Посиделки с Олегом
Олег перебрался к ней, приблизился, ее губы инстинктивно приоткрылись и он целовал. Целовал так, что земля уходила из–под ног, границы пространства и времени утрачивали контроль.
По приезде ощущения челюстей были словно после съедения килограмма орехов, ощущения не прекращавшихся всю дорогу поцелуев.
Сильный дождь сгустил внутреннюю радость. Дождь застал врасплох. Домой первым забежал он, разулся, мигом побежал в ванную, стянув с себя мокрую рубашку и помог снять одежду Диметре.
– Ты мокрый весь. – Диметра потрогала его волосы. – Я–то не помру, а вот ты простыть можешь. Залезай в ванну, родная моя!!!
Оба они стояли под душем, теплым, напор был далек от душа Шарко, ласкающий. Она прижалась к нему, утопая в нем, растворяясь, теряясь без остатка. Его мокрая шея, полная стекающих капель, была словном замком для ключей – губ Диметры. Оторвавшись от нее ключом стал язык Олега, губы Диметры – замком. Он целовал ее и одновременно обеими руками сжимал ее соски, двумя пальцами. Дальше время текло по иному руслу, никто и не помнил, как оказался в кровати. Олег, будучи обнаженным, достал страпон, мастерски быстро одел и вернулся в кровать, луг за спину лежащей на правом боку Диметры, завел руку за ее левое бедро и начал аккуратно поглаживать ее гениталии, и без того имевшие твердость и пульсацию. Правой рукой он стряхнул крышку с тюбика со смазкой с анестетиком, прижался к ней и целовал ее плечи, шею, уши. Глаза Диметры были закрыты, а сознание парило словно наполненное гелием. Она чувствовала его руку, разрабатывающее анус и смазывающие. Олег взял пенис телесного цвета и аккуратно вошел в нее, тем временем продолжая массировать ее гениталии. В какой–то момент он остановился. – Иначе все произойдет слишком быстро, – возбужденно прошептал он.
Диметра опрокинулась на спину и видела, как Олег распаковывает стерильные белые резиновые перчатки и одевал их методично натягивая на пальцы, сдувая тальк. Без слов он императивно прикоснулся к ее плечу, снова поворачивая ее на бок. Он смазал большой палей правой руки, а левая его рука вернулась к ней. Он аккуратно ввел указательный палец в анус Диметры на две фаланги и еще более аккуратно проворачивал по часовой стрелке. Движения Олега ускорились, чувствовали сокращения ее мышц, и тут блаженство накрыло тело, мозг, сознание, разум, пространство, время, потолок, стены, окна, двери. Это был еще один день из жизни, который достоин быть вспомненным. Остывая она лежала на спине, постепенно приходя в сознание.
– Ну как?
– Это было необыкновенно. Лишиться анальной невинности. Я словно родилась заново.
– А то! – рухнул на подушку смеясь он.
– А ты?
– А я–то что? Как и любой человек, я получил истинное удовольствие от того, что тебе было хорошо со мной.
Она вернулась в душ смыть следы любви, вытерлась полотенцем розового цвета.
Из комнаты доносился телефонный разговор.
– Хорошо, мы где–то в 11–12 проснемся, а ты после часа приезжай… …Ну я же сказала, мам, после часа! Что, я или Димка просыпаться должны что ли? – Олег бросил трубку.
Диметру окатило холодным потом, по глазам покатились слезы.
– Ты что?!
– А ты что? От женского лица говорил… – слезы усилились и ее голос дрожал
– Вы что, сговорились что ли? Одна мне мозги по телефону компостирует, так ты ее тут истерики закатываешь! – Но как ты мог так себя вести??? – вытирала слезы она. – Дура!!! – хлопнул дверью он, наскоро оделся и вышел из дома.
Слезы текли сами собой, дрожь в теле не прекращалась, сопли смешивались со слюной. В какой–то момент словно реле сработало. Она успокоилась, подошла к раковине, включила воду, высморкалась, умылась, посмотрелась в зеркало, сжала руки в кулаки и со всех сил стала бить себя по ногам выше колен барабанной дробью, потом она била себя в живот, по голове. Хотелось разорвать себя в клочья. Она вышла из ванной, вернулась в спальню и подошла к манящему бесконечностью окну. На полу стул, а на стуле висела его рубашка. Она сняла ее, сжала в руках и утонула в ней лицом. Она хранила запах Олега. Запах, который не спутать ни с чьим другим, ЕГО ЗАПАХ. Она прижала рубашку еще сильнее и соприкоснулась с ней языком. Рукава, манжеты – как приятно их облизывать, скомкано вводить в рот, смачивать собственной слюной и высасывать ее после из ткани. Соленый вкус его желтого пота смешивался со слюной и, жаль, концентрация была слабой. Это блаженство можно было сравнить, как если бы проснуться утром с его носками у себя во рту, которые он снял вчера.
Дверь открылась громко, он вошел резко, покачнувшись, снял обувь и направился в ванну. Из его носа, губ текла кровь, в которой было все его лицо, шея, половина рубашки. Диметра оцепенела, от ужаса и боли не было сил даже заплакать.
– Да уроды какие–то прикурить попросили, а за доброту душевную мне газовым баллончиком в рожу.
Диметра подошла к нему, стерла с его подбородка массивно расположившуюся кровь.
– Прости меня. – Она обняла его дрожащими руками. Все ее тело напоминало встревоженное желе. – Дай, обработаю. – Это ты меня прости. Уж кто–кто, а я не имею права делать тебе больно. – Олег снял с лица ее руки. – Ну кто у нас дохтур? Я сам! Факт то, что тремя битыми мордами в городе стало больше! – усмехнулся он, гордо хвастаясь, и вытер ватой нос, окунулся в струю холодной воды. Из разбитой губы продолжала капать кровь. Он взял ватный диск и приложил плотно, вышел из ванны и заправился к входной двери.
– Смотри, что я тебе принес! – он потянулся за лежащим на полу красным аптечным пакетиком.
– Да какая разница?! Ты–то в порядке? – Все нормально. До свадьбы заживет. – он обнял Диметру за плечи. – Смотри–смотри. Думал, эти ублюдки разбили.
Он достал из пакетика упаковку ампул с препаратом, название которого ей было хорошо известно и пробовала она его раз в жизни, очень трудно достать.
– Любимый, это же настоящий…
– Да! Да!! Да!!! Он самый! Я тут к реаниматологам заскочил, списали шесть ампул. И вот, держи волшебные капли.
– Прости меня, Я не хотела, как–то само вырвалось.
– Ладно тебе. Все нормально. Пойдем на кровать.
Олег снял брюки, остался в одних семейниках и пошел в спальню за ней.
– Давай, забирайся.
Диметра села, подобрав ноги. Олег сел по–турецки напротив нее.
Давай руку. Сейчас расслабимся.
Она протянула ему руку и он затянул тугой жгут, стукнул несколько раз по ели заметным венам, иглой от шприца проколол пузырек капель, пропилил по кругу и открыл ампулу, всосал ее содержимое в шприц, поднял его иглой вверх, щелкнул, спустил воздух. – Ну что за вены у тебя?! – с трудом попал в вену он и медленно начал вводить препарат. – Запрокидывай голову. Сейчас эффект усилим.
Диметра послушно сделала это, закрывая глаза. Горечь капель проникла внутрь носа. Олег влил в левую ноздрю Диметру половину пузырька, аккуратно вытащил иглу из вены и приложил заранее заготовленную вату. Она открыла глаза и видела, как–то же самое он делает себе. Она приблизила посмотреть свою руку и она оставляла длинный след в воздухе, множилась в глазах. Картина мира напоминала клип на песню Sing it back с альбома I'm Not A Doctor, где Ройсин Мерфи пела в зеркально стеклянном платье. Все вокруг множилось калейдоскопическими и стробоскопическими образами. Это было последним, что помнила Диметра перед тем, как рухнуть на подушку.
Надежда
Пустынный пляж простирался на сотни километров или даже дальше – полоска песка терялась за горизонтом и если посмотреть налево, и если направо. Легкий бриз, доносящийся с нежно–голубой воды бережно окутывал лицо и вдыхать его было подобным нахождению в сияющем райском саду, где гуру, – пышные деревья в цвету, – указывали дорогу. Прибой то и дело полировал песок, он был без примесей ила, ракушек, океанского мусора и прочих сегментов. Песок был горячим, но не обжигал ступней, на него даже можно было лечь, обнаружив себя абсолютно обнаженной. О, это тепло, как гармонично ласкает спину. На песке начали выстилаться курсивом мелкие буквы, тонко слившиеся в текст. Она прочла: