Наши против (СИ)

Чёрный колдун Джирату, передавая в обмен на три набитых доверху кошеля с золотыми заговорённые путами жемчужины, сказал:
— Что ж, играй, Катран, без правил, если не боишься.
— Надолго это? — спросил Киату, озабоченный только спасением брата и друга от казни в тот момент.
Колдун ответил с коварной усмешкой:
— Возможно, до самой смерти?
— Не шути со мной, колдун. Я должен знать точно. Как снять привязку? — настойчиво спросил Киату.
Поклонник ночи Джирату в тёмном плаще сверкнул глазами и произнёс тихо, но отчётливо:
— Пусть останется тайной.
— Но…
— Тайну знает сердце. Или никто…
Киату хотел схватить колдуна и заставить сказать всё, как есть, но вместо плеча под плащом ощутил пальцами пустоту. Глаза застил тёмный дым, и колдун исчез. Словно и не было его никогда в тени дома из жёлтого песчаника. Киату бросился вдоль по улице, усаженной по другую сторону кряжистыми деревьями.
— Эй, Джирату! Хватит шутить! — выкрикнул Киату в стены безглазых домов. — Покажись!
Но в ответ ему только журчал арык, шелестел ветер и падали на иссушённую зноем землю спелые золотистые плоды со сладким ароматом.
  
Глава 23
 
Помимо целителя мышастой масти — и одеждой, и цветом волос в жидкой косе и бородёнке — в спальню Киату в замке на скале, надстроенном над пещерами, прибежали полюбопытствовать Март и Большой Трэджо, рыжеватый великан с короткой бородой, дрэдами, кулаками, способными одним сжатием раздавить шейные позвонки любому, и с добрейшим выражением лица.
— А вы кто? — удивился Март при виде незнакомых девиц.
— Конь в пальто, — буркнула Крохина.
— Что такое пальто? — пробормотал недоумённо Март.
Киату на него шикнул. Девочки не ответили, они обступили большую кровать с балдахином и к Тасе подпустили только немолодого целителя. Тот осмотрел Тасю, вытер платком холодные капли пота с её бледного лица. Затем пощупал Тасин пульс, поиграл на нём, как на дудочке, прислушался. Достал из саквояжа длинную раковину, похожую на горн, приложил к Тасиному сердцу, приоткрыл ей веки, положил в рот алую ягоду. Та мгновенно стала белой.
— Упадок сил. Энергетическое истощение, — констатировал доктор и обернулся на окружающих: — Девочка голодала?
Киату покрылся пятнами, взглянул на Риту. Та неопределённо кивнула. Все посвящённые в Тасину тайну уже поняли, что лишний раз говорить про дар дживы выходит себе дороже.
— Она будет жить? — глухо спросил Киату.
— Да. Выспится и будет. Загонять её трудами нельзя. Иначе будет, но недолго, — доктор показал всем побелевшую ягоду, — организм слабый. Очень слабый. Обычно бар-ягода просто розовеет, иногда наоборот цветом наливается, когда крови много бурной. А тут сами видите. На чём только душа держится?
— Ничего себе тонометр, — шепнула Грымова себе под нос и громче спросила: — А лечить её как?
— Соком ягод боджи. Они кровь делают насыщенней, силы возвращают. Настой из трав, что я сделаю, заваривать три раза в день для бодрости. В остальном всё просто: давать высыпаться, кормить усиленно жирным-вкусным да побольше, холить-лелеять, пылинки сдувать. Таким принцессами надо рождаться, — покачал головой целитель, — а не у нас на острове среди контрабандистов жить. Кстати, что за девочка? Раньше я её не видел. А, господин Катран?
— Это моя гостья, — облизнул пересохшие губы Киату. — Из столицы.
— А-а-а, — понимающе кивнул целитель. — Помню другая ваша гостья, с которой вы веселились, с кровати упала или уж не знаю, откуда. Ногу лечить пришлось. Так ведь эта другая по мощности. Точнее, по немощности… Нельзя настолько постельными утехами девушку изнурять, господин Катран, — покачал головой, как китайский болванчик, целитель. — Вы, конечно, мужчина молодой и горячий, и все вам тут подвластны, но уж потерпите. Вон сколько вокруг вас других красавиц, покрепче! А эта пусть отдыхает…
Март прыснул. Киату покраснел и выдавил из себя:
— Дело не в этом.
Крохина закашлялась. У Грымовой сжались кулаки и, судя по лицу, она чудом сдержалась, чтобы не произнести гадость. Рита поджала губы и сказала:
— Господин целитель, когда будет готов настой и где брать ягоды?
— Принесу, всё принесу, — ответил лекарь. — Пошлю мальчика за ягодами в соседний лесок. Их лучше свежие на сок пускать. Урожай, благо, Око хороший послало. Сбор из трав сделаю. Через час-другой ждите. Всё равно ваша девочка раньше не проснётся.
* * *
Едва целитель вышел за порог, Март, с интересом поглядывая на новых девушек, похвастался брату:
— Ты зря, Киату, в прошлый раз осерчал на меня. До сих пор слухи из столицы приходят, что люди стишки мои да песенки потихоньку поют! Потому что всё в них правда! И всклад.
Киату хмуро зыркнул на младшего брата и не ответил. Чувствуя на себе внимание окружающих, Март продолжил залихватски болтать:
— Коли эти мухарки уже в твоей спальне побывали, значит, говорить можно при них, как при тебе! Я придумал, как слова мои до людей доносить, чтобы магам порядка не попасться! Всем одновременно — бабах! и рассказать…
— Вот! Допридумывался уже! — Киату схватил Марта за грудки и бросил его, как щенка в сторону Таси. — Полюбуйся, кретин! Тебе песенки, а она чуть не умирает!
Март приподнялся с колен и обиженно отряхнулся.
— Не понимаю, при чём тут я, и при чём эта хилая мухарка… Я её совсем даже не знаю.
Киату снова схватил его, теперь за шиворот, и гневно заорал:
— А при том! Что тебе свобода — ей решётки! Она б уже давно в своём гудящем городе была, если бы не я! И если бы не ты! И все эти чёртовы мухарки тоже!
Большой Трэджо аккуратно высвободил Марта из хватки Киату.
— Так, Катран, спокойно. Спо-кой-но. Не тронь парня. Нечего за свои решения на пацане злость вымещать.
Киату насупился и повесил голову:
— Да, это были мои решения.
— Пар выпустил и ладно, — кивнул ему Большой Трэджо и подтолкнул Марта к выходу из комнаты. — Что стряслось, Катран? Объясни толком.
Киату проследил за тем, как Март вышел и прикрыл за собой дверь. Потом мотнул головой на девушек у кровати, напряжённо следящих за происходящим.
— Та, что без сознания — джива. Мухарки с ней. Из другого мира.
Большой Трэджо присвистнул.
— Все?!
— Есть ещё одна, которую схватили маги порядка, — вставила Рита.
— Она Электра, — добавила Грымова. — И думаю, что это плохо.
— Какая Электра?! Как?! — опешил Киату.
— Та, что поглощает магию, — сказала Крохина. — И её обязательно надо выручать. Потому что как только Тася очнётся, она снова метнётся за Аней. Она же дурная и добрая…
— И неожиданно смелая, — вставила Грымова. — Кто бы подумал, что тощая наша выдра нас всех вытащит! Тебя, пират, Катраном, кажется, зовут? Не знаю, что там ты думаешь… Но ты походу паришься из-за Таси. Плевать, из-за неё самой или из-за своей привязки. Ясно одно — нашу Аню-Электру надо спасти раньше, чем у Таси появятся силы телепортироваться за ней. Ведь тебе заметно не хочется, чтобы она ласты склеила.
— Умерла, — перевела Рита.
— Это не нужно никому… — тяжело выдохнул Киату.
— Вы нас в это дело втянули, — продолжила Рита, — вам и решать проблему. Мы готовы содействовать как угодно. Лишь бы спасти подругу.
Большой Трэджо с восхищением глянул на каждую из девушек.
— Такая дерзость и смелость в речах мухарок — свежо!
— Это норма, — гордо заявила Крохина. — А не то, что этот ваш шовинизм запредельный. В нашем мире такого нет и, надеюсь, не будет. Мужчины и женщины, все равны.
— Какая вы красивая и решительная мухарка, — склонил перед Галей Крохиной голову великан, — восхищён. Я — Трэджо Фуэртэ.
Галя зарделась и представилась. А Киату, которому было не до экивоков, добавил:
— И ещё надо решить, что делать с ректором Вареджио и принцем Аридо, которые сидят у меня в пещере. Один привязанный, второй — в бассейне с медузами.
— Ну и кашу ты заварил, Катран, — покачал головой Большой Трэджо. — А их-то зачем прихватил?