Айшет. Магия разума (СИ)

Глупая… вот оно – счастье.
* * *
Тревога поднялась рано утром.
Мих не сообразил, где искать Риану, но… все наши ручьи и речушки идут к большой реке, к Соларе. И видимо, или камень сдвинулся, или течение оказалось сильнее, или…
Риану вынесло в Солару.
Тело неудачно застряло и его нашли с утра рыбаки.
В деревне поднялся шум и гам. Рыдали родители Рианы, переживали и сочувствовали кумушки. Но оставались еще и братья.
И тут пришел отец. И привез их на телеге.
Не зря, ох, не зря он оставил тела на ночь, на той поляне. У нас не слишком мирные леса. Есть волки, лисы, есть даже медведи… последних трупы не дождались, а вот волки и лисы их изрядно порвали за ночь. Опознать еще можно было, но понять, кто и кого убил – уже нет.
Староста принялся расспрашивать отца, но что мог сказать лесник?
Решил пройтись вдоль речушки, там и нашел. Обоих.
Вроде как дрались. А может, и нет.
Трава была вытоптана, но поди, разбери там сейчас… где нашел? Да, конечно, может показать. И проводить может, и проводит… бедные родители. Врагу такого не пожелаешь.
Сочувствие было не слишком искренним, но сошло и так.
Деревня бурлила и кипела.
Мы с Корсом собирались.
Мама сама контролировала и проверяла нас, не давая взять ничего лишнего. Недрогнувшей рукой вытряхнула из мешка Корса кучку всяких полезных вещей, вроде палки с резьбой, занятного камушка, корня, изогнутого в виде медведя…
Собрала наши летние и зимние вещи, проверила все еще раз, тщательно уложила обувь…
Загнала меня в мыльню, и мы обе тщательно выкрасили волосы в черный цвет. Получился, скорее, темно-каштановый, но и так было неплохо, все не приметная рыжина.
– Ты у меня и так слишком красивая, – вздохнула мама. – Веснушек бы тебе, да не получится…
Темный цвет мне не слишком шел. Кожа бледная, вот и выглядит не очень. Но у мамы и на это была настойка зеленых плодов ореха-головняка.* Так что стали мы смуглыми. И пузырек отправился мне в сумку. Теперь надо раз в несколько дней выбирать время и протирать лицо, руки, шею… хорошая штука. И водой не смоется слишком легко.
* – грецкий орех. Не может называться так по причине отсутствия Греции, прим. авт.
Я видела, как маме плохо от осознания разлуки. Но мать уверенно работала, не поддаваясь унынию, которое окрашивало ее в болотные тона.
Надо.
И этим все сказано.
* * *
На рассвете следующего дня мы вышли из дома.
Отец и мать – отдельно, мы с Корсом отдельно. Все еще семья, но уже не вместе, уже порознь… отец навьючил мешки на двух осликов, которые смирно стояли в конюшне и жевали овес. Осликам тоже придется расстаться – чуть позднее.
Никто из нас не произнес ни слова. Слишком уж больно было…
Мы медленно пошли через лес. Солнце вставало из-за горизонта, окрашивая небо в розоватые тона, протягивая первые лучики через ветви деревьев, золотя паутину и превращая росу в бриллианты. Еще не скоро оно войдет в зенит.
Птицы пели, звонко и чисто, подхватывая и продолжая песни, перекликаясь на разные голоса. Корс прыгал рядом с отцом, я разговаривала с мамой. Вроде и оговорено все уж было раз сто, а все равно мы говорили, повторяли то, что уже прошли, и остановиться не могли. Мы же еще вместе, правда? Пока еще мы вместе…
– Мы постараемся дать о себе знать сразу же, как только будет возможно. До тех пор слушайся Ташана, он человек неплохой.
– Да, мам.
– С парнями лучше не крути. Сама понимаешь – сила у тебя такой природы. Их к тебе может тянуть, даже неосознанно, не будешь поощрять – все пройдет. А начнешь подолом крутить, рано или поздно возникнет… ситуация.
Я опять кивнула. И не удержалась.
– А если…
– В твоем случае – никаких «если» быть не может. Себя погубишь, и брата.
Да, брата. Я отвечаю за Корса. И пока я жива, никто не посмеет причинить ему вред.
Мама потрепала мои волосы, заплетенные в тугие косы.
– Не грусти, Шани. Все будет хорошо. Мы обязательно найдем безопасное место, и опять будем жить семьей.
– А потом… опять?
– Снова. Может, ты еще и замуж выйдешь к нашему приезду.
– Угу… то не смотри на парней, то замуж выйдешь…
– А ты так… не глядя.
Мама подшучивала вполне беззлобно, и я улыбалась в ответ. Ах, как же хорошо идти вот так, по лесу, и ни о чем не думать. Жаль, это ненадолго.
На дорогу мы вышли глубоко за полдень. Шли весь день, почти не останавливаясь, Корс под конец вообще ехал верхом на папе, у меня ныли ноги, но надо – так надо.
И мы были с избытком вознаграждены, когда перед нами открылся большой тракт. Отец удобнее устроился на камушке, достал флягу, сделал пару глотков, передал ее маме.
Я поступила так же и отдала воду братишке.
– Ну, теперь ждем караван.
* * *
Ждать пришлось не слишком долго, каких-то час-полтора, когда они показались на дороге. Впереди – ведущий каравана, пешком, как и полагается, потом фургоны, телеги, люди, вьючные животные…
Отец вышел на середину дороги и подошел к ведущему, не останавливая караван. Мы спешно навьючили все на своего ослика.
Мама крепко прижимала к себе одной рукой меня, второй Корса. И я видела – ей больно. Она подчиняется необходимости, но как же ей сейчас больно и тошно…
– Мое имя Руш Каран, – отец не собирался говорить правду. – У меня брат в Дилайне, детей, вот, к нему отправляю. В деревне красная сыпь, не хочу, чтобы заболели.
– Мое имя Ленер Райлен, – ведущий каравана улыбнулся. Был он немолод, уж лет пятидесяти, седина посеребрила его голову, но карие глаза смотрели по-прежнему внимательно. И эмоции, которые он испытывал, были далеки от старческого равнодушия.
Любопытство, дружелюбие, уверенность в себе… неплохой человек.
– Детей моих возьмешь?
– Если здоровы.
– Это не сомневайся, – махнул рукой отец. Двое ребят, один ослик… дочка – Шанна и сын Корт.
Сильно наши имена отец не менял чтобы не оговорились ненароком. Но…
Имена другие, внешность тоже другая, может, и сойдет? Если спрятаться надо будет? Мы-то знаем, о ком спрашивать, а враги…
Я даже не сомневалась, что враги будут. Ленер прищурился на нас.
– Шанна Каран и Корт Каран. Ага, вижу… ты, Руш, человек рисковый.
– Да я так…
– Такую красоту без охраны отправлять.
– Шанна сама кому хочешь руки отшибет, – отмахнулся отец. – Вот за этот не волнуйся, подолом у меня дочь не крутит. Если ты еще приглядишь, вовсе хорошо будет.
– Пригляжу. Что у вас за деревня?
– Колючка.
Эта деревня была дальше от нас, но ближе к тракту. Иногда мы и туда ездили… правда сейчас прошли мимо, по лесу, даже не приближаясь, чтобы ненароком не заметили.
Ведущий кивнул.
– Это вам пришлось достаточно далеко пройти?
– Знаю, есть места поближе, но мы жили в лесу, – объяснил отец. – когда началось, я своих схватил в охапку, и в лес, в землянку. Я охотник… так что есть чем заплатить. Шкурками возьмешь – или деньгами лучше?
Ленер задумался.
– Если шкурки есть, я бы поглядел?
Отец кивнул на ближайшую телегу. Все это время мы шли рядом с караваном, никто не собирался останавливаться ради нас. Ленер сделал несколько шагов, отец вытряхнул на свет содержимое мешка… однако!
Выдра. Куница. Белка. И завернуто все это в роскошную волчью шкуру, зимнюю, уютную. Отец сам добывал зверя, сам меха выделывал…
Райлен оценил.
– До Дилайны по-любому хватит. Тебе с питанием детей – или свое есть?
– Свое есть, но лучше с питанием. С телегой… сам видишь, у меня мальчишка мал еще…
Корс надулся, но ноги-то и впрямь гудели.
Волка Ленер отложил сразу, теперь еще добавил к нему с десяток шкурок.
Отец покачал головой.
– Бери все.
– Тут больше, чем нужно, – честно сказал ведущий.
– Я не просто так, я за пригляд. Чтоб в дороге ничего не случилось, а в Дилайне ты их проводил до дома. Сможешь?