На вершине счастья

Произнося эти слова, Стоун невольно вздрогнул. Его обуревали противоречивые чувства, с которыми он не привык бороться. Внезапно у него возникло ощущение, что он потерял ориентацию. Его охватило душевное смятение.
Женщина, которую он держит в своих объятиях, опьяняет, как самое крепкое виски.
— Я предоставлю тебе, Мэдисон, решить, как мы поступим. Поспи, и утром скажешь мне, к какому решению ты пришла.
Наклонившись, он поцеловал ее снова — нежно, но так же страстно, как перед этим. Затем открыл дверь и вышел в холодную темную ночь.
Утром, черпая силы в решениях, которые она приняла ночью, Мэдисон открыла Стоуну дверь. Она увидела устремленный на нее взгляд черных глаз и мгновенно почувствовала, что колеблется, задавая себе вопрос: как я могу спрятаться за свое решение и не допустить того, что может произойти между нами?
Из двух решений, которые приняла Мэдисон, это было самое трудное, и, взглянув на сильного, полного энергии и сексуальной привлекательности мужчину, она поняла, что выполнить его ей будет очень трудно. Стоун — мужчина, на которого обратит внимание любая женщина, и в течение трех дней, которые они проведут вместе, ей предстоит суровое испытание. Если у нее есть разум, она прогонит любую мысль о том, что между ними может возникнуть близость. Она никогда не вступала в случайные связи и не была уверена, подойдут ли ей отношения такого рода. Но, с другой стороны, ее отношения с Седриком отнюдь не были случайными, и вот к чему это привело.
— Ты пришел раньше, чем я ожидала, — удалось ей наконец сказать. В неясном предутреннем свете она вглядывалась в глаза Стоуна, пытаясь понять, принял ли он для себя какие-либо решения, но в них горело неприкрытое желание, которое она почувствовала с момента их встречи. Мэдисон поняла, что, если она позволит себе рискнуть и воспользоваться случаем, этот мужчина познакомит ее с самыми необузданными проявлениями страсти.
Стоун стоял перед ней в джинсах, фланелевой рубашке, сапогах и широкополой шляпе. Он был потрясающе красив. В нем не было ничего от писателя — автора популярных триллеров. Это был крепкий и сильный ковбой, сделавший земли, окружавшие Скалистые горы, своим домом. Но Мэдисон чувствовала, что ее привлекает не только внешность Стоуна, но и его человеческая сущность. В нем есть глубина и целостность, которую ей не приходилось видеть в мужчинах. Он обладает уверенностью, не имеющей ничего общего с высокомерием, и добротой, не продиктованной чувством долга. Его поступки исходят от душевной щедрости и заботы о других. В нем нет рисовки. И она чувствует, что ему присуща верность. Он будет верен женщине, которая станет его женой. Несомненно, Седрику не помешало бы взять у Стоуна Уэстморленда несколько уроков.
Он улыбнулся.
— Я подумал, что перекусить мы сможем по пути, — объяснил Стоун, вторгшись в ее раздумья. Мэдисон благодарно вздохнула. Она могла простоять так целый день, перебирая в уме его достоинства.
Она ограничилась улыбкой, подавив желание предложить ему намного большее. Какое действие он оказывает на нее!
— Хорошо. Мне нужно только взять вещи.
— Я отнесу их, — возразил Стоун, входя в хижину и немедленно наполняя ее своим жаром. Мэдисон смотрела, как он бросил взгляд на сумки, которые она аккуратно поставила у кровати. Затем Стоун посмотрел на нее, и она услышала, как он тихо чертыхнулся и сделал шаг — но не к сумкам, а к ней. — Я не знаю, какое решение ты приняла, — сказал Стоун низким, хриплым голосом, — но я думал о тебе всю ночь и поклялся, что сделаю кое-что, когда утром увижу тебя.
— Что сделаешь? — спросила Мэдисон, пытаясь не замечать волнующего запаха его лосьона и лихорадочного биения своего сердца.
— Вкушу тебя.
У Мэдисон перехватило дыхание, и, прежде чем она успела вздохнуть, Стоун завладел ее губами. Как только соприкоснулись их языки, она поняла, что никогда не забудет этот сладкий и дразнящий поцелуй. Он упивался свежестью ее рта, и его настойчивый язык не оставлял никаких сомнений в том, что в искусстве целоваться Стоун — ас, мастер, стремящийся к совершенству. Мэдисон обвила руками его шею, боясь растаять у его ног. Он заставлял ее чувствовать себя женственной, сексуальной и желанной, чего Седрику никогда не удавалось сделать.
Спустя некоторое время, когда Стоун прервал поцелуй и медленно поднял голову, чтобы посмотреть на нее, она не смогла удержаться от вопроса:
— Ты удовлетворен?
— Ничуточки, — жарко выдохнул он в ее влажные губы. Затем наклонил голову и снова поцеловал ее, и Мэдисон подумала: будь что будет! Как только она скажет ему о своем решении, он больше не будет целовать ее, поэтому сейчас она может с радостью воспользоваться этим моментом.
Она не успела углубиться в дальнейшие размышления, потому что Стоун оторвался от ее губ, и Мэдисон неохотно отступила назад.
— Я думаю, что нам нужно взять твои вещи и отправляться, — заметил Стоун, не отводя глаз от ее лица.
— Хорошая мысль. И я думаю, между нами больше не должно быть никакого физического контакта, пока мы не поговорим, — тихо произнесла Мэдисон, пытаясь найти поддержку в решении, принятом утром. В решении, которое едва не исчезло от его жаркого поцелуя.
Она увидела, как Стоун вопросительно поднял черные брови.
— Ты приняла решение?
Мэдисон посмотрела ему в глаза.
— Да.
Он кивнул и направился за ее вещами.
— Расскажи о себе, Стоун. И мне очень хочется услышать все о твоих книгах.
Стоун быстро повернул голову и встретился взглядом с Мэдисон. Они находились в пути уже больше часа, и ей еще предстояло сообщить ему о решении, которое она приняла. Даже когда они остановились у кафе, чтобы позавтракать, Мэдисон не затронула тему их отношений. Вместо этого она восхищалась красотой природы, рассказывала об удовлетворении, полученном от работы в прошлом учебном году, и о поездке в Париж, которую совершила в прошлом месяце. Она тянула время.
— Ты хочешь узнать о Стоуне Уэстморленде или Роке Мейсоне?
Мэдисон озадаченно нахмурилась.
— Разве это не один и тот же человек?
— Нет. Для людей, которых я знаю, я — Стоун Уэстморленд. Для читателей, подавляющее большинство которых не знает меня, я — Рок Мейсон. Я придумал это имя, чтобы сохранить неприкосновенность личной жизни. По правде сказать, это имя придумала моя сестра Дилейни. В то время ей было восемнадцать лет, и она подумала, что это звучит круто.
Мэдисон кивнула.
— А кто ты сейчас?
— Стоун.
Она снова кивнула. Несмотря на собственный запрет, она не смогла удержаться от вопроса. Ей нужно было знать.
— И кем же ты был каждый раз, когда целовал меня?
Он бросил на нее быстрый взгляд.
— Стоуном. — Он съехал с дороги, остановил машину и повернулся к ней. — Наверное, мне нужно объяснить тебе кое-что, Мэдисон. Я не страдаю раздвоением личности. Я просто хочу сказать, что многие люди читают книгу, которую ты написал, и думают, что знают тебя из-за слов, которые ты перенес на бумагу. Но для меня это нечто большее. Я пишу, чтобы развлекать. Мне нравится эта работа, и она хорошо оплачивается. Каждый раз, когда я заканчиваю книгу, у меня возникает чувство удовлетворенности. Но, когда все сказано и сделано, я все еще остаюсь обычным человеком, который имеет жизненные ценности и определенные убеждения. Я люблю свою семью, у меня есть работа и личная жизнь. Для работы я — Рок Мейсон, для частной жизни — Стоун. Ты — часть моей личной жизни. — С этими словами он включил зажигание и снова выехал на дорогу.
Мэдисон перевела дыхание. От одной мысли, что Стоун считает ее частью своей личной жизни, у нее радостно забилось сердце.
— Тогда расскажи мне что-нибудь о личной жизни Стоуна Уэстморленда.
Ее слова заставили Стоуна нахмуриться: он вспомнил, когда в последний раз женщина обратилась к нему с такой просьбой. Это была Норин Бейкер, журналистка, которая хотела взять у него интервью для журнала «Тудейз мэн». Она была привлекательной, но чертовски настырной. Ему не понравился ее стиль, а после того, как он понял, что она пытается проникнуть в его личную жизнь, не понравилась она сама. Но журналистка решила, что, несмотря на его нежелание, любыми путями добудет интересующие ее сведения.