По исчезающим следам (СИ)

– Говори, – снова дал разрешение вестник.
– Как мне вас называть?
Он скривил рот в некоем подобии улыбки.
– Я заключил последнюю сделку полвека назад и забыл, каково это - договариваться. Разрешаю называть себя Радиф. Вестник Радиф. Это все? – он осторожно положил камень на подлокотник.
– С этим заданием справится любой, – я посмотрела на артефакт. – Поправьте, если ошибаюсь, но последние двое-трое суток меня использовали и как приманку, и как ориентир. Записывающие камни в каждом углу, анализы крови, сканирование артефактами. Мне так быстро приходили на помощь, будто дежурили под дверью. И раз с человеком говорят, а не закапывают, толку от всех этих усилий чуть.
Мужчина пристально посмотрел на меня, и только напрягшиеся скулы выдавали напряжение.
– Есть другие предложения?
– Раз это идет за мной, то я смогу помочь лучше, если буду делать это с открытыми глазами. И добровольно.
– И в чем это должно выражаться? Эта добровольность? – Радиф окинул меня пренебрежительным взглядом.
– Если мне расскажут, что происходит, я буду знать, когда держать ушки на макушке, а когда прятать голову под подушку и надеяться на волшебный камушек, – я забралась на подоконник с ногами.
Вестник склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, его глаза стали блуждать по комнате без всякой цели.
– Разрешаю задавать вопросы, – в конце концов сказал он.
И я поняла, что высочайшее разрешение получено. Со мной будут разговаривать, вернее, меня будут использовать. По максимуму.
– Что разрушает стены?
– Не знаю.
– Совсем? Разрушить стену можно по-разному: магией, взрывчаткой, послать великана с палицей…
– Стоп.
Он оказался рядом в один удар сердца. Я не успела даже испугаться, когда вестник с тихим хрустом сломал мне палец. Кто-то когда-то говорил, что сломать ногу намного болезненней, чем палец. Теперь я знаю, он врал. Одна кость мало чем отличается от другой. Чтобы вам не сломали, это будет хреново, и вы будете орать.
Мой крик эхом отскочил от стен. Боль прокатилась по руке до предплечья и вернулась в кисть, набатом ударяя по мизинцу. Я скорчилась на подоконнике, из глаз брызнули слезы.
– Святые! Святые! – простонала я, – ты чертов…
Я поймала спокойный взгляд черных глаз и вдруг поняла, что его пальцы уже сжимают мой безымянный палец, и едва не задохнулась от ужаса, от ожидания новой боли.
– Давай, я поясню. Ты не в Серой цитадели, наорочи. Здесь ты никто и звать тебя никак. Хочешь, чтобы с тобой разговаривали, конкретизируй вопрос. Сарказм и иже с ним оставь для мальчиков Седого.
Он медленно разжал пальцы, развернулся и вернулся в кресло. Выжидающий взгляд был по-прежнему спокоен. Я прислонилась спиной к стеклу, вид из окна уже не казался столь занимательным.
Я положила одну руку на другую и несколько минут старательно дышала носом, стараясь хоть немного отстраниться от боли. Вестник не торопил, лишь продолжал рассматривать. Как же я его ненавидела в этот момент!
Некоторое подобие мысли вернулось в мою голову лишь через четверть часа. Нужно собраться, нужно что-то сделать, сказать, спросить, иначе меня снова низведут до состояния предмета, который так легко сломать и выбросить на помойку. Тогда же в третий и последний раз мелькнула мысль о столике, клинках, крови и тут же пропала, как бесполезная. В песках Простого магия артефакта давала сбой, да и не мне тягаться силой с вестником. Но сейчас это бы меня не остановило.
Я подняла здоровую руку, как прилежная ученица, желающая задать вопрос на уроке. Пальцы, как и остальные конечности, были важнее гонора.
– Спрашивай, – кивнул Радиф.
– Чем разрушили стены? – голос дрожал, но вопрос прозвучал четко.
– Магией, – ответил Вестник, – какой неизвестно.
– Вы сказали, что это безумие добралось до стен цитадели? – он кивнул. – А где оно было раньше?
– Первым разрушили загон для скота в трех километрах южнее. Скот переловили, остальное списали на случай. Вторым рассыпался Дом справедливости, чуть южнее, под песком остались пятеро, выбрались лишь двое, и один из них перед тобой.
– Эти постройки, как и всё здесь, – я посмотрела на желтые стены, – были созданы из песка?
– Верно. То, что разрушает цитадель, превращает песок Простого в просто песок. Разницу объяснить?
Я замотала головой.
– Третьим стал западный склад. Четвертой баня, увы, снова, когда я был внутри. Не одного постороннего поблизости, могу присягнуть на камнях правды. Каждая следующая диверсия была на шаг ближе к стенам цитадели, чем предыдущая. Здесь первой обрушилась восточная башня, второй — вертикаль над твоей камерой в северном крыле. Это следовало за тобой, как приклеенное, и прокалывало замок раскаленной иглой насквозь.
– Давно началось? – спросила я, дождавшись недвусмысленной паузы.
– Зимой, – я мысленно присвистнула, так как в это время была в Серой цитадели на приеме по вербовке Прекрасной. – С каждым разом промежутки между происшествиями становятся короче и короче. На данный момент, – он вскинул запястье с массивным браслетом, – промежуток уже пять часов и двадцать три минуты.
– Ваши предположения? – я закрыла глаза, осторожно положив руку на бедро. – Что чисто технически может разрушить магию песков? Артефакт? Заклинание?
Плинк – плинк.
Я вздрогнула, распахнула глаза и выпрямилась. Вестник тоже что-то ощутил. Во мне. Именно так: почувствовал, а не услышал.
– Существует ритуал жертвоприношения, нудный и сложный, но он как раз на это и нацелен, – продолжая рассказывать, мужчина цепко осмотрел комнату.
Плинк – плинк.
– Об артефактах такой силы пока не слышали, но это еще не значит, что их не существует, – Вестник выпрямился в кресле, от давешней расслабленной позы не осталось и следа.
Плинк – плинк.
Я встала, стараясь держать ладонь на некотором расстоянии от тела.
– Третий вариант – сила демона. В Желтой цитадели и ее окрестностях нет демонов, этот вариант проверили и отбросили первым.
Плинк – плинк.
Я обернулась к противоположной стене, именно оттуда шел навязчивый звук.
– Последним из возможных была версия о чистом источнике. Бегущая вода способна вымыть магию из чего угодно, даже из песка. Ближайший находится за четыре сотни километров, а цистерн с водой поблизости мы не замечали. Так что отпадает.
Плинк – плинк – плинк.
– Я могу узнать, сколько человек сейчас в цитадели?
– Считая тебя и остальных пленников? Или считая меня и остальных нелюдей?
– Всех.
– двадцать-двадцать пять, не больше, – он встал. – Слуг всегда можно создать из песка…
Пппплллииииинннккк.
Я побежала к двери, вернее, к ее рисунку, так как при попытке ухватиться за ручку пальцы каждый раз соприкасались лишь с холодным камнем. Меня бесцеремонно  оттолкнули в сторону, плоское изображение ожило под рукой вестника. Дверь распахнулась, и мужчина вышвырнул меня в коридор, толкнув в спину. Радиф развернулся и остался стоять в дверном проеме, наблюдая, как на кровать, кресла, тумбочку, камни-артефакты сплошным песчаным потоком рушится потолок. Меньше чем за десять секунд комната оказалась погребена.
Вестник захлопнул дверь, которая тут же исчезла, и повернулся ко мне. В черных глазах полыхала ярость.
– Ты знала! – он толкнул меня.
Я налетела спиной на светлую стену, рука со сломанным пальцем ударилась о камень, но очередной крик не произвел на Вестника ни малейшего впечатления.
– Говори или я сверну тебе шею, наорочи. Откуда ты знала?
– Слышала, – простонала я, силясь думать хоть еще о чем-то, кроме боли в ладони. – Пожалуйста! Еще удар, и я не смогу говорить. Просто слышала, ушами. Я их каждый раз слышу.
– Их? – его ноздри раздулись.
– Капли воды. Это чистая вода, вариант, который, вы оставили.
Вестник отстранился, я выдохнула и прижала локоть к телу, чтобы держать опухающий мизинец подальше от стены и вообще чего бы то ни было.