Не уходи. Останься (СИ)
Все это можно ли назвать любовью?
Сомнительно.
Ее молчание было красноречивым. Хоть лучше бы она его ненавидела. Наверное, и сама Дима считала так же.
Игорь видел, что ей больно и чего ей стоит эта холодность в глазах, сдержанность в движениях.
Но Дима шла к своей цели, и отступать не собиралась. Чувства, эмоции задвинула на второй план, а может, и еще дальше.
А значит, Игорь не имеет морального права ей мешать. И не будет.
Джет кросс* — техника удара в боксе.
Груша* — гимнастический снаряд.
Не забывайте добавлять роман в свою библиотеку и подписываться на автора в профиле!)))
Всех люблю и обнимаю!)))
Глава 13
ГЛАВА 13
Москва, Россия. Сейчас.
Как же все же хорошо иметь в должниках криминального авторитета. Тут тебе и ребят подгонят профессиональных, специализирующихся на не очень разрешенных вещах. Эти же ребята организуют похищение средь бела дня нужного человечка. И главное: все тихо-мирно, без шума и пыли.
Надо будет Саве цветов, что ли, послать? Со свадьбой поздравить. Да. Точно. Хотелось бы верить, что хоть у кого-то в этой жизни есть шанс на счастье.
Но ладно, вернемся к нашим баранам. То есть, к слегка помятому индивиду, абсолютно не примечательной наружности. И ведь такого в общей массе не заметишь, — он, как все. Сливается с толпой таких же мужчин, особенно в большом городе. Хамелеон.
А лицо- то, лицо знакомое. Какая ирония, однако: она в свое время спасла ему жизнь, а он подложил ей свинью, размером с континент.
Мразь неблагодарная! Наемник, одним словом, — за десяток тысяч зеленых бенджаминов продаст и мать родную.
Хотя, ей ли судить?
Мужчину по имени Валентин (Дима, правда, была уверена, что оно не настоящее, но не суть) разместили в подвале резиденции.
С комфортом разместили. На мягком стуле, но руки наручниками пришлось сковать, так, на всякий, — он мужчина ловкий, еще учудит чего.
Кроме самого непримечательного господина наемника в подвале, а точнее бильярдной, была она сама, Вася, и почему-то Игорь.
Присутствие последнего, Диму раздражало. Он ей, в данный момент мешал своей правильностью и нежеланием понять, что сдавать этого красавца ментам, это все равно, что выбросить белый флаг, и сдаться. Ну, посадят его, точнее задержат на пятнадцать суток до выяснения личности, так он их и не проживет даже. Повесится на вторые-третьи сутки, не сам, естественно, ему помогут «добрые и сознательные» граждане.
Зря Игорь решил смотреть то, что будет дальше, — ему не понравится.
Но он сам это решение принял, значит, так тому и быть.
Дима оттолкнулась от стены, на которую опиралась, прошлась вдоль стола. Показательно начала разминать плечи, руки. Костяшки хрустнули прям вовремя. Эффект, что надо, — мужчина посмотрел на нее с такой ненавистью. Ну, еще бы. Он один из тех самых продажных и самых удачных наемников, нечистых на руку, убивающий как цель, так и заказчика. Падаль, потому что, убив… просто тупо грабит тела, дома, офисы. Падаль. Грязная и гнилая.
Она не грохнула его потому, что он не был ее целью, и ничего ей не сделал. Но и спиной к нему Дима бы никогда не повернулась.
Мужчина смотрел на нее, презрительно кривил разбитые губы.
— Ну привет, дорогуша, давно не виделись! — и опять эта улыбочка, но глаза… глаза не врут, и внутри Димки начал загораться азартный огонек. Очень уж хотелось проверить свои догадки.
— Да, мой сладкий, давно, и лучше бы тебе было не переходить мне дорогу. Но раз ты здесь, значит, будем говорить, да?
Дима была уверена, что взяла след. Может, и не приведет к настоящему заказчику всего этого, но хоть сможет частично ответить на некоторые основные вопросы. Точнее, подтвердить свои мысли на тему. А это, в данной ситуации уже не мало.
— Так а я разве перешел? Жил себе тихо-мирно, и вдруг… схватили, натянули мешок на голову…
— Ох Валя-Валя, ты как был треплом, так и остался. Но у тебя есть отличная возможность повернуть все в свою сторону. Расскажи мне то, что я хочу узнать, и разойдемся мирно, и без увечий.
Дима присела на край стола, Вася стоял за спиной Вали, а Шрайман — в углу комнаты, и закипал. Ему все происходящее было противно.
И Дима, вот такая, равнодушная и спокойная, но угрожающая связанному безоружному человеку. Его передёргивало от всего этого.
Дима все это видела и мысленно называла его «чистюлей», ей почему-то становилось весело до невозможности.
— Ты мне угрожаешь? — мужчина захохотал, — Ты… мне?! Ох, детка, ты давно перестала быть крутой. Или думаешь, меня напугают истории о тебе? Пытки? Детка, да я рожден, чтоб меня пытали.
— Пой, птичка, пой, а я посмотрю, как ты будешь петь дальше, — спокойно ответила, и тоже начала улыбаться, предвкушающе.
Ей не нравилось причинять боль, нет. Но ставить на место вот таких мразей, — еще как.
— Так я спою, а ты подыграешь, да? Что ты хочешь знать, Зима? Кто меня нанял? Я не в курсе, заказ взял через посредника.
— Врешь! Чтоб ты, и не попытался узнать имя заказчика, — не верю, родной?! Не убедительно,-
голос ласковый, почти медовый.
— Твое право, — пожал плечами, — Больше ты вряд ли из меня вытащишь.
Ну, кто бы сомневался, конечно. Информацией делиться никто не любит. Ну, ничего: не любит, — заставит. Зря он, су*а, перешел ей дорожку, очень зря.
Дима едва заметно кивнула Васе, тот понял ее правильно и подошел к мужчине, закатал рукав футболки, обнажая крепкое плечо, и сделал инъекцию довольно сильного обезболивающего, правда, действие пройдет минут через сорок, не больше.
— Серьезно? Укольчик мне поставили? Это витамины, что ли?
— А как же, витамины. Все лучшее- для тебя.
Но ему стало страшно. Зрачки расширились. Страшно, но недостаточно для того, чтоб говорить.
Ладно, значит продолжит. Видит бог, она не хотела продолжать. Но дело есть дело.
— Может, все же расскажешь мне все, или продолжим веселиться?
Валик начал потеть, капельки влаги на висках проступили. Но говорить был не настроен.
— Слышь, мужики, а чего вы все молчите, или у вас баба главная?
Шрайман от этого «баба» скривился, как от лимона, но промолчал, только смотрел на Диму выжидательно, а вот Вася…
Тяжёлая рука на макушке, — и послышался тупой звук удара, приятный для ее ушей звук чавканья, и тихий стон.
— Она не «баба»! — Вася учтиво поклонился, стонущему мужчине, и даже платочком вытер тому кровь с лица.
Через пару минут в подвал спустился Роман с чемоданчиком в руках, и Данила с перепуганными глазами, а когда он увидел, сидячего на стуле избитого мужчину, еще и побледнел.
— Ты, Данила, не бойся, а лучше присмотрись внимательно. Он тебе никого не напоминает?
Рома поставил чемоданчик прямо на стол, а потом он вместе с Васей подвинули связанного мужчину к столу ближе. И все это молча.
Потом, опять же молча, Рома начал доставать из чемоданчика принесенные вещи.
Сначала на стол легла бархатная салфетка, — он ее раскатал, разгладил. Любовно провел пальцами по ткани и начал выкладывать инструмент. Иглы, спицы, тонкие длинные лезвия, похожие на скальпель. Все стерильное и сверкающее закаленной сталью.
Комната погрузилась в напряженное молчание, все смотрели на Рому, а Дима смотрела на наемника.
Ему было до усрачки страшно.
Пыток он не боялся, нет. Этим его не запугать. А вот новый незнакомый человек, так деловито раскладывающий инструмент…, да.
Дима бы и сама испугалась. Но она попросила сделать Рому все именно так, и молча. Но пытать он никого не будет, мараться в крови она ему не даст. Хватит и того, что сама по локоть в крови.
Данилу, кажется, начало слегка потряхивать, но он уже успел убедиться в том, что нужно делать то, что ему говорят, и тогда, когда говорят.
И молодой человек со шрамом на лице делал.
Смотрел. Внимательно. На скованного наручниками человека. Красный разбухший нос, расплывающаяся гематома на скуле.