Алые Розы (СИ)

— Ага, — охотно соглашается та.
— Вика, Викулечка, я люблю тебя, я уже говорила… это правда… Что мне ещё сделать, чтобы тебе это доказать?
Вика поворачивается ко мне и смотрит мне в глаза, отчего я даже пугаюсь.
— Вернись к своему парню и будь ему верна, а обо мне даже не мечтай! Выбрось из головы весь тот лесбийский мусор!
— Хорошо, я попытаюсь, — всхлипываю я.
— Так, значит, мы снова вместе? — Сашка протягивает мне руку.
— И да, и нет. — Я беру его за руку. Что-то я совсем нюни распустила.
— Что ещё? — смотрит на меня Вика.
— Я хочу, чтобы всё было как раньше. Чтобы мы снова стали семьёй. Пусть всё так, как сегодня утром, до этого дурацкого разговора. Больше я ни о чём не прошу. Забудьте то, что я наговорила. Я была не в себе. Глупости всё это! Дурацкая глупая любовь, которой нет, и точка!
«Чёрт, что же я мелю?» Начинаю плакать:
— Боже, Вика, как же мне больно сейчас! Я не могу без тебя, я умру, если больше тебя не увижу! Я ненормальная. Я конченая, прости меня, прости! Делай со мной всё что захочешь! Я буду твоей рабыней, только прошу, не бросай меня! Не убивай меня своей нелюбовью.
— Ты всё сказала? — сурово смотрит на меня Вика.
— Хочешь, я буду лизать твои ноги, целовать «песок, по которому ты ходила»? Можешь сделать со мной всё что угодно, — всхлипываю я. — Всё, что пожелаешь. Я принадлежу тебе. Прошу не отталкивай меня, мне сейчас так тяжело, так больно! — Я едва сдерживаю слёзы.
— Ты всё сказала? — Эта фраза звучит как приговор.
— Нет, — отвечаю, вновь собираюсь с мыслями. — Я люблю тебя! Если ты меня оставишь, я умру, я с собой что-нибудь сделаю, не смогу без тебя жить! Просто пожалей меня! Можешь отдать меня Сашке, можешь стелить под кого угодно, только не бросай, умоля-а-аю!
Держу её за руку, тянусь с ней губами, дрожу и прижимаю её к своей щеке. Вика всё это терпит. Ухмыляется и смотрит на Сашку.
— Ну что мы с ней будем делать? — спрашивает она его.
— Я не знаю, я уже ничего не знаю, — качает он головой.
Мы подъезжаем к его даче. Сашка открывает передо мной дверцу, Вика выходит сама. Он берёт нас двоих за руки и ведёт к себе. Я сглатываю и смотрю на Вику, она бросает на меня лишь один холодный взгляд.
В прихожей его дачи не тесно, но я вроде как случайно наваливаюсь на неё всем телом, прикасаюсь к её руке. Мне так сейчас это нужно. Вика не замечает, она уже настолько привыкла к моим прикосновениям, что посчитала это нормой.
Я смотрю на неё глазами, полными слёз, и шепчу:
— Скажи мне хоть что-нибудь, ну хоть что-нибудь, прошу тебя.
— Я не знаю что сказать, — говорит она и проходит в комнату.
Я задыхаюсь, я реально едва держусь на ногах, сейчас сознание потеряю. Сашка это видит и подхватывает меня за локоть:
— Юлечка, что с тобой? Тебе плохо? Может, тебе таблетку принести? По-моему, у тебя температура. — Он прикладывает руку к моему лбу.
— Со мной всё в порядке. — Я пытаюсь вырваться из его рук, но не могу, банально не хватает сил. — Перестань уже быть таким хорошим! Скажи всё как есть. Скажи, что я стерва и сука. Я же сегодня тебя бросила, я разбила тебе сердце. Я изменяла тебе с ней. — Хватаюсь за голову, лоб действительно горячий, даже я это чувствую. — Начинай уже меня презирать, как и все в этом доме! — Смотрю на Вику.
— Что ты, Юлечка, я же люблю тебя! — Сашка прижимает меня к себе, и я рыдаю у него на груди.
— Я её люблю, а она меня ненавидит, — захлёбываюсь я слезами.
— Юлька, ну ты чего? Я не ненавижу тебя, просто не люблю, — раздаётся голос из комнаты.
— А разве это не одно и то же?
— Ладно, — снова говорит Сашка. — Давайте просто сядем и побеседуем. Спокойно как взрослые люди. Как раньше мы это делали.
— Как раньше, не надо. — Вика выходит из комнаты и смотрит на то, как мы обнимаемся. Она сейчас так холодна и недоступна, и я ещё сильнее в неё влюбляюсь. Проклятое сердце! Вырвать бы его из груди и выбросить. Но я не могу. Это же больно. Чёрт, как же я боли боюсь! Но ничего сильнее боли в душе я представить себе не могу, это как зубы сверлят, непрерывно и без наркоза. Наркоз, точно! Кажется, я знаю, чего хочу: напиться и забыться, уснуть и не проснуться, и будь что будет. Зачем мне жить, если её рядом нет?
Я подхожу к зеркалу и пытаюсь навести марафет, убрать подтёки под глазами, нанести ещё более плотный слой «штукатурки». Но зачем она нужна, если тебя не любят?
Мы садимся за стол, Сашка наливает всем горячий смородиновый чай и ставит тортик.
— Заранее его купил, — говорит. — Мой любимый.
— Спасибо. — Вика отламывает немного тортика и кладёт себе в рот.
Сашка заботливо кладёт кусочек на тарелочку передо мной.
— Кушай, Юлечка! — А мне от его слов ещё больнее. Не хочу причинять ему боль. Не хочу, а причиняю. И вновь на глазах слёзы, едва сдерживаюсь, чтобы не зарыдать.
— Так что мы будем обсуждать? — Вика смотрит на Сашку. — С этой я точно больше спать не стану. А если она ко мне прикоснётся, я сломаю ей руку.
— У «этой», как ты говоришь, имя есть, — заступается за меня Сашка.
— Пусть называет меня как хочет. — Смотрю на неё. — Викуля, ты можешь говорить всё, как есть.
— И что ты хочешь услышать? — прищуривается она.
— Правду… и только правду.
— Правду? — Вика откидывается на спинку кресла. — А правда, она такая: мы заигрались. А я не хочу становиться лесбиянкой как ты. Нет, и точка!
— Это не вся правда, — говорю я.
Сашка внимательно слушает.
— А что ещё ты хочешь услышать?
— Почему ты здесь? — наседаю я.
— Почему здесь я? — повторяет она за мной. — Вы действительно хотите это услышать?
— Ну, конечно. — Я беру её за руку, и она не отдёргивает её. Теперь я эту руку ни за что не отпущу! — Любимая моя. Викусечка, если ты окончательно решила порвать со всем этим так почему ты здесь?
— Ну ладно, раз вы открылись, то и мне не мешало бы. — Я внимательно вслушиваюсь в каждое слово. Это зрение у меня не идеальное, а со слухом всё в порядке.
— Меня Сашка пригласил, — говорит Вика. Это не совсем то, что я хотела услышать, но хоть что-то уже.
— А меня Юлечка попросила, — подаёт голос Сашка.
— Ну вот видишь, — говорю. — У нас уже есть какой-то контакт.
— У нас с тобой больше ничего нет, просто я… просто я… — Она резко поднимает глаза и смотрит на Сашку. — Са-аш, я люблю тебя, — признаётся она, наконец.
У Сашки округляются глаза.
— Я давно это знаю, — говорю. — Значит, ты здесь из-за него?
— Из-за меня? Ничего не понимаю, — говорит Сашка. — Ты любишь меня, я люблю её, а она любит тебя. Какой-то замкнутый круг, не находишь?
— Ну да, как-то так, — улыбается Вика и берёт его за руку, но и мою не отпускает.
— Так почему же всё не может быть, как раньше? — хватаюсь я за соломинку.
— Потому что, — говорит Вика, — один должен уйти. Третий лишний.
— Я не хочу, чтобы никто уходил, — говорю.
— Но ты же бросила Сашку, значит, ты уже кривишь душой.
— Нет, просто если выбирать между вами, то я выбираю тебя.
— А я выбираю его. — Она забирает у меня свою руку и гладит Сашку по руке.
— А я тогда кого выбираю? — Сашка смотрит на меня и на Вику. — Юля, Вика, я выбираю вас обоих.
Я улыбаюсь впервые за этот вечер:
— Давай просто представим, что ничего не было, что я не наговорила всех тех глупостей про любовь, забудем, и всё будет, как прежде. Каждый будет с тем, кого он любит. Разве это так сложно?
— Проголосуем? — предлагает Сашка.
— Ага, — соглашаюсь я. — Я — за то чтобы оставить всё как было.
— Я тоже «за», — подтверждает Сашка.
— А я — против, — говорит Вика. — Одна из нас должна уйти. И если не уйдёт она, это сделаю я. Выбирай. — Она смотрит на Сашку.
— Ну, я обеих вас люблю, вы мне обе дороги… — начинает мяться он.
— Если так, тогда уйду я, — повышает ставки Вика.
Сашка смотрит то на меня, то на неё и выносит свой вердикт: