Узник ночи (ЛП)

Она подумала о своем брате, висящем мертвым грузом между двумя охранниками.
- Где мой факел? - спросила она.
Чален тихо рассмеялся: «О, как бы я хотел встретить тебя раньше! Из тебя получился бы потрясающая любовница».
- Никогда, - подумала она, когда рядом с ней появился охранник. Она взяла факел и вышла в коридор.
- Один совет, - сказал Чэйлен.
Амари оглянулась через плечо: «Можешь оставить его себе. И иди к черту».
Он снова сверкнул в улыбке обломками своих зубов, и она поняла, что будет видеть это в своих кошмарах.
- Место в Дуунде мне уже обеспечено, но я благодарю тебя за добрые пожелания. Нет, я хотел бы напомнить тебе, что считается вежливым возвращать вещи, которые ты занимаешь. Ты должна вернуть мне оружие, которое я тебе одолжил, в хорошем рабочем состоянии. Если ты этого не сделаешь, то увидишь, что у тебя появился еще один долг.
С этими словами панель с громким стуком скользнула на место, и она оказалась заперта.
Шипение факела стало гораздо громче, и когда она стала водить им из стороны в сторону, чтобы определить, где находится, огонь согрел ее лицо. Снова блестящие стены. Больше крыс на полу… Где-то вдалеке она услышала звук падающей воды. Река?
Шагая вперед, она осторожно переставляла ноги. Свет от пламени не распространялся далеко, темнота поглощала свет, как еду, в которой ей долго отказывали. Тени, отбрасываемые неровным мерцающим источником, создавали впечатление, будто по всему коридору ползают насекомые. Может, так оно и было.
Когда по шее побежали мурашки, она потерла ее. Звук падающей воды стал громче, словно это был стремительный поток.
Стена появился без предупреждения, казалось, прыгнув на нее из темноты, и Амари остановилась, чтобы не врезаться в камень. Сориентировавшись, она повернула направо и продолжила путь.
Первый из железных прутьев появился через десять метров. Они были вделаны в потолок и пол, скреплены раствором и камнем, и инстинкт заставил ее держаться от них на расстоянии вытянутой руки.
Это была клетка. Как в зоопарке. И там что-то было.
Остановившись, она описала факелом широкую дугу. Что она хотела увидеть, так это стеллажи с оружием, ящики с пулями, кобуру, чтобы пристегнуть оружие к телу. Это было то, что она искала.
Бурлящая вода была такой громкой, что остальные звуки тонули в ней…
Факелы на стенах вспыхнули, и она с криком подпрыгнула. Повернувшись к решетке, она помахала вокруг собственным источником света, пытаясь заглянуть в камеру. На полу мелькнуло что-то ослепительно белое.
Кости. Это были крупные кости, очищенные от мяса и сваленные в кучи, и кости помельче, разбросанные после того, как было съедено большое животное, похожее на корову. Или… возможно, это был охранник, которого «уволили».
И она увидела не только их. Примерно в полутора метрах за решеткой мерцала радужная оптическая иллюзия…
Это был водопад. Из узкой щели, зигзагами пересекавшей потолок, лился водопад метров пять высотой. «Ливневый сток», - подумала она. - «Наверху дождь».
- Кто здесь? - потребовала она.
На противоположной стороне воды появилась фигура. Сердце Амари бешено заколотилось, во рту пересохло.
- Покажись, - она сделала еще шаг назад, - я тебя не боюсь.
Когда ее лопатки наткнулись на что-то холодное и неровное, она поняла, что ударилась о противоположную стену, и это напомнило ей, что она застряла здесь. Хорошей новостью было то, что в ряду прутьев решетки не было ни одного пролома, и они были так близко посажены, что ничто достаточно большое, то что могло погрызть эти кости, не могло протиснуться между ними.
Просто продолжай идти, сказала она себе, снова проводя рукой по затылку. Пушки должны быть дальше.
Амари закричала так громко, что вспугнула летучих мышей из темных углов.
Глава 4
ВЕСНА НАСТУПИЛА В РАЗГАР ЯДЕРНОЙ ЗИМЫ.
Откликаясь на неожиданный зов, тело Дюрана прошло сквозь льющийся в его камеру водопад, разделяя падающий поток, разбивая струи воды на беспорядочные кристаллические брызги. Теплая вода летнего дождя, шедшего наверху, падала на макушку и стекала по длинным волосам, омывая плечи и туловище, давая передышку от холода, которая, как он знал по опыту, не продлится долго.
Холод в темнице был подобен проклятию, под которым он жил, всепроникающему и неумолимому, и обычно он не приближался к теплому потоку. Возвращение к холоду, в котором он жил, было труднее выносить после короткого облегчения.
Лучше чувствовать боль непрерывно, чем возвращаться в нее после передышки.
Но этот запах…
Дражайшая Дева-Летописеца, о этот запах. Он манил его вперед, хотя логика предостерегала от этого.
Та, что была по другую сторону… Он не утруждал себя тем, чтобы убрать с лица мокрые волосы, ведь ему не нужны были глаза, чтобы поклоняться ей. Нос подсказывал ему все, что он хотел знать. Она была пищей для умирающего с голоду, согревающим огнем, глотком воздуха в момент удушья.
Инстинкты подсказали ему все это мгновенно и безвозвратно.
А потом она закричала.
Крик ужаса вырвал его из гипнотического оцепенения, он снова почувствовал холод и осознал себя здесь и сейчас.
Теперь он сфокусировал взгляд сквозь пряди волос, пытаясь рассмотреть ее через прутья.
Факел, который она держала в руке, давал неверный свет, оранжевое пламя освещало ее сильное лицо, шею и плечи. Высокая для женщины, крепко сложенная, с темными волосами, зачесанными назад. Она была одета в черное, как ночная охотница. Ветровка, видимо сделанная не из хлопка, ничего подобного раньше ему видеть не приходилось.
Она зажала рот рукой, обрывая крик. Из-под темных бровей широко раскрытые светлые глаза, обрамленные темными ресницами, разглядывали его обнаженное мускулистое тело - и его многочисленные шрамы - со смесью отвращения и ужаса.
Дюран мгновенно почувствовал себя опустошенным. Чэйлен отправил ее сюда, как олененка, что привязывают в лесу, чтобы монстр мог осушить его досуха, чтобы выжить. Так несправедливо. Но была и другая причина, по которой он горевал. Она была первой жертвой, после стольких лет пребывания здесь, внизу, которую он действительно хотел.
Чэйлен сдержал свое обещание данное вечность назад: Завоеватель наслаждался страданиями, которые он причинял, питаясь гневом и муками, которые испытывал его пленник. И он знал, что Дюран ненавидел кормление от женщин своей расы и от человеческих женщин, потому что все, кого сюда присылали неизбежно были проститутками, посланными сюда в качестве наказания за свое ужасное поведение.
Две по цене одной для ублюдка, так сказать.
Кроме этой… Она была здорова, не заражена болезнями и полностью в сознании, не одурманена препаратами.
Его тело мгновенно отреагировало на ее присутствие. Он затвердел, желая контакта…, проникновения.
Он почти не осознавал признаков желания. Впрочем, неважно. Он возьмет ее кровь, потому что ему нужно быть достаточно сильным, чтобы сбежать, когда наступит подходящий момент. Но дальше кормления дело не пойдет, и не только потому, что ему нравилось злить своего похитителя. Как человек, который не имел власти над собственным телом целую вечность, проведенную здесь, внизу, он заставлял себя брать только вену, потому что понимал, что не имеет право даже на это. Он не мог допустить дальнейшего насилия, даже если все те женщины, что бывали здесь, хотели его.
Дюран подошел к решетке и стал ждать. Когда стражники не вышли из-за ее спины, чтобы открыть ворота, он нахмурился.
Новая пытка, решил он. Чем еще это может быть.
Одному Богу известно, что они сделают с этой женщиной, недосягаемой, хоть и стоящей прямо перед ним. Охранники, как не раз уже доказывал Чэйлен, полностью работоспособны, даже если не могли произнести ни слова.
Ярость, охватившая его, была неожиданной, потому что, как и любой сексуальный импульс, он не испытывал ее очень долго. После всех этих лет его темперамент угас, хотя сердце продолжало биться. Неумолимая природа физической боли и унижений была такова, что он, по большей части, уже ни на что не реагировал.