Перерождение (ЛП)

Наставник, какие у вас могут быть общие дела с тетей? 
  
Глава 9. Новые откровения
 
Разошлись мы под утро, когда светало. Мастер Ликас был непреклонен – утренней тренировке быть, поэтому ложиться я не стала.
Операция «домашний переворот» была назначена на завтрак. Как-то совершенно естественно главой и оперативным руководителем штаба стал дед Луций. Что, куда, кому. Авторитет не оспаривали, и я взяла на заметку присмотреться к нему получше.
Раньше мы общались мало – не было причин, и дедок сгинул вместе с дядей в Левенсбрау, уехать-уехали, а обратно так никто и не вернулся.
Голосовали единогласно – пресекать на корню. В воздухе пахло изменой. Всех чужих слуг связать и провести через малую вассальную клятву, выживут – выживут, нет – туда им и дорога.
С тетушкой и кузинами было сложнее. Номинально, за такое самоуправство с чужими слугами я могу получить вызов в дуэльный круг. От тетушки и Айшы? Смешно.
С другой стороны – это мой дом и мой род, и моя территория. С третьей – тетя старше по возрасту и силе, но не титулу, и малую печать Блау дядя оставил мне, так что де факто – Старшая я, и на моей территории происходит беспредел.
Великий, как просто было на войне! Никаких особенных имперских родовых заморочек. Когда лежишь голый в операционной, границы как-то сами незримо стираются.
Мне хотелось побегать и подумать.
Разложить по полочкам полученную информацию, отфильтровать вскользь брошенные фразы, жесты, ещё раз оценить взгляды. На душе было беспокойно и муторно, как будто я что-то упустила.
На улице дышалось вкусно – свежо и холодно. Мягкие замшевые сапожки промокли от росы, то и дело под ногами хрупал первый осенний ледок. Хорошо!
Мастер Ликас нагнал меня на втором круге и, снизив скорость, пристроился рядом – бок в бок.
Я бежала молча, экономя силы и дыхание. Сам скажет, что хотел.
– Мисси, поговорить бы…, – Ликас зашел напрямую. Аларийцы вообще не любят словесные экивоки. Прямой путь – самый короткий путь. И – мисси, не госпожа, исключительно аларийский вариант обращения к юным незамужним леди, значит тема важная.
Про проверку Нэнс знают, наверняка, уже все. Я до сих пор не понимаю, как работает этот их коллективный аларийский разум, сверхсознание? Но то, что знает один алариец в поместье – знают все.
– Наши волнуются. Не раз и не два были попытки убрать воспоминания.
Я резко тормознула и бросила острый взгляд на мастера.
– И у меня, – Ликас спокойно пожал широкими плечами. – Не самих, нас не трогают, вы же знаете. Другие. То разговора не помнят, то ленты потеряли, то куда ларь из под муки делся. Вчера вот в вечерней смене, Юстаса знаете? Так вот он забыл, что племянницу Маги на свидание звал после склянок.
Да уж. Если можно поверить в мелкие совпадения, то племяшка Маги имела настолько впечатляющие формы, на которые исходило слюной всё мужское население поместья младше ста, что забыть про свидание с такой кралей…
– Как давно?
– Да, почитай уже пару годков как. Как разбираться начали, так и припомнили, самое ранее по весне было, когда старую запруду унесло…, – «как раз тогда, когда вам мастера-наставника-Виртаса из столицы выписали» – не сказанные слова повисли в воздухе.
Ликас никогда не называл Виртаса Наставником. Максимум – мастер и сир, и то с определенным высокомерным превосходством, свойственным всем аларийцам.
– Мисси, вы же знаете, мы то все помним, даже если забыть хотели. Матушки вашей, мистрис Релии, почитай десять зим, как нет, а ровно вчера всё было, – Ликас вздохнул. На самом деле я давно подозревала, что он тайно и совершенно безответно был влюблен в маму. И потом эта любовь плавно и естественно перешла на меня. Без всяких моих заслуг.
– Видели кто?
– Действуют всегда со спины, и мелькало там пятно темное, но не разобрать ничего. И дядя ваш несколько раз после разговора со светлым вашим, как не свой делался. Распоряжения забывал, райхарец застаивался…
А вот это уже серьезнее. Но дядя? С силой трибуна восьмого круга? У кого хватит власти провернуть такое? И как обошли клятву о служении роду? Как?
Единственные, кто не приносил клятвы именно Блау – это слуги тетушки, и они сами. Если предположить, что гипотетически, только гипотетически, среди них есть кто-то с девятым уровнем, а чтобы насильственно вмешиваться в сознание трибуна восьмого, нужен трибун девятого, это запредельный уровень…да нет, это бред. Великий, вразуми!
Одно дело стирать воспоминания слугам. Слугам. Слугам.
– Слуги из наших или….
– В основном из наших. Из пришлых пара всего.
Наши – значит приносили клятву Блау. Что это значит? Значит, при попытке причинения вреда роду последует наказание.
А при чем тут воспоминания? Видели что-то лишнее? Не помнишь, что видел что-то плохое и не сообщил – значит, не видел. А раз не видел, не знаю, значит что…значит наказания не последует.
– Ещё…жалобы, странности, симптомы…, – я покрутила пальцами в воздухе.
– Есть, как не быть. Все на голову жалуются. Марта свои зелья почитай ведрами варить стала. Раньше брезговали нашим, а тут глядишь ты, – Ликас беззлобно усмехнулся.
Да уж. Марта гордо именовала себя ведьмой. Первой и единственной аларийской ведьмой на территории нашего Предела. Проживала в деревне около поместья, что сразу на выезде из долины, варила вонючие лекарственные декокты, составляла мази, лечила по мелочевке.
Как же ты мог пропустить такое, дядя?...и пропустил ли. 
Мастер недовольно нахмурился – он умудрялся говорить и делать растяжку, перед основным базовым комплексом, а я остановилась и задумалась.
– В реальном бою тоже будет время «на подумать», госпожа? Кто-то даст госпоже Вайю передышку? Или все-таки начнете совмещать эти вещи, – Ликас говорил ядовито. Эти истины он вбивал в мою голову с малых лет. – Мы вызвали с границы Пинки.
Пинки один из молодых аларийских парней, возраста племянницы Маги, сейчас служил в южном гарнизоне на границе, охраняли сигнальные вышки.
Пинки нюхачил.
Все аларийцы были магически нейтральны, то есть не имели никаких сил – ни темных, ни светлых. Многие были имунны к большинству простых чар и проклятий, возможно, это было как раз отголоском их способности объединять разум, включая коллективное сознание. Нюхачество Пинки относилось к тем особым дарам, которые иногда получали представители их расы. Пинки чуял магию, даже не так – он, как собака, мог взять любой магический след. Пинки говорил, что любая магия и сила имеют запах, каждый в отдельности и в целом, создается картина, похожая на большой пирог с определенной начинкой. Он чувствовал уровни сил и их направленность, иногда, в особо редких случаях даже мог взять направленный след.
Для рода Пинки был бесценен.
А на границу, полировать артефакты сигнальных вышек его выпнул дядя, чтобы не прибить, когда они в очередной раз что-то не поделили с Акселем. И не поделили так, что отец купеческой дочки из деревни приходил в поместье, требовать восстановления репутации. Дочку выдали за плотника, отец получил право беспошлинной торговли на год, Аксель уехал в Корпус, а Пинки – на границу. Ровно две зимы назад.
Пинки всегда говорил, что моя сила пахла сеном. Да. Вот так, ничего выдающегося. Аксель пах железом и дымом, у дяди был сложный запах с преобладанием можжевельника. В том детстве я часто подлавливала Пинки, чтобы развлечься.
– И? Что унюхал Пинки?
– Пинки вернули на второй день как вы, мисси, после шахт очнулись, – Ликас молчал. Смотрел серьезно и строго, немного жалеючи. – Дядя ваш приказал.
Всё интереснее и интереснее.
– Пинки сказал…, – он закашлялся, – Пинки сказал, что ваш запах изменился. Раньше вы сами помните, соломой пахли и свежескошенным сеном, теперь…, – он помедлил, – теперь вы пахнете гранью.
Этого ещё не хватало, Великий! Вонять трупами, самое то, для девушки. Наверное, мое лицо перекосило, потому что Ликас зачастил.