Не уходи. Останься (СИ)

Зубочистка в зубах и берцы, — это шик. Неизгладимое впечатление произвела в первый день, смогла выбить всех из колеи, ввести в ступор и недоумение, а заодно, под масками верных подчиненных заметить то, что есть на самом деле.
Видела, конечно, не всех, но тех, кто имеет право поговорить со Шрайманом зацепила и сумела оценить.
В принципе, все не так уж и плохо.
Стопроцентным доверием и верностью, конечно, не пахнет, но откровенной ненависти и презрения она не увидела.
Зависть, испуг, равнодушие, даже у кое-кого обожание заприметить сумела. Шрайман, прям феномен, такие разные эмоции у всех вызывает.
Она еще приглядывалась. Искала обиду, но не заметила ничего.
Злость, и та была. Но это и понятно, какой подчиненный, временами не злится на начальство? Вот именно, каждый хоть раз, и то злился. Это естественно.
А вот обида…, та так просто не проходит, особенно, если она старая. Обида на многое может толкнуть, в том числе и на убийство.
Мало ли психов в мире?
Иногда вообще кажется, что этот голубой шарик прогнил насквозь и ничего нормального и хорошего в нем не осталось. Пусть и у нормальности давно рамки размылись.
В общем, первый день в офисе для нее прошел не зря.
Кимура отзвонился, что Шраймана младшего встретили честь по чести, но парень не слишком доволен, что его как котенка маленького запихнули в машину и не дали поболтать с красоткой стюардессой.
Но это уже так, лирика, главное, что малец жив и здоров, и находится под надежной охраной в доме. Правда, что-то подсказывало Диме, что это ненадолго.
****
Они уже практически подъехали к дому, когда позвонил Шах.
— Парни мои выловили одного субъекта на старых записях, по датам вроде совпадает, но лучше, если сама все проверишь.
— Поняла, спасибо.
— В гробу я видал твое спасибо, но за мной был должок, так что, все записи, что есть, пришлю твоему боссу в офис с кем-то из парней.
— Жду.
Отключилась, не прощаясь. Шрайман смотрел на нее очень внимательно.
— Есть новости?
— Пока не знаю, но думаю, что есть.
— Не хочешь рассказать почему такой человек, как Шах тебе помогает?
— Спроси что-нибудь полегче.
— Это значит, ты не знаешь, или знаешь, но рассказать не можешь?
— О чем говорил с Самсоном?
— Не называй его так, он этого не терпит.
Она на эту просьбу хмыкнула, но заметила, что отвечать ей Шрайман не спешил. Значит, будет копать и под нее, и под Дрозда. Хороший ход, эгоистичный, но хороший. Не спешит Игорь ей доверять целиком, и правильно. Она бы на его месте так же поступила.
— Почему? Это же его прошлое, и от того, что сейчас к нему обращаются Глеб Иванович, оно не изменится.
— Это было давно, Дима, не стоит ворошить те события.
— Я не ворошу, я просто сказала. И его прошлое не трогаю.
А мысленно про себя подумала: а вот он мое, с удовольствием не только потрогает, — по молекуле под микроскопом рассмотрит.
Шрайман верный друг, — вон как встрепенулся-, будет очень жаль, если она в нем ошиблась. Очень.
Дима и сама не могла сказать почему, но она хотела ему верить и доверять. Как человеку. Как близкому человеку. Не мужчине. Что странно даже для нее.
Они замолчали, и это во благо.
Рассказывать, что Шах не в восторге, оказывая ей помощь, очень не хотелось. Она его, конечно, не заставляла, но такой человек ответственно относится к своим долгам и к своим обещаниям.
А еще защищает своих людей так, как никто, наверное.
За офисом, да и за самой Мариной Барышевой, компания которой по слухам отмывала деньги, а по факту отмывала от дерьма целые компании, большие и не очень, люди Шаха присматривали круглосуточно, тем более, после неудавшегося покушения.
Денег Савелий Петрович на безопасность не жалел, но и людям на все сто не доверял, поэтому камеры в авторегистраторах работали всегда, а записи с них хранились достаточно долго.
В этом, Диме повезло, подфартило, в кои-то веки, по-настоящему, по-крупному.
Это реальная зацепка. Ее, конечно, еще проверить надо, и работы много, но она просмотрит все записи с начала этой истории, сравнит даты, все сопоставит. Только интуиция вопила, что это ОНО.
Нашла. Нашла.
Пусть это даже будет рядовой исполнитель, не подозревающий, что и кому он передает. Хрен с ним. Не расколет его, так хоть выйдет на след. Как-то же ему или ей платят, вряд ли картой, слишком легко проследить. Значит, наличкой. Как в старых добрых американских боевиках. И это не страшно, и эту схему можно обойти, если подойти с фантазией к выполнению поставленной задачи.
Смогут проследить оплату труда этой птички, приносящей дурные вести, значит, выйдут либо на заказчика, либо на его доверенное лицо, что более вероятно. Дрозд, скотина хитрая, вот так глупо подставляться не станет.
Дима подозревала, что ее ждет, как минимум цепочка из десяти человек, прежде чем она услышит и достанет действительно ценную информацию и настоящее имя или внешность нанимателя.
А кто говорил, что будет легко? Уж точно не она. И времени займет достаточно. И побегать придется знатно, но у нее в подчинении целый штат дармоедов и Кимура. Значит, бегать будет не сама, подключится только тогда, когда действительно нащупают что-то стоящее.
Так-так-так.
Наметки плана есть. Теперь дело за малым. План Б и С. И самое главное: познакомиться со Шрайманом-младшим и посмотреть, как он во все это впишется, но что-то ей подсказывает, что «вписываться» в чьи-то рамки и планы молодой человек очень и очень не любит.
Машина остановилась. Ворота закрылись.
Вася вышел первым и открыл дверь для босса, Дима вышла следом.
Их встречал Ромашка и сам злой гений, Дрозд, у того была такая мерзопакостная улыбочка, что Диму всю передёрнуло от едва сдерживаемой ненависти к этому человеку.
Но пришлось встряхнуться, растянуть губы в улыбке и пожать протянутую руку.
— Вы вовремя, — сказал он и кивнул головой в сторону входных дверей, — Я поехал, а то еще немного, и пущу пулю либо ему в лоб, либо себе.
— Иван Николаевич, я тебя прошу, не начинай… — Шрайман предостерегающе кивнул и пошел к дому.
Дима на минуту задержалась.
— Как первый день в офисе?
Дрозд рассматривал ее с большим интересом, выискивал что-то в ее лице, но она изо всех сил оставалась спокойной. Будь все легко и просто, она бы прямо сейчас всю обойму ему в рожу спустила, чтоб от этого лица не осталось ничего, кроме кровавого месива.
— Довольно занимательно, но все живы.
Она хотела его обойти, но мужчина схватил ее за руку.
— Дима, не делай глупостей, — с намеком произнес, она дернула рукой, его хватка усилилась.
— Не понимаю, о чем ты, — невинно уточнила и дернула руку сильней, — Пусти!
— Я тебе не враг! — отчаянно зашипел.
Она не знала, как в этот момент удержалась. Бог видит, рука потянулась к пистолету, но потом остановилась и сжалась в кулак так, что кости заболели, а метал колец на пальцах, казалось, вот-вот и затрещит.
— Я тоже так когда-то считала, — процедила сквозь зубы и руку из его хватки вырвала, силен черт.
— Ты ошибаешься.
— Я буду этому искренне рада, если я ошибаюсь.
Больше говорить ему ничего не стала.
Внутри все горело, жгло, рвалось наружу, просилось ласково позволить выйти и удовлетворить желание отомстить.
Ведь это так просто.
Всего две секунды и все закончится.
Один точный выстрел в затылок и все прекратится, раз и навсегда.
Только Дима, без доказательств, и пальцем в сторону этой гниды не пошевелит. Так всегда было и так будет и дальше…
***
Что можно сказать про Даниила Шраймана? Дима не знала, что можно, или скорее, нужно про него сказать.
Если бы она была матерью девушки или сестрой чьей, то предупредила бы, что такие как этот молодой человек, любить кого-то, кроме себя не умеют, не потому, что не хотят этого, а потому что, кроме себя никого вокруг не замечают. Значение имеют только его желания и только его чувства.