Романтические сны

Либ с вызовом скрестила руки.
— Двадцать три.
Его глаза помрачнели, в них теперь ничего нельзя было прочитать.
— А мне почти тридцать два.
— Почти? — повторила Либ. — Правда? Когда у тебя день рождения? Мы устроим вечеринку.
Теперь Люк скрестил руки.
— Ты что, притворяешься или действительно не понимаешь?
Либ довольно улыбнулась:
— А ты все ищешь причину, по которой нам нельзя сходить куда-нибудь вместе?
В его глазах сверкнула ярость.
— Чего тебе от меня надо? Одна ночь или, может, две? Ты этого хочешь, Либерти? — И он с угрозой шагнул к ней.
Либ не дрогнула, не отступила.
— Я уже сказала, что мне нужно, — ответила она притворно спокойно. — Я хочу сходить с тобой поужинать.
— А что потом?
Он стоял так близко, что при каждом вдохе их тела почти касались друг друга, а если бы она встала на мысочки, то их губы непременно встретились.
— Потом мы, может быть, пойдем гулять, любоваться на звезды. — Она улыбнулась и с наигранной уверенностью посмотрела ему в глаза, — И если будешь хорошо себя вести, я позволю тебе поцеловать себя на ночь.
Его взгляд задержался на ее губах, и на какое-то мгновение Либ показалось, что он собирается ее поцеловать, как сегодня, под машиной. Но он отвернулся.
Смущенный неожиданно нахлынувшим желанием, Люк направился домой. Да, он хотел пригласить Либ на ужин, а потом, взявшись за руки, прогуляться по лугу, полюбоваться на звезды, сидя на берегу озера, и, проводив ее до дверей, поцеловать на ночь.
Но сейчас все было бы иначе. К счастью, они избежали участи скороспелых любовников, и теперь у них есть время получше узнать друг друга, а потом, да, конечно же, все будет по-другому, если только Либ действительно намерена задержаться здесь дольше чем на пару недель.
Люк поднялся по ступенькам осевшего крыльца и, распахнув парадную дверь, шагнул в темноту пахнущего плесенью холла.
Либ смело двинулась за ним. В доме было темно и сыро, шторы на окнах опущены. Нащупав у входной двери выключатель, Люк зажег свет.
— О Боже!.. — Либ в ужасе озиралась по сторонам.
Большая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, была разломана так, словно на нее сверху упал слон, четыре ступеньки сломаны пополам, перила, будто пьяные, свесилась набок, а их стойки торчали в разные стороны.
Либ медленно вошла в гостиную. В одной из стен зияла огромная дыра, все кругом было покрыто слоем сажи, словно кто-то топил камин, забыв открыть дымовую заслонку. Или — о Боже! — поджег занавески. Обуглившиеся остатки скорбно свисали с того, что когда-то было модным латунным карнизом.
Либ прибавила шаг. Она прошла сквозь ряд застекленных створчатых дверей, едва державшихся на петлях, через столовую и небольшую буфетную комнату, которая вела в основное здание.
Кухня представляла собой не менее жалкое зрелище.
Шкафчики и полки разломаны и сняты со стен, огромная, грубо обтесанная потолочная балка выкрашена в ядовито-желтый цвет. Деревянный пол весь заляпан грязными пятнами и исцарапан, а там, где некогда стояли плита с мойкой, зияли черные дыры. Старый кирпичный камин был до отказа забит мусором, испускавшим отвратительное зловоние. Капавшая откуда-то сверху вода растекалась огромной лужей на полу. Либ подняла голову. Господи только этого не хватало! В потолке зияла огромная дыра.
Но откуда вода? Из ванной или с крыши?
Надо узнать.
Либ почти бегом поднялась по черной лестнице на второй этаж. Люк следовал за ней по пятам.
Ковер, некогда покрывавший лестничную площадку, был весь изодран клочья, словно какая-то гигантская кошка точила об него когти.
Дверь, ведущая в одну из спален, была пробита насквозь, будто в нее палили из пушки, а другая дверь вообще исчезла. Либ огляделась по сторонам, пытаясь понять, какая из комнат находится над кухней.
Она открыла дверь ванной и включила свет. Унитаз пропал, старая ванна на ножках разломана пополам, но никаких дыр в полу нет, и все трубы сухие.
Следующая дверь вела в комнату Либ, где девушка обычно останавливалась, когда приезжала погостить к тетушке. Внутри было темно, все шторы задернуты. Либ нащупала выключатель, но свет не загорелся.
Она шагнула вперед и вдруг почувствовала, как пол уходит из-под ног, старые доски заскрипели и застонали. Подняв голову, Либ увидела кусочек неба.
— Люк, назад! — закричала она, пробираясь обратно. Когда пол с грохотом обрушился под ногами, она почувствовала, как сильная рука схватила ее за талию и подняла кверху. — О Боже! — пробормотала Либ. Ее всю трясло, как в лихорадке. Боже, еще немного, и она бы…
— Ты цела? — хрипло осведомился Люк.
Едва не теряя сознание, она поняла, что Люк все еще сжимает ее в объятиях. Он откинул с ее лица прядку волос, и, словно боясь, что она все-таки упадет, еще сильнее притянул к себе.
— Господи, Либ, ты же могла погибнуть.
Глаза Либ наполнились слезами. Все ее надежды и мечты о собственном доме, о будущей жизни рухнули в одночасье вместе с полом.
Где она возьмет деньги на ремонт? Ремонт? К черту ремонт, где взять денег, чтобы хоть как-то приспособить это место для жилья. Ведь здесь нет даже туалета и раковины на кухне!
Либ подавила подступившее к горлу рыдание и, поглубже вздохнув, отстранилась от Люка. Он не должен видеть ее слез.
— Пожалуйста, уходи, — сказала Либ, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более естественно.
Она подошла к дверному проему комнаты, в которой несколько минут назад могла погибнуть, и привыкшими уже к темноте глазами отчетливо разглядела царящий внизу страшный беспорядок. Господи, во что превращен ее дом! Она едва сдерживала душившие ее слезы, но в тишине отчетливо слышалось ее прерывистое дыхание.
Люк поднялся.
— Либ…
— Пожалуйста, уходи, — попросила Либ, не оборачиваясь. — Спасибо за то, что спас мою жизнь и все такое, но сейчас я хочу остаться одна.
Люк не сдвинулся с места. Черт, ну почему он не уходит? Либ посмотрела наверх. Сквозь дырку в крыше она увидела черный кусочек неба. Это была ее комната. Как часто она вбегала сюда и, хлопнув дверью, подала на постель, чтобы вволю поплакать вдали от посторонних глаз. А теперь она могла броситься только на эти страшные обломки.
Либ расхохоталась. Превосходно, она, кажется, начинает сходить с ума.
— Пойдем ко мне, Либерти, — мягко произнес Люк.
— Должно быть, Харриет забыла указать в договоре об аренде, что в доме нельзя пускать ракеты. — Либ засмеялась еще громче.
Люк подошел к ней и взял за руку.
— Прошу тебя, пойдем.
У Либ сильно закружилась голова, желудок скрутило, и она медленно сползла по стене на пол. Она больше не смеялась, слезы брызнули из ее глаз.
Люк присел возле нее на корточки, но Либ отвернулась.
— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы ты видел, как я плачу.
Его лицо расплылось в широчайшей улыбке.
— Слишком поздно, — ласково сказал он. — Пойдем отсюда. Ты можешь пожить пока у меня, и мы подумаем, как лучше получить страховку на ремонт крыши.
Либ посмотрела на Люка. Он стоял так близко, что тепло его тела приятно волновало ей кровь, в его темных глазах еще плескалась тревога. Либ достаточно было одного взгляда, чтобы понять — они никогда не смогут жить вместе. Их связывает только плотское влечение, не более. Они не смогут устоять перед соблазном и, конечно, бросятся друг другу в объятия. Но она не желала провести с ним лишь только одну ночь или две, не нужны ей ни… Она хотела… Либ тряхнула головой, не позволяя безрассудным мечтам взять над собой верх.
— Боюсь, это не слишком хорошая идея, — выдохнула она.
— Но куда же ты денешься? — не сдавался Люк.
— Я останусь здесь и все починю.
При виде его изумленного лица Либ не смогла удержаться от смеха. Вытерев глаза относительно чистой тыльной стороной ладони, она невозмутимо продолжила:
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я бывала в местах и похуже. Когда моя мать жила с Говардом, мы пять лет мотались по разным трущобам, покупая их, ремонтируя и затем с большим наваром продавая. Может, я смогу получить ссуду. Ты когда-нибудь слышал про арендную скидку?