Принц шутов

— По правде говоря, Красная Королева выдала мне свиток с приказом. Что-то нацарапала на пергаменте второпях, а я, к своему стыду, изловчился выронить его, когда бежал сюда. — Я убрал руку с плеча Контафа и расстегнул золотую цепь на запястье — тяжелую, с маленькими рубинами на обеих сторонах застежки. — Было бы ужасно неловко вернуться и признаться бабушке, что я потерял свиток. Друг понял бы меня. — Я снова подтолкнул его, словно единственным моим желанием было спокойно добраться до места назначения. Цепочкой я тряс перед глазами Контафа. — Вы же ведь правда мой друг, Амераль?
Я не стал ронять цепочку ему в карман, чтобы не напоминать о скорпионах, а предпочел вложить в его потную ладонь, рискуя, что он догадается: это красное стекло и позолоченный весьма тонким слоем свинец. Все по-настоящему ценное я давно заложил.
— А не хотите вернуться и поискать документ? — спросил Контаф, останавливаясь и разглядывая цепочку. — К вечеру принесете.
— Ну разумеется, — честно выдавил из себя я. Еще чуть-чуть — и честность из меня просто-таки потечет.
— Этот норсиец и правда опасен, — кивнул Контаф, словно убеждая самого себя. — Язычник, поклоняющийся ложным богам. Признаться, я удивился, когда его распорядились освободить.
— Недосмотр, — кивнул я. — Сейчас исправим. — Впереди Дубль, похоже, оживленно спорил с кем-то через зарешеченное окошечко Боевых ворот. — Можешь выпускать, — крикнул я ему, — мы готовы!
— Выглядишь на удивление довольным собой.
Дарин прошествовал в Высокий зал, обеденную галерею, названную так скорее в силу ее расположения, чем из-за высоких потолков. Мне нравится есть там — уж больно вид хорош: и сам дворец, и — в узких окнах — большой вход в дом моего отца.
— Фазан, засоленная форель, куриные яйца. — Я показал на серебряные блюда на длинном столе. — Все, что душе угодно. Угощайся.
Дарин — самодовольный тип и слишком уж лезет в мои дела, но все же это не такая отборная заноза в заднице, как Мартус, поэтому он и носит звание любимого брата.
— Мажордом говорит, в последнее время с кухни то и дело пропадает еда.
Дарин взял яйцо и уселся в дальнем конце стола.
— Странно. — Явно это Юла, наша востроглазая главная кухарка, рассказывает мажордому, но как подобные сплетни достигают ушей Дарина? — Пора бы задать трепку поварятам и положить этому конец.
— А доказательства есть?
Он посолил яйцо и смачно откусил.
— К черту доказательства! Высечь работников — и всякий побоится воровать. Так бы поступила бабушка. Ловкие руки легко ломаются, как она говорит.
Я честно бушевал, пользуясь своим недовольством, чтобы произвести должное впечатление. Все, Ял больше не сможет продавать фамильное серебро, этот источник кредитования иссяк. Но у меня есть норсиец в Марсельской башне. Ее было видно с моего места за столом, где я сидел, — кособокое каменное строение, самое древнее во всем дворцовом комплексе, изуродованное в ходе бесконечных и безуспешных попыток былых королей снести его. Ряд крошечных окошек с толстыми решетками опоясывал башню. Снорри вер Снагасон наверняка смотрел в одно из них с пола своей камеры. Я велел давать ему сырое мясо с кровью. Бойцам мясо идет на пользу.
Долго-долго смотрел я в окно на башню и бескрайние небеса позади нее, бело-голубые, в непрестанном движении, так что казалось, будто движется башня, как каменный корабль, бороздящий белые волны, а облака стоят на месте.
— И что ты думаешь обо всей этой ерунде сегодня утром?
Я задал вопрос, не ожидая ответа, будучи уверенным, что Дарин уже ушел.
— Думаю, если бабушка обеспокоена, нам тоже следует насторожиться, — сказал Дарин.
— Дверь в смерть? Трупы? Некромантия? — Я легко стянул губами мякоть с фазаньих костей. — Мне надо бояться вот этого? — Я постучал костью по столу, отвел взгляд от окна и ухмыльнулся. — Оно будет преследовать меня, желая отомстить?
Я изобразил, будто кость идет.
— Ты слышал этих людей…
— А ты вообще сам хоть раз видел, чтобы мертвецы ходили? Забудь о далеких пустынях и ледяных пустошах. Здесь, в Красной Марке, кто-нибудь видел такое?
Дарин пожал плечами.
— Бабушка говорит: по крайней мере один нерожденный появился в городе. Это следует воспринимать серьезно.
— Что?
— Боже! Ты же ее не слушал. Она королева, понимаешь ли. Время от времени не вредно обращать внимание!
— Нерожденный?
Это слово ни о чем мне не говорило. Вообще.
— Нечто, рожденное не в жизнь, а в смерть, помнишь? — Заметив мой отсутствующий взгляд, Дарин покачал головой. — Забудь! Слушай, отец ждет тебя вечером в этой своей опере. И не вздумай опоздать или заявиться пьяным. Не притворяйся, что тебя не предупредили.
— Опера? Божечки, за что?
Вот только этого мне не хватало — кучки толстых размалеванных идиотов, несколько часов кряду завывающих со сцены.
— Просто приходи. Ожидается, что кардинал будет время от времени финансировать подобные проекты. А в таком случае его семейству лучше держать лицо, иначе сплетники проявят нездоровый интерес.
Я открыл было рот, чтобы запротестовать, но сообразил, что среди этих сплетников могут оказаться сестры де Вир. И недавно приехавшая Фенелла Маитус — по слухам, ослепительная дочь Ортуса Маитуса, чьи карманы были столь глубоки, что доступ к ним стоил, может статься, брачного договора. И разумеется, если я организую дебют Снорри как бойца до начала представления, то, по всей вероятности, в антрактах множество аристократов и купцов откроет кошельки, желая поставить на него. Если и можно сказать об опере что-то хорошее, так это то, что она позволяет куда лучше оценить прочие виды развлечений. Я закрыл рот и кивнул. Дарин ушел, продолжая жевать яйцо.
У меня пропал аппетит. Я оттолкнул тарелку. Пальцы нащупали старый медальон под плащом, выудили и постучали им по столу. Недорогая вещица из металла и стекла открылась — внутри был портрет моей матери. Я снова захлопнул ее. Последний раз мать видела меня семилетним, а потом поток унес ее. Это говорят так — поток, а на самом-то деле понос. Слабеешь, лежишь в лихорадке, воняешь и умираешь. Предполагается, что принцессы и матери умирают не так. Я убрал медальон подальше. Лучше пусть она так и помнит меня семилетним и не знает, какой я сейчас.
Прежде чем покинуть дворец, я вызвал сопровождение — двоих пожилых гвардейцев, призванных охранять мою королевскую шкуру по приказу отца. Они шли за мной по пятам, когда я пересек Красный зал и прихватил нескольких приятелей. Руст и Лон Грейяры, кузены принца Арроу, сослались на другие дела, что, надо полагать, означало планы сожрать все самое вкусное и гоняться за горничными. Еще — Омар, седьмой сын калифа Либа и отличный товарищ для азартных игр. Я познакомился с ним во время своего краткого и бесславного пребывания в Матеме, и он убедил калифа отправить его на континент продолжить образование! С Омаром и Грейярами я направился в помещения для гостей, в то крыло Внутреннего дворца, где жили наиболее важные особы и где находились покои отца Барраса Йона, посла Вьены при дворе. Мы послали за Баррасом слугу, и тот живо явился в сопровождении Ролласа — не то приятеля, не то телохранителя.
— Какая отличная ночь, чтобы напиться! — приветствовал меня Баррас, спускаясь по ступеням. Для него все ночи были хороши, чтобы напиться.
— А для этого нужно вино, — развел руками я.
Баррас отодвинулся в сторону, и показался Роллас с большой флягой.
— При дворе нынче оживленно.
— Клан собрался.
Баррас вечно гонялся за новостями. Подозреваю, половина его жалования зависела от передачи сплетен его отцу.
— Синяя Госпожа опять играет в свои игры?
Он закинул руку мне на плечи и повел меня к Общим воротам. Послушать Барраса, так кругом сплошные заговоры народов, а то и похуже — заговор, призванный подорвать остатки мира в Разрушенной Империи.
— Если б я знал. — Он упомянул о Синей Госпоже, о которой говорили все вокруг. Баррас всегда настаивал, что бабушка и эта колдунья ведут какую-то собственную войну, причем уже не один десяток лет. Если это правда, то, на мой взгляд, это хреновое оправдание, учитывая, что я не замечал ничего такого. Истории про Синюю Госпожу казались такими же сомнительными, как те, что рассказывали про магов, заполонивших западные дворы, — Келема, Кориона и еще полдюжины других, по большей части шарлатанов. Лишь существование бабушкиной Молчаливой Сестры придавало слухам толику достоверности. — Последний раз я слышал, что наша подруга в синем бежала с одного тевтонского двора на другой. Возможно, ее уже повесили за ведовство.