Остаться человеком (СИ)
Лайла поднимается, подходит, пробегает пальцами по плечу:
— Ведь ты же тоже пускаешь, да?
— Думаешь, после всех хозяек я ещё способен на кого-то слюни пускать? — вспоминаю её же слова.
— На последнюю, похоже, способен, — хмыкает, но руку убирает. Неужели так заметно? Или пытается проверить предположение?
— А сама не пускаешь, когда приказывают?
— Пускаю, — вздыхает. — Так значит, это она приказывает? Даже странно, что до сих пор и меня не заставила прислуживать… как-нибудь по-особенному.
Лихорадочно соображаю, что бы сказать. Что Тали меня хватает? Какие дурацкие штучки выкидывает мозг, едва начинаешь бояться не то ляпнуть — тут же отключается.
— У неё вся ненависть на мужчин обращена, — говорю. — Поначалу не представляешь, как мне доставалось. А сейчас уже, похоже, привыкла, а может, реабилитация помогает. Поспокойнее стала. Очень сомневаюсь, что Климу что-то светит, а вот ты вполне могла бы попытаться наладить отношения на этой почве.
— Наладить? Ты серьёзно?
— Как знаешь, — пожимаю плечами. Не уговаривать же, вдруг проболтается кому.
— А ты наладил?
— Я?! — стараюсь изобразить изумление. — Я же тебе говорю, как она к мужчинам относится и как к женщинам. Даже наказывать вон тебя не хочет лично. Поэтому и думаю, что ты смогла бы найти с ней общий язык. А может и нет, может, она наоборот, только разозлилась бы. Не знаю. Идём!
— Антер… — останавливает. Смотрю вопросительно. — А ты правда… не думал отсюда сбежать?
— Думал, конечно. Миллион вариантов прокрутил. Не сбежать отсюда.
— Возьми меня с собой, если придумаешь… — шепчет. Стараюсь не покраснеть, отворачиваюсь.
— Ты же знаешь, чем мои побеги всегда заканчивались, — говорю. — Оно тебе надо?
— Я бы рискнула.
— Ты на это не слишком рассчитывай.
Тошно как. Убегать, зная обо всех, кто здесь остался. Напоминаю себе, что Лайла ведь может и по чьему-то велению расспрашивать. Правда, скорее походит на самооправдания, почему не могу помочь. Пусть только чип из меня вытащат. Сделаю всё возможное, чтобы покончить с этой мерзостью!
Вздыхает, делаю движение к выходу, однако снова останавливает вопросом:
— Так думаешь, Климу не светит?
— Если нормально будет ухаживать — может быть. А если пытаться опоить — то вряд ли, — отвечаю, на случай, если вдруг решит ему передать.
— На Тарине мужчины не ухаживают, — фыркает.
— Их проблемы, — пожимаю плечами. — Идём, пока звать нас на начала.
Тамалия
Отправляю кусочек тортика в комбайн — у меня там анализатор на предмет ядов и прочих вредных веществ. На всякий случай. После такого-то ликёра…
Нет, с тортом вроде бы порядок. Просматриваю Лайлины документы, заодно переснимаю для отчёта. Лайла у Айры уже девять лет. Только странно, в отличие от документов Антера, ничего не говорится о её прошлой жизни. Не удивлюсь, если даже имя поменяли. Начинаются с расписки, что Лайла добровольно отдаётся в рабство за спасение. Похоже, здесь что-то не очень законное. Ну, в общем-то, да, — учитывая, откуда её спасли. Вот отправлю Антера — займусь вплотную.
Вообще-то, у меня есть немного сыворотки правды, и даже блокатор памяти к ней, но очень мало — пара доз всего. Сложно провозить, и без того все мои лекарства перетрясли, а также всю технику тщательно просканировали. Спрашивали, зачем она мне здесь, ведь можно новую купить, я рассказывала, какая моя вся дорогая, и как я к ней привыкла, и ведь я надолго, а может и навсегда, и всё в том же духе. Поэтому и держу сыворотку на самый крайний случай. Вот, может, Райтеру со временем удастся ещё провезти, когда к нему попривыкнут слегка. Лерка-то точно не будет рисковать.
Наконец-то выходят, какие-то мрачные оба. Делаю вид, будто не замечаю, в душе ворочаются клубочки былой ревности. Ведь верю же, а всё равно. Хочется ухватить Антера в охапку и не отпускать. Господи, что я буду делать, когда ты мной переболеешь?
— Антер, доставай медкабину, — приказываю недовольно. — Потом приготовишь ужин. Лайла, разрешаю сделать стекло непрозрачным.
С обычным "Да, госпожа", каждый спешит заняться поручением. Антер привозит медкабину, уходит на кухню, Лайла проворно раздевается и укладывается, не забывает о разрешении. Делаю распечатку с медчипа, начинаю просматривать, когда возвращается Антер.
— Ну что там? — спрашиваю, садится рядом, забираюсь к нему на колени. Бросает взгляд на медкабину, внимательный мой, я сделала её звуконепроницаемой.
Ощущаю, как любимые руки обнимают, даря странное успокоение в самом сердце этой безумной планеты. Лёгкое, ласковое прикосновение губ к щеке.
— Там ничего не слышно, — шепчу. — Что вы такие мрачные?
— Лайла спрашивала, не планирую ли сбежать. Просила взять с собой.
Вот чёрт! Не вздумай мне тут её вместо себя подсовывать!
— Ты же понимаешь, что она вполне может действовать по чьей-то указке?
— Понимаю. Всё равно противно.
— И вообще странно, что обратилась к малознакомому рабу с таким вопросом. А вдруг ты мне расскажешь?
— Скажет, что обманываю, — пожимает плечами. — Сравнивая мой послужной и её, угадай, кому поверят.
— Я — тебе, — смеюсь.
— Но ты же… нормальная, — смущается слегка. Мне показалось, или он хотел что-то другое сказать?
— Я о ней позабочусь. А ты, между прочим, сможешь помочь оттуда. Знаешь, что её "спасли" со "Сталкера"?
Антер удивлённо смотрит, показываю документы:
— Видишь, полностью новые. Можно будет попытаться узнать, как её звали раньше.
Еле удерживаю себя, чтобы не напомнить ему в очередной раз быть осторожным.
— И медчип заменили, — удивляется.
— Ну это естественно, наверное. Чтобы нельзя было вычислить личность. Кто знает, может, и внешность подправили. Странно только, что не сразу поменяли, а спустя почти полгода.
— Может, поначалу следы заметали? И на случай, если всё-таки найдут — существовала какая-нибудь отговорка, что побудешь в рабстве пару месяцев и отпустим? Может, она именно это и подписывала?
— Спросим, — отвечаю.
Снова смотрю в данные с медчипа. Чёрт! Почти все излечения сексуального характера, причём в первые годы. Кажется, медраспечаток, на которые я не смогу спокойно реагировать, теперь две. Тогда же, в первый год, попытка покончить собой и, видимо, наказание. Ненормальное наказание, я к такому, наверное, никогда не привыкну. Нет во мне профессиональной жестокости. Но сутки в медкабине! Даже отращивание новых органов меньше занимает.
Откладываю в сторону, медленно выдыхаю.
Да уж, если не можешь со всем этим кошмаром покончить, остаётся только перестроиться. Или сойти с ума. Антер молчит, стискивает зубы, сжимает кулаки, да что тут обсуждать. У него самого такого добра навалом.
Поворачиваюсь, заглядываю в глаза. Почти жду, что обнимет, успокоит, и в то же время осознаю, какие ассоциации всё это вызывает. Такой взгляд, будто где-то на грани находится, не то в прошлом, не то в настоящем. Медленно поднимает руку, едва уловимо прикасается пальцами к моей щеке, всё смотрит, смотрит.
— Антер, — шепчу, обхватываю за шею. Словно приходит в себя, прижимает крепко. Не знаю, что сказать. — Я здесь, родной.
— Надолго? — шепчет чуть слышно, такой тоской повеяло…
— Хоть на всю жизнь, — улыбаюсь. — Сколько захочешь.
— Захочу, — говорит. Молчим какое-то время.
Медкабина сигнализирует, что у Лайлы зрение не стопроцентное, притом давно уже падает понемногу. Мягко высвобождаюсь из объятий, Антер не хочет отпускать, обещаю сразу же вернуться. Запускаю программу коррекции, ну что вот, сложно было Айре?! Настолько денег жаль? Ну да, коррекция трудоёмкая и не дешёвая, требует несколько сопутствующих ингредиентов и сложную программу операции, но всё же! После наказаний излечивать не жаль.
Возвращаюсь к Антеру — вот оно, оказывается, лучшее место в мире. У него на руках. Обнимает меня так, будто год не видел. Но, кажется, успокоился, даже улыбается слегка.