Безумная любовь или, на что ты готов пойти ради своей любви? (СИ)

Чтоб вы понимали, на меня ни так часто нападают в коридорах, вернее вообще не нападали до этого, и сейчас мне кажется, что я вот — вот потеряю сознание. Блондин шумно вдыхает запах моих волос, и я ощущаю неприятную дрожь во всем своем теле.
Мне это совсем не нравится. Он целует мое плечо, затем задерживает внимание на моей шее. В этот момент мне как-то нелепо приходят на ум фильмы о вампирах. Потому что то, как он гипнотизирует мою шею, наводит на мысли только о таких бредовых страшилках. Не знаю, верю ли я в них, но, если они существуют, хочу, чтобы их не было. Судя потому, что я ощущаю как холодно мне от его дыхания, дистанция между его ртом и моей кожей становится крайне неприличной. Меня уже откровенно трясет.
Я непроизвольно дергаюсь, и он заворачивает мою руку за спину, больно сжимая пальцы. Я вскрикиваю.
— Тише… не дергайся — произносит мерзавец с нереальными глазами и едва ощутимо целует меня за ухом. «Нет, пожалуйста.… Хватит» Эти слова звучат внутри меня как мантра.
Я хочу, чтоб на помощь пришел хоть кто то, но в коридоре ни единой души, желающей нас защитить. Да здесь опасно учиться! Что это за школа, в которой на тебя могут напасть во время перемены?! Из мыслей выводят его зубы. Он мягко покусывает мочку моего уха.
Я вижу испуганный взгляд Эмили, но и мой не менее испуганный. Она со слезами на глазах за всем наблюдает. Но мои слезы не катятся. Меня больше всего поражает и раздражает то, что холл пустеет, а те, кто ещё остался старательно делают вид, что не замечают нас и разбегаются. Как тараканы. Что, чёрт побери, происходит? Почему они делают вид, что ничего не видят?
— Какая же ты хорошенькая — голос моего ужаса выводит меня из ступора.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я смело, но мой голос предательски дрожит, выдавая мою слабину. Ответ незнакомца меня удивляет.
— Я хочу, чтобы ты никогда больше не появлялась на мои глаза. Повтори то, что я тебе сказал.
— Ты хочешь, чтоб я больше никогда не появлялась на твои глаза — повторяю я. Он что шутит? Именно этого я и хочу. Больше никогда его не видеть.
— Какая умница — он с силой откидывает меня от себя на стену. Из меня будто вышибают весь воздух. Спина и локоть тут же отзываются болью, передавая ее во все нервные окончания моего тела. Голова начинает кружиться, и я перестаю понимать, что происходит.
Я прихожу в себя, когда чувствую, что меня трясут и зовут по имени.
— Анна, Анна, очнись же — доносится до моего слуха. Я мычу, и открываю глаза. Мой взгляд упирается в потолок коридора. Отлично, значит я на полу.
Больше меня не трясут, но я слышу плач и, поднявшись на локтях, осматриваюсь. Тело пронзает боль. Рядом со мной на коленях сидит Эмили. Ее лицо бледнее обычного, а глаза выглядят опухшими и заплаканными.
Делая огромное усилие над собой, я сажусь на колени и упираюсь ладонями в пол.
— Анна, боже, наконец-то, я так испугалась, — визжит Эм, и у меня закладывает уши. Она помогает мне подняться. Меня клонит в сторону, и я ощущаю тошноту, от непонятных чувств, вызванных произошедшим событием.
— Господи, что это было? — ошеломленно произношу я. Но мы решаем сначала выбраться из школы, так как речи об учёбе сегодня и быть не может, а уже потом я получу ответы на все свои вопросы.
Покинув здание, мы доходим до парковки и садимся в машину Эмили. Старый потрепанный фордик, доставшийся ей от дяди Генри. Ее семья совсем не богата, а даже бедна.
Сесиль и Альберт — родители Эм и ее маленького брата Чарльза, работают практически без выходных, чтобы иметь возможность оплачивать все расходы и нужды. Но, тем не менее, они никак не могут позволить себе няню, для присмотра за малышом.
В первую половину дня, когда Эм в школе, с Чарли сидит бабушка Берти, живущая по соседству. Милая приветливая старушка и совсем одинокая. Ее мужа Леопольда и семнадцатилетнего сына Генри забрал пожар, случившийся в их поместье около тридцати лет назад. После потери, Берти ни разу не вышла замуж, всю жизнь, храня верность своей семье. Хорошо бы познакомить с ней мою бабушку. Но и Эм в своей семье приходится не сладко. Из-за тяжелого семейного положения, она иногда просто вынуждена работать на каникулах и подрабатывать в выходные. И даже это порой едва помогает Морганам сводить концы с концами.
— Ф-у-ух — вырывается у Эмили, когда она плюхается на водительское сиденье. В воздухе висит напряжение. Я в голове подбираю слова на мучащий меня вопрос.
— Ну, так что ты скажешь по поводу случившегося? — после долгих минут молчания я, наконец, подаю свой голос.
— Тот придурок, который к тебе приставал это Двэйн, Двэйн Блэквелл. А парень, который держал меня, один из его вышибал.
— Но какого черта он хотел от меня?
— Ну, видишь ли, Двэйн самый крутой и самый неприкосновенный тип в этой школе. Он творит здесь, что пожелает и с кем пожелает. Никто и слова против сказать не может. — Она кривится от этих слов и поворачивается ко мне.
— Но почему? — произношу я в возмущении.
— Потому что отец Двэйна состоит в школьном совете и на его стороне большинство родителей. Директор, конечно, часто ставит на место этого придурка Блэквелла, но и у него своих дел по горло. Но я рада, что у нас есть Персиваль, кто знает, что бы творилось в этой школе, будь на его месте пешка Блэквеллов. Хотя, Двэйн и без того считает себя важной шишкой.
— Что за чёрт…
— Я не знаю, что мы будем делать… — произносит Эм тихо.
— Если б я знала, мне даже не ведомо, что он от меня хочет, — я нахожусь в полнейшем шоке.
— Ну, он хочет тебя Анна… — отвечает она, еще тише прежнего.
***
Открыв входную дверь, я поспешно здороваюсь с мамой и, поднимаюсь в свою комнату.
Голова просто раскалывается от боли, будто по ней бьют молотком. Я чувствую себя измученной и безмерно уставшей. После слов Эм, мы больше не разговаривали. Да и что тут скажешь. Мы обе еще не знаем, что дальше делать. Будто мало мне трудностей в жизни, теперь еще и этот асоциальный психопат. Набрасывается на девушек, а потом приказывает не подходить к нему. Да кто после этого даже посмотреть в его сторону захочет? Кем он себя возомнил? Да кому надо вообще такое счастье? Не завидую той, кто его полюбит. Хотя разве можно влюбиться и быть рядом с такими чудовищами?
Посмотрев на себя в зеркало, я особо не удивляюсь, именно такой я и ожидала себя увидеть. Растрепанные, запутанные волосы, бледное лицо, под глазами синяки. Одежда вся пыльная и мятая. Скинув с себя вещи, я забираюсь под душ, и даю волю своим мыслям. Я очень напугана и не менее потеряна. Меня бьет озноб, и на глаза наворачиваются слёзы. Зачем я ему? Почему именно я? И что мне делать? В голове скопилась тысяча вопросов, ответы на которые я не знаю. Почему Эм сказала, что Двэйн меня хочет, если тот сказал никогда не попадаться ему на глаза?
Почему он так жестоко со мной обошёлся? И как может просто ученик, иметь такой вес в школе, что все разбегаются, едва он начнет развлекаться?
Я тру себя мочалкой, пока на коже не остаются красные пятна. Если я смою с себя эту грязь, и мерзкое ощущение от прикосновений Двэйна мне станет легче, но после множества попыток я всё ещё чувствую его губы на своей коже. Это не смывается. Обессиленная я сижу в ванной, обхватив колени руками. Из закрытых глаз, вот уже который раз за день льются слезы. Я сижу так долго, что чувствую, как горячая вода заканчивается и на меня льется ледяная. Поэтому заворачиваюсь в полотенце и выхожу из ванной.
Открыв дверь, я слышу голос Джо, но у меня нет сил, что-то ему объяснять, лучше поговорю с ним позже. Я надеваю длинную мужскую футболку, (это футболка Джонатана, но я давно ее присвоила) и залезаю под одеяло. Прислушиваясь к голосам, раздающимся снизу, я медленно погружаюсь в сон.
Я иду по коридору школы Остин. Здесь так темно и тихо, что это кажется противоестественным. А еще здесь очень холодно. Мои шаги подхватывает эхо и мне на самом деле очень жутко. Я спускаюсь по лестнице и заворачиваю за угол.