Вор и убийца
Сергей Куц
Вор и убийца
Глава 1
Площадь Правосудия
– А ну поднимайтесь!
Отвыкшие глаза на миг ослепли от света.
– Шевелитесь, грязные свиньи! И поторапливайтесь, пока я добрый!
В камеру ввалился самый жирный из виденных мной в королевской тюрьме надсмотрщиков. На дюжину шагов от него несло перегаром, и зловонные пары из его пасти мгновенно смешались с затхлым воздухом каменного мешка, в котором свои последние часы коротали арестанты. К коим, как ни горько это признать, принадлежал и я.
Следом за надсмотрщиком через полуоткрытую дверь из обитого медью почерневшего дуба вошли два тюремных алебардиста в желто-оранжевых королевских цветах. Еще несколько гремели ржавым железом в освещенном факелами коридоре. Древки их оружия основательно укоротили, чтобы управляться в тюремных помещениях.
– По одному и на выход! – проревел тюремщик, звякнув связкой массивных ключей, зажатых в толстых и коротких пальцах. Такие у меня всегда вызывали отвращение.
Опершись на закованные в кандалы руки, я неуклюже поднялся. Рана под рубцом на левой ноге напомнила о себе тремя уколами боли. Проклятый пепел! Ведь почти зажила.
– Да шустрей там!
Цепи на ногах позволяли делать только короткие шажки, которые изрядно бы меня повеселили, смотри я на это дело со стороны. Но дьявол! Я там, где я есть. Проклинаю тот день, когда мы наполнили паруса и погнались за караваном купцов!
– Один, второй, – поднеся к небритой роже фонарь и скорчив отвратную гримасу, тюремщик пересчитывал переступающих порог камеры заключенных, – третий, четвертый…
В меня ткнула лапа с зеленой татуировкой.
– … пятый, шестой, седьмой, восьмой. Ага, все тут, – тряся обвислым животом, тюремщик зашелся хриплым хохотом. – Да и куда ж вам подеваться!
Зрелище ржущего надсмотрщика вызывало у меня отвращение. Я отвел взгляд.
– Ты чего морду воротишь?
Тюремщик дернул меня за рукав рубахи. К моему лицу приблизились зло сощуренные налитые кровью глаза.
– Стройте этих и ведите на площадь, – бросил алебардистам тюремщик, – а мы с господином капитаном скоро нагоним. Ты ведь капитан? Не так ли?
Отвечать я не собирался, да и не успел бы. Пудовый кулачище угодил прямо в солнечное сплетение. Задыхаясь, я рухнул на колени, изо рта потекла вязкая слюна. Я поймал на себе выразительные взгляды Чекко и Лоиса. Помочь, капитан? Я резко мотнул головой. Не вмешивайтесь!
Жирный гад от души пнул сапогом по ноге, угодив точно по почти зажившей ране. После вспышки боли меня затопила ненависть. Стража уже отвела парней на дюжину шагов, и с тюремщиком я остался один на один. Собравшись, ждал, когда он подойдет поближе.
Плюнув мне под ноги, надсмотрщик опустился на корточки в нескольких шагах слева, подперев спиной стену.
– Это тебе не купцов щипать, пират, – зло рассмеялся он и потянулся к болтавшейся на поясе фляжке, подставив мне свой бок.
Я рванулся, вложив в прыжок все оставшиеся после месяца заключения силы. Тюремщик вскочил, отшвырнув флягу, а я вспорол пустоту и влетел плечом в шершавую кладку. Толстяк оказался необычайно проворен. Пока я поднимался, он ловко обошел меня справа и смачно врезал тыльной стороной ладони по спине. Грохнувшись на колени, я не успел даже дернуться, как получил еще один удар по лопаткам и уткнулся лицом в сырой пол. Надсмотрщик придавил спину тяжелым коленом, умело заломив руки. Попытка шевельнуться принесла избитому телу адскую боль.
– Не ерепенься, – услышал я сквозь собственный хрип, – вас ведут на суд и, сам знаешь, какой приговор вынесет лорд Деспилье. Но не отчаивайся.
Я замер. Речь надсмотрщика преобразилась совершенно и в лучшую сторону.
– Есть человек, который хочет, чтоб твоя душа осталась средь живых. Если не наделаешь глупостей, то увидишь завтрашнее утро. Будь спокоен и хотя бы внешне покорен судьбе. А теперь… Пшел, собака!
Прежний тюремщик вернулся. Наградив пинком и отборными ругательствами, он погнал меня по коридорам королевской тюрьмы. Я двигал ногами, словно пьяный, гадая о странном тюремщике и моем таинственном доброжелателе. Предположения возникали самые дикие, вплоть до слуг Сатаны!.. Ох, не о том думается на пороге смерти! Чтобы отогнать непрошеные мысли, я бездумно считал попадавшиеся на пути двери камер.
Когда грубые лапы вытолкали из ворот тюрьмы, постарался выбросить из головы сумасшедшие домыслы. Конечно, насколько это возможно в нынешнем положении. Будь что будет!
Площадь Правосудия и прилегающие улочки были заполнены гомонящим народом. За восемь месяцев столица королевства Арнии нисколько не изменилась. Разве что, появились траурные полотнища.
Нахлынули воспоминания, как обчистил дворец вице-короля Заморских владений арнийских монархов да отправился транжирить золотые руали в Ревентоль. Помню, я славно отметил свое двадцатисемилетие! Меньше года прошло. Потом, когда наскучили дни и ночи разгульного празднества, вдруг помыслил поменять воровское ремесло на пиратскую удачу. Остатков от великолепного куша из дома вице-короля хватило, чтобы на Костяном крабе, острове вольного братства, снарядить приличный корабль.
Фортуна благоволила, золото и серебро само плыло в руки. Спустя два месяца флибустьерства в свою флотилию пригласил Рыжий Крюк, самый грозный и щедрый средь свободного братства пират, чье имя гремело в самых дальних портах.
Задались веселые деньки! А потом угодили в хитрую ловушку. Арнийцы, арнидокцы, герийцы и лекантицы забыли свои извечные дрязги и устроили ненавистному Рыжему Крюку западню. Сам Крюк ушел, но его капитаны нет. Мы дрались отчаянно, однако и мой «Скорпион» взяли на абордаж, и теперь я снова в Ревентоле. Я и семеро тех, кто выжил на корабле.
Парней построили гуськом, сковав кандалы одной цепью. Впереди высилась могучая фигура Чекко, за ним – близнецы Жак и Жан. В затылок Жану смотрел седой Гюг, моя правая рука на «Скорпионе». Рубаки Лоис и Дино оказались неразлучны даже здесь, они стояли рядом. Последним был Булез. Замок цепи на моих оковах щелкнул за его спиной.
Тюремные алебардисты заняли места по обе стороны от нас.
– Живо вперед!
Заключенных направили к противоположному краю площади сквозь прямой проход в орущей толпе, осыпающей пиратов проклятиями и ядовитыми насмешками. Люд сдерживался двойным рядом королевских гвардейцев в идеально сшитых камзолах и позолоченных кирасах. Рядом с ними любой из тюремной стражи смотрелся гадким утенком.
Когда до гранитного помоста, на котором обычно вершили правосудие королевские судьи, было уже не более двух десятков футов, алебардисты остановились. Под улюлюканье ревентольцев нас заставили упасть на колени и велели ждать. Недолго.
На помост взошел судебный пристав. Призвав к тишине, он громогласно объявил:
– Верховный судья Высокого трибунала королевства лорд Деспилье!
Наверх поднялся граф Альберт Деспилье. Поджарый, с вытянутым высохшим лицом, черными, глубоко посаженными глазами, он как нельзя лучше подходил под свою недобрую репутацию. Облаченный в пурпурную мантию, судья смерил холодным взглядом притихших горожан и уселся в высокое кресло, поставленное справа от пустующего места короля.
Вдовствующая королева-мать Мария-Луиза почила три недели назад, и убитый горем сын, теперешний король Герард V, оплакивал утрату в аббатстве Мон-Терье. Хотя лично я полагал, что Герард предавался в аббатстве отнюдь не траурному молению. О враждебных отношениях Герарда с матерью поговаривали далеко за пределами королевства.
Слева от монаршего трона пустовало место кардинала. Кто же в нем устроится? Старческая немощь кардинала Кунигуда давно стала притчей во языцех. Неужели и оно будет незанятым?
– Архиепископ Антуан! – известил пристав, разрешив мои раздумья.
Кто ж еще! Архиепископ слыл первым из претендентов на мантию Кунигуда.
Антуан оказался высоким человеком с открытыми и благородными чертами лица. Однако, как ни крути, он член Высокого трибунала, и при этой мысли зародившаяся было симпатия молниеносно исчезла.