Не уходи. Останься (СИ)

Когда Дима ушла он выдохнул с облегчением. Она слишком заботилась о нем. Все никак не могла перестать его беречь.
Вот и сегодня… это «Роман Махмедович» убило. Просто убило. Расставила все точки на «ё», продемонстрировала, что он не чужой, что уважает и будет защищать. Его самолюбие не было задето, только…, а кто будет защищать ее саму?
Он никогда не признается ей, что ему слышится из прошлого. Никогда не скажет ей.
Спертый воздух. Гниль. Какая-то тряпка на лице и вода. Кругом вода. Заливается в рот, в нос, в глаза. Он пытается ее глотать, а потом захлёбывается и, кажется, умирает от асфиксии. Но его приводят в чувство и дают послушать.
Где-то там, за стенкой Дима.
Димка. Его друг. Самый верный и преданный друг. Кричит. Орет. Стонет.
«Не трогай его. Я все скажу. Не трогай его!»
То, как она отчаянно спасала ему жизнь, он никогда не забудет. Так же, как ее крики боли. Это ничто, по сравнению с пытками водой. Ничто.
****
— Дима, там посылка на твое имя.
Курьер оставил пару минут назад и сразу уехал. Ребята сработали чисто, проверили коробку, вскрыли, посмотрели. Но, черный бархатный футляр открывать не стали. Хватило записки, которую прочел Кимура.
Она снова была одета в кожанку, черные джинсы и берцы, правда, напялила еще и теплую водолазку под горло.
Шрайман ждал своих сопровождающих в гостиной и тоже горел любопытством, но посчитал это ниже своего достоинства, — заглядывать в коробку и читать, что же там написано.
Игорь был под впечатлением, демонстрацией способностей Димы. А еще восхитился, как лихо она поставила мужиков на место. Ведь не сама выбирала себе противника, положилась на своего друга, а молодой парень сделал верный выбор. Самого крупного, с лидерскими качествами и с огромным нежеланием лишиться высокооплачиваемой работы.
Все верно. Каждый шаг просчитан у нее. Каждое слово, словно пуля в десятку. Точно в яблочко. Ее будут слушать. У нее будут учиться и перенимать опыт. Им не нужно знать ее прозвище, не нужно знать ее прошлое. Ни-че-го знать не нужно. Она показала себя умным и сильным человеком, способным научить их не только защитить его, Игоря Шраймана, но и остаться при этом в живых. А своя шкура, с такими перспективами, становится дороже.
Игорь видел ее разной, но все больше без эмоций. Тогда в Грозном, когда Кимура ее ударил, промелькнули эмоции, но мимолетно. Сегодня на ринге тоже. Только тень.
И он привык уже считать, что Дима не эмоциональная, бесчувственная, если можно так сказать.
Ошибся.
Эмоции были.
Она подошла к коробке, стоящей на столе. Повертела в руках карточку. Прошлась по ней глазами. Прочитала раз, другой. Отложила ту в сторону. Вытащила аккуратно футляр, обитый бархатом. Вот тогда он увидел эмоции. Целый калейдоскоп: радость, удивление, благодарность и трепет, а потом горечь и боль.
Все случилось слишком быстро и мимолетно, и он бы решил, что ему показалось, но нет, одна ее рука дрогнула, когда открыла крышку футляра.
Эта женщина мастерски прятала все свои эмоции. И вопрос: почему, зачем и кто ее этому научил, начал вставать слишком остро. Ему хотелось знать все про нее и ее прошлое. Зачем? И сам не знал. Но чувствовал, что это смертельно важно, а, значит, он узнает.
Дима захлопнула крышку, отставила футляр.
— Поехали! — бросила резко и направилась к выходу, — Вася, ты за рулем.
— Так есть же водитель.
— Вася, я что сказала?
— Что я за рулем, я понял.
— Вот и молодец, что понял, — выполняй.
Никто не стал смотреть, что в футляре. Не то, чтобы им не было любопытно, но шестым чувством все поняли, что вещь там опасная, и привела Диму в состояние ярости. И только Ромка улыбнулся, едва заметно, прочитав записку. Почерк брата он и мертвым узнает, а подарком, который Дима всегда носит с собой, являются ножи авторской работы с изогнутым лезвием.
«Ты работаешь, я рад.
Ты их оставила. И мне будет спокойней знать, что они в твоих руках. Так я буду уверен, что ты в порядке.
С.»
***
Сургут, Россия. Сейчас.
Интересно, приняла ли подарок во второй раз? Его девочка порой могла проявить излишнюю гордость, а то и упрямство.
Скорей, не приняла, хотя, кто знает.
Не ему ее упрекать или судить, это уж точно.
За годы свыкся с мыслью, что больше не увидит ее. Не услышит. Не сможет коснуться.
Не думал никогда, что так жизнь сложится. Но у него не было шанса с самого начала. Он не мог ей отказать. Не мог.
Как увидел спустя столько лет этот отчаянный взгляд…
Забралась ему под кожу. Вросла с корнями. В его легких ее запах. В глазах у него ее слезы. А в сердце…, а в его сердце ее боль.
Как вчера помнил все.
***
Мать позвонила и давай рассказывать, что в квартиру Зиминых воры забрались, а ей страшно ментам звонить, там те же бандюги работают. Вот и попросила его с ребятами посмотреть.
Он и посмотрел.
Квартира пустовала больше десяти лет. Соседи уехали после смерти Марты, Владислав забрал сына и дочь, и уехал в другую часть.
А теперь вот воры.
Ребята ввалились бесцеремонно, а он ждал на лестничной площадке. Тишина вокруг была.
Раздались шорохи, стоны и мат. Он забеспокоился. Достал ствол. Не пользовался им ни разу, но стрелять умел, время такое было: либо ты, либо тебя. Охрана не была гарантом безопасности, а у него брат, мать и целый регион за плечами. Умирать ему никак нельзя было.
Зашел в прихожую, щелкнул выключателем и остолбенел.
Натолкнулся на взгляд: решительный, отчаянный и храбрый. Взгляд человека, который потерял почти все и будет защищать то, что осталось, ценой собственной жизни, если понадобится.
Димка, его маленькая Зима, которую он в детстве забрасывал снежками и лепил ей снеговиков побольше, потому что у нее только маленькие получались из-за роста и недостатка сил.
Повзрослела. Выросла. Стала другой. А взгляд тот же. Влюбленный и решительный.
— Это ты… — хрипло проговорил не в силах оторвать от нее взгляд.
Что случилось с тобой? Где ты так долго была? Он думал, она умерла, пропала так же, как ее брат и отец. Похоронил ее. Но квартиру не продавал. Мог. У него доверенность была. Но ждал чего-то, оттягивал.
Теперь понял, чего ждал.
Надеялся, что жива. Что вернется. Если не к нему, то хотя бы в этот город. Она выросла тут. Родилась.
Он хотел засыпать ее вопросами, но не стал.
— Это я… — так же хрипло выговорила она ему в ответ.
Между ними двенадцать лет разницы, но именно сейчас ему показалось, что она старше, мудрей.
Сургут не стал спрашивать зачем она вернулась. Ответ прочитал в глазах.
Кроме него никого больше нет. Никого. И она вернулась в город, где убили ее мать, чтоб не убили того, кто у нее остался. Самый близкий и родной человек.
***
У него не было шанса. Ни тогда, ни сейчас.
Он долго не верил ей, себе. Доверял ей свою спину и знал, что она всегда прикроет тыл. Но, когда Дима его попросила по-настоящему ей слепо поверить, оступился. Подвел не только ее.
Все потерял. Всех, кого любил и кем дорожил.
У него раньше не было шанса, теперь есть. Если она вернулась к работе, есть.
А вот у нее нет. Больше шанса быть без него у нее нет.
  
Глава 4 часть 1
 
***
— Я так и не понял: зачем мы разделились?
Вася впервые открыл рот за тот час, что они находились в дороге, а точнее, стояли в пробке и тащились со скоростью черепахи. Радовало только то, что это не авария впереди, а просто сильный снегопад затруднил дорогу, и водители (те у которых все хорошо с головой) сбавляли скорость и предпочитали не рисковать. До места назначения осталось не так уж и долго, еще пара поворотов и двести метров по прямой.
— Мы разделились потому, что мне так нужно, никто кроме нас не знает в какой машине Шрайман и с кем из охраны он уехал. Пока мы ничего не ведаем о предполагаемом враге, будем играть в наперсток.