Темная симфония

— Байрон! — вновь прозвучал крик. Западающий в память. Незабываемый. Он знал, что эхо этого голоса всегда будет преследовать его во снах.
Она находилась наверху на острых скалах, почти рядом с осыпающимся краем утеса, борясь с крупным мужчиной. Намного ниже нее, вода вновь и вновь ударяла по склону, поднимаясь все выше и выше, словно хотела стянуть ее вниз. Только возрастающая ярость шторма и землетрясение, посылающие свои толчки сквозь утес, не позволяли напавшему на Антониетту человеку сбросить ее в море. Мужчина пошатнулся, почти упав, все еще борясь с ней. Молния осветила их, ее плети обрушились дождем горячих светящихся искр. Раскат грома был таким сильным, что мужчина в страхе вскрикнул.
Во рту у Байрона появились клыки, черная ярость заполонила его внутренности. Он в мгновение ока оказался рядом с ними, не заботясь о своей огромной силе, схватил напавшего на Антониетту за шею и дернул назад, прочь от нее. Со всем бешенством своей звериной натуры, со всем гневом своей человеческой половинки, он встряхнул убийцу, руками сдавливая его горло. Зловещий треск был слышен даже сквозь гул моря, ревущего под аккомпанемент его ярости.
Байрон небрежно отбросил человека, позволяя безжизненному телу рухнуть на скалы. И быстро повернулся к Антониетте. Она отодвигалась подальше от них, вытянув руки в попытке почувствовать дорогу. Перед ней не было ничего, кроме пустого пространства и моря внизу, бушующего и гудящего с беспощадной яростью.
— Стой! Не двигайся, не единого шага! — прозвенела в ночном воздухе команда, застигнув ее на краю утеса. Надеясь, что она повинуется этому жесткому принуждению, Байрон нырнул в море. Он заплывал все глубже и глубже в холодную темную бездну, пока пальцами не нащупал воротник одежды пожилого человека и не стиснул с силой в кулаке. Тогда он, с силой оттолкнувшись ногами, поднял их обоих на поверхность.
Байрон вылетел из моря прямо в воздух, притягивая неподвижное тело к своему собственному, одновременно направляясь к верхушке утеса. Белый туман стал густым и вился вокруг него наподобие живого плаща, создавая защиту от любопытных взглядов. Старик закашлялся и конвульсивно втянул в легкие воздух, саму жизнь. Он судорожно вцепился в Байрона, не вполне осознавая действительность, не догадываясь, что летит по воздуху. Дон Джованни, дед Антониетты, крепко зажмурил глаза, его грудь тяжело вздымалась, а изо рта выплескивалась морская вода. Вода лилась с их волос и одежды, добавляя туману капель, и когда Байрон опустился на землю.
Старик начал вслух молиться на своем родном языке, призывая ангелов спасти его, но при этом ни разу не открыл глаза.
Антониетта повернулась на звук, ее ноги находились в опасной близости от края обрыва, именно там, где они и были, когда карпатец проревел свою команду. Его сердце подпрыгнуло до самого горла. Байрон осторожно положил старика на землю подальше от края и бросился, чтобы притянуть Антониетту в свои объятия. В безопасность. Держа ее в своих руках и зная, что ей ничего не грозит, он втянул воздух в свои легкие, уменьшая свою ярость и страх, тем самым позволяя жестокому шторму успокоиться.
Несмотря на то, что его одежда была мокрой, она крепко прижалась к нему, ее руки безошибочно нашли его лицо, исследуя его черты любящими пальцами.
— Я знала, что ты придешь. Наш ангел-хранитель. Мой дедушка? С Nonno  [6]все будет в порядке? Я слышала, как он упал в море. Я не смогла добраться до него. Я не видела, как добраться до него, — она повернула голову в сторону кашля и ворчанья, которые издавал пожилой человек, слезы заблестели в ее огромных темных глазах.
— Он будет в порядке, Антониетта, — заверил ее Байрон. — Я не позволю, чтобы с ним произошло что-либо еще. — И он собирался сдержать свое слово. Ему было невыносимо видеть слезы в ее глазах.
— Это ведь ты спас его, не так ли, Байрон, именно поэтому ты такой мокрый. Ты всегда приходишь к нам, когда у нас возникают проблемы. Grazie  [7], я не смогу жить без своего дедушки, — она привстала на цыпочки, ее тело было мягким и податливым, тая на фоне сильного его, и, не обращая внимания на его промокшую одежду, прижалась своими губами к уголку его рта.
Эта небольшая награда потрясла его до кончиков пальцев. Огонь побежал по венам. Каждая клеточка его тела отреагировала, потянулась к ней. Нуждаясь. Жаждая. Его руки на краткий момент собственнически сжались вокруг нее. Ему пришлось приложить огромные усилия, чтобы не забыть о своей силе, чтобы помнить, что она не представляет, кем или чем он был.
Байрон поднял женщину, притягивая ее тело еще ближе. Она дрожала от пронизывающего ветра. Дрожала от страха смерти.
— Он причинил тебе вред? Ты ранена, Антониетта? — это было требование, ясное и простое.
— Нет, всего лишь напугал. Я так испугалась.
— Что ты делала на утесе? — его голос оказался более резким, чем ему бы хотелось. — И где остальные родственники?
Ее пальчики прошлись по его лицу в интимном исследовании. Она «читала» его много раз, но этот казался каким-то другим, или, может быть, он слишком хорошо узнал ее.
— Кто-то закрыл мне кляпом рот и нос и вытащил меня наружу. Я так боялась за Nonno. Я слышала звук моря. — От прикосновения подушечек ее пальцев крошечное пламя затанцевало по его коже, когда она изучала его лицо. Когда она проводила по его морщинам. — Море звучало сердито, прямо как ты сейчас. Я не смогла добраться до дедушки и слышала, как он упал с утеса. — Она на мгновение замолчала, опуская голову ему на плечо. — Я боролась с мужчиной, который притащил меня сюда. Он пытался бросить в море и меня. — Ее голос начал дрожать, но Антониетта постаралась успокоиться.
— Он что-нибудь говорил тебе?
Она покачала головой.
— Я не узнала его. Я уверена, что он никогда раньше не был в палаццо. Никто из них ничего не говорил нам, они просто старались сбросить нас в воду.
Байрон аккуратно присел на землю рядом с пожилым человеком.
— Я хочу взглянуть на твоего дедушку, думаю, он проглотил половину моря. Не двигайся. Здесь опасно. Ты на высоком утесе с осыпающимися краями, и падение может убить тебя. — Он не мог смотреть на невинность на ее лице, на искреннее доверие. Он знал, что она принадлежит ему, но один раз он уже предал тех, кого поклялся защищать от преступников. — Ты не понимаешь этого, Антониетта, ты в шоке. Не двигайся, просто сиди здесь и дыши для меня.
Он происходил из древней расы, вида, который можно было назвать бессмертным. Со временем он понял, что его раса находится на грани вымирания. Без женщин и детей была не жизнь, а всего лишь жалкое, блеклое, бездушное существование. Пока кому-то не посчастливится найти свою Спутницу жизни. Антониетта Скарлетти была его Спутницей жизни. Он безошибочно определил это. Она происходила из древнего рода психически одаренных людей, чьи таланты были за пределами простого взгляда. Байрон часто слышал истории об ее семье. Он знал, что многие предки Антониетты, как мужчины, так и женщины, были сильными телепатами и целителями. Только человек, являющийся экстрасенсом, мог стать Спутником жизни представителя такой древней расы, как карпатцы. Антониетта Скарлетти была очень сильным телепатом.
Дон Джованни попытался принять сидячее положение, его грудь тяжело вздымалась при дыхании. Шишковатыми пальцами он обхватил широкие плечи Байрона.
— Как вы узнали, что нужны? Море почти забрало мою жизнь, но вы вернули меня. — Его зубы стучали от холода, его худое тело тряслось, дрожь была неудержимой. — Это уже второй случай, когда вы спасаете меня.
Байрон осторожно поддержал его.
— Не стоит говорить так много, старый друг. Позвольте мне посмотреть, что я смогу сделать, чтобы уменьшить ваш озноб.
Антониетта не могла видеть Байрона, но, как всегда, звук его голоса интриговал ее. Он был красив и убедителен, невероятно напоминая симфонию музыки, которая всегда звучала в ее сердце. Ей хотелось думать о нем, как о дедушкином друге, но это было сложно, когда она слышала звук его голоса и жаждала малейшего физического контакта между ними.