Романтические сны

Словно прочитав ее мысли, Люк слегка прищурился. На миг Либ показалось, что он сейчас привлечет ее к себе и поцелует. Но Люк не пошевелился. Либ отвернулась, многозначительно кашлянула, пытаясь придумать, что сказать, но в голову, как назло, ничего не приходило. Люк чертовски сексуально выглядел.
Он присел на корточки возле машины и заглянул под шасси.
— Давненько я не лежал под машиной, — признался Люк, слегка улыбаясь. — С чего начнем?
Удачный момент был упущен.
Либ глубоко вздохнула, чтобы скрыть досаду, и произнесла:
— Сначала нужно посмотреть, сможем ли мы вместе уместиться под этой машиной. Ты, кстати, не страдаешь клаустрофобией?
— Вообще-то нет.
— Отлично, — кивнула Либ. — Я полезу первой, поскольку мне нужно больше места, чтобы двигаться, а ты уж постарайся втиснуться рядом.
Влезая под ее маленькую машину, Люк понял, что она не шутила — он в прямом смысле этого слова втиснулся. Это была настоящая пытка — их тела плотно соприкасались. От этой близости сердце его бешено заколотилось, и он едва удержался, чтобы не поцеловать ее.
— Ну, так что я должен делать? — Люк с трудом заставил себя думать о глушителе. — Сомневаюсь, что вообще смогу хоть чем-то помочь, я и руками-то едва шевелю.
Либ взглянула на него, и в ее глазах запрыгали веселые чертики.
— Уютно здесь, да? — заметила она. — Подержи-ка вот это… — Люк неудобно повернулся и протянул вверх руку. — А я… затяну вот это…
Люк почувствовал, как Либ напряглась, пытаясь достать до рычага. Голова и плечи ее были слегка приподняты, и Люк, ругая себя за это, сунул другую ей под шею и помог укрепить зажим.
— Порядок! — возвестила Либ. — Один готов. — Она опустилась на его руку. — Пожалуй, сейчас впервые я бы предпочла ремонтировать свою машину в гараже, и пусть там будет домкрат.
Ее волосы были такими мягкими! Черт возьми, лежат вдвоем под этой чертовой машиной, обнявшись, словно любовники, и если она чуть повернет бедро, то непременно почувствует, как напряглась его плоть. И что тогда?
— Подержи, — велела Либ, и он снова поднял кверху руку. — Спасибо.
— Я не могу играть с тобой в эти игры, Либ, — вдруг признался Люк. — Даже если бы я и хотел завести роман, кстати вовсе не хочу, я бы выбрал ту, которая не сбежит отсюда через неделю.
— Мудрое решение, — похвалила Либ, снова с благодарностью принимая его помощь. — Но, кто говорит, что я собираюсь сбежать отсюда?
— Ты откуда?
Либ рассмеялась.
— Отовсюду, — заявила она. — И неоткуда.
— Хорошо, задам вопрос полегче, — продолжил Люк. — Где ты жила в последний раз?
— В Лос-Анджелесе, а до этого в Нью-Йорке.
— Я так и знал. У тебя на лбу написано, что ты городская. Ты ни за что не останешься жить в Стерлинге.
Либ искоса глянула на Люка:
— Я бы осталась, тебе на зло.
— Максимум через шесть недель и ты сбежишь отсюда.
— Как знать, — возразила Либ. — Подержи, пожалуйста, еще раз.
Люк снова протянул руку и ощутил, как вытянулось ее напружиненное тело.
— Черт бы побрал эту ржавчину! — Она повернулась к нему лицом. — Помоги мне. Может, вдвоем мы сумеем открутить проклятый болт.
Оказавшись в объятиях Люка, она ощутила прикосновение его мускулистого торса к спине. Через пару минут они установят глушитель, и придется ползком вылезать из-под машины. Боже, какой стыд!
— Ты готов?
— На счет «три», — прошептал ей на ухо Люк. — Раз, два, три…
Либ старалась изо всех сил, чувствуя, как напряглись мышцы Люка.
— Ну, давай, давай! — закричала Либ на болт, и он послушно повернулся. — Есть! — радостно воскликнула она. — Еще чуть-чуть — готово.
Люк невольно потянулся губами к ее лицу, но тут же остановил себя. Что, черт возьми, он делает? Ведь он совсем не знает эту девушку.
Но зато его тело знает. Оно считает, что Либ идеально подходит ему.
— Пожалуйста, не засни на мне. — Либ толкнула его плечом. — Давай, Люк, очнись.
Они снова взялись за ручку отвертки. Ее пальцы — тонкие, сильные, несмотря на жару, пот и масло, почему-то были холодными. Она так хорошо пахла.
— Готов?
Каким-то чудом Люку удалось кивнуть.
— На счет «три», — скомандовала Либ. — Раз, два, три!
От усилия у Люка задрожали руки, а от ее близости перехватило дыхание.
Неожиданно болт повернулся и замер.
Больше Люк вытерпеть не мог. Либ лежала рядом, ее красивые фиалковые глаза искрились весельем, ее губы казались такими мягкими…
Она потянулась к нему, и Люк, хотя и мог, не отвернулся.
Еще одна ошибка. Но какая! Ее губы действительно оказались необычайно мягкими, а рот сладким и прохладным. Она ответила на его поцелуй, он притянул ее к себе, насколько позволяли размеры машины, и… О Боже! Что он делает!
Люк отпрянул от нее, ударившись головой о дно машины.
Громко выругавшись, он вылез из-под автомобиля, подальше от Либ, подальше от соблазна. Она медленно выползла следом.
— С тобой все нормально? — поинтересовалась спокойно она.
Люк стряхнул с себя пыль и схватил с капота рубашку. Он даже не повернулся к ней и не предложил руку.
— Теперь ты можешь ехать дальше, — заметил он, когда она встала.
Либ скрестила руки.
— Ты что, собираешься меня так целовать, а потом притворяться, будто ничего не было?
Люк посмотрел ей в глаза:
— Да.
Либ испытала разочарование, смешанное со смущением. Наверное, желание в глазах Фултона ей только почудилось.
— Хорошо, — выдавила она, глубоко вздыхая и надеясь, что не сильно покраснела. — Большое спасибо за помощь.
Она стояла у своей спортивной машины — длинные, загорелые, стройные ноги, короткие джинсовые шорты с обтрепанными краями, мокрая от пота футболка, волосы растрепались, щека измазана в масле. Никогда в жизни он не желал женщины так сильно, и впервые за многие годы засомневался. Либ отвернулась и пошла в бакалейную лавку, оставив его стоять посреди дороги.
  
Глава 2
 
Странное чувство испытала Либ, подъезжая по Форест-роуд к ферме тетушки Харриет.
С шести лет она проводила здесь каждое лето, ходила пешком или ездила на ветхом тетушкином велосипеде — Харриет хоть и разрешала ей иногда покрутить баранку старенького пикапа, но за территорию фермы на нем выезжать не позволяла.
В тот год, когда Либ исполнилось шестнадцать, у тетушки случился удар, и последние восемь лет девушка навещала старушку по выходным в пансионе для престарелых неподалеку от Беллоуз-Фоллз.
Харриет плохо говорила, не могла ходить, но слышала прекрасно, и племянница часами просиживала возле нее, болтая о разных пустяках.
Они обе очень скучали по ферме, и, несмотря на невнятную речь, старушка ясно давала понять, что ее собственность ни в коем случае нельзя продавать, поэтому, дабы заплатить налоги и покрыть другие расходы, ферму сдали в аренду.
В прошлом году Харриет умерла, и Либ осталась единственной наследницей. И вот теперь, не задерживаясь нигде больше чем на девять-десять месяцев, Либ наконец решила вернуться к родному очагу.
День клонился к закату, когда машина Либ подъехала к старой ферме Харриет. Краска на доме облупилась, стекла на первом этаже были выбиты. Но все-таки это ее дом!
Дверь оказалась заперта. Адвокат Харриет Ричард Лоуэлл сообщил девушке, что ключи у соседа, в доме через дорогу.
Либ обернулась — единственный дом на несколько миль вокруг находился всего в пятидесяти ярдах. В нем некогда жила семья Фултон. Еще задолго до Войны за независимость они владели всеми землями к северу от Форест-роуд, а все земли к югу принадлежали семье Харлоу, к которой относились Харриет и Либ. Пару веков назад миссис Фултон и миссис Харлоу уговорили своих мужей построить дома так, чтобы из одного можно было докричаться до соседского.
Когда Либ подросла, ее любимым занятием стало, свесившись из окна спальни, часами наблюдать за Люком Фултоном, хлопотавшим по хозяйству во дворе своей фермы. По вечерам он работал в городе, продавая мороженое в ларьке «Молочная пчела».