешите с выводами, — остановил его Бахтин, — я сам поговорю с Галайдой. Он еще здесь?
— Здесь, товарищ подполковник. Уточняется ритуал похорон героя…
— Героя?
— Простите, занявшись капитаном Галайдой, я упустил рядового Путятина. — Солод попросил позволения и, перелистав показания Кондрата, зачитал то место, где сообщалось о поведении захваченного в плен пограничника. На вопрос, кто его мать, Путятин ответил: «Родина!» В ответ на вопрос Бугая, кто его отец, солдат ответил: «Сталин!» Когда его спросили, за что он получил медаль, Путятин ответил: за то, что уничтожал предателей Родины.