Фулгрим (ЛП)

— Всем орудиям — открыть заградительный огонь!
— Сэр! — не сдержался Аксарден. — Там же и наши перехватчики, они будут в зоне поражения!
— Выполнять! Иначе им все равно некуда будет возвращаться. Открыть огонь!
Аксарден кивнул и побежал по раскуроченной палубе исполнять приказ своего капитана.
Скоро враги увидят, что у «Феррума» ещё остались клыки.
ПОКОИ ПРИМАРХА НА БОРТУ ЕГО БОЕВОЙ БАРЖИ «Железный Кулак» выполненные в камне и стекле, были столь же холодны и неприветливы, как и промерзшая тундра Медузы. Стоявший перед Манусом Первый Капитан Сантар почти ощущал на коже ледяное дыхание своего родного мира. Крупные блоки поблескивающего обсидиана, вырезанных на склонах подводных вулканов подчеркивали мрачную атмосферу покоев, а стеклянные витрины, полные боевых трофеев и бессчетных образцов оружия, стояли в углах будто стражи, охраняющие память о веках сражений.
Сантар смотрел на стоящего перед ним в окружении слуг полуобнаженного Примарха. Сервиторы омывали его твердую металлическую плоть и накладывали на нее благовонные масла перед тем, как очистить её окончательно при помощи быстрых как бритвы ножей. После того, как тело Примарха было отполировано до блеска, оружейники начали одевать Мануса в несколько слоев боевой брони — сияющих черных пластин гладкого керамита, выделанного мастером-адептом Малеволием на Марсе.
— Что ж, оруженосец Сантар, — начал Примарх, и в его голосе послышалось клокотание лавы в жерле Медузианского вулкана. — Расскажи мне вновь, как же наш опытный капитан Бальхаан умудрился потерять три своих корабля и никак при этом не повредить врагу?
— Кажется, его заманили в засаду, — ответил Сантар, выпрямляя спину. Служба в качестве Первого Капитана Железных Рук и личного советника-оруженосца Примарха была величайшей честью, которой он заслуживал в своей жизни. Но, хотя он радовался каждой минуте, проведенной рядом с Манусом, бывали моменты, когда гнев Примарха выходил из-под контроля разума, подобно неустойчивому ядру их родного мира, непредсказуемому и ужасающему.
— В засаду? — прорычал Феррус Манус. — Проклятье, Сантар, мы все превращаемся в размазню! Месяцы в погоне за тенями сделали нас безрассудными и опрометчивыми. Я так этого не оставлю.
Примарх возвышался над толпой слуг, его бледная плоть (в тех местах, где её не сменило железо) казалась выточенной из толщи ледника. Боевые шрамы пересекали кожу затейливой сетью — Примарх Железных Рук никогда не упускал случая воодушевить воинов личным примером. Коротко постриженные волосы чернели углем, глаза блестели как серебряные монеты, а лицо несло на себе отпечаток столетий войны.
Да, если другие примархи были от рождения прекрасными созданиями, сравнявшимися по красоте с богами за время, проведенное во главе Астартес, то о Феррусе Манусе ничего подобного сказать было нельзя. Да он и не стремился к этому.
Глаза Сантара, как и всегда, были устремлены на сияющее серебро рук примарха. От плеч и до кончиков пальцев вместо теплой плоти пульсировал серебристый, похожий на ртуть металл, словно пойманный в ловушку и вынужденный на веки вечные сохранять одну и ту же форму. Сантару не раз доводилось видеть чудесные вещи, созданные этими руками — механизмы и оружие, что никогда не ломались и не подводили хозяев. Все они были созданы одними лишь руками Примарха, не нуждавшегося в кузнице или молоте.
— Капитан Бальхаан уже на борту флагмана, чтобы лично извиниться за свою неудачу. И он готов немедленно оставить командование «Феррумом».
— Извинения? — гневно отозвался Манус. — Да я сниму с него голову, чтобы другим неповадно было терпеть «неудачи»!
— Со всем уважением, мой лорд, — возразил Сантар. — Бальхаан — опытный капитан, и он заслуживает менее строгого наказания. Быть может, вы просто лишите его рук?
— Руки? И как же он будет служить мне без них? — грозно нахмурился Примарх, заставив вздрогнуть от страха слугу, державшего нагрудник.
— Крайне паршиво, — согласился советник. — Хотя, должно быть, лучше, чем без головы.
Феррус Манус улыбнулся, и его гнев схлынул так же мгновенно, как и появился:
— У тебя настоящий дар слова, Сантар. Пламенное сердце Медузы пылает у меня в груди и порой изливает огонь в мою голову.
— Я всего лишь ваш скромный слуга, — поклонился советник.
Примарх раздвинул оружейников в стороны и подошел к нему. От тела Примарха исходил сильный аромат полировочных порошков и благовонных масел. Хотя Сантар был высок даже по меркам Астартес и облачен в полный боевой доспех, Манус все же возвышался над ним, глядя сверху вниз беспощадными серебристыми глазами. Они напоминали осколки вулканического кремня — твердые, неумолимые, острые, и советник с трудом подавил дрожь под их взором. Сантар чувствовал, как его душа раскрывается и исследуется Примархом, способным узреть любую слабость и несовершенство.
Но и сам советник был достойным сыном Медузы, и сильно походил на свою «мать» — его грубые прямые черты напоминали скалистые утесы на склонах гор, серые глаза словно отражали изорванное великими бурями небо родного мира.
Много десятилетий назад, при попадании в Легион, левую руку Сантара заместили бионическим имплантатом. Спустя годы, обе ноги Первого Капитана постигла та же участь.
— Ты для меня больше, чем советник, Сантар — промолвил Манус, кладя руки на НАПЛЕЧНИКИ оруженосца. — Ты — лёд, охлаждающий мой огонь, когда тот угрожает подпалить здравый смысл, данный мне Императором. Хорошо, если ты не разрешаешь мне казнить Бальхаана, то, какое наказание предложишь?
Сантар набрал воздуху в грудь — невероятное уважение, проявленное Примархом, обездвижило его язык и высушило губы. Сам Примарх тем временем вернулся к оружейникам.
Наконец, разозлившись на себя за минутную слабость, советник начал:
— Капитан Бальхаан извлек жестокий урок из этого разгрома, но его слабость подлежит несомненному наказанию. С другой стороны, если снять его с командования, то экипаж «Феррума» будет окончательно деморализован. Я уверен, что они смогут восстановить свою воинскую честь лишь под руководством Бальхаана.
— Ну, так что же ты предлагаешь? — спросил Феррус.
— Вы должны показать ему, что он навлек на себя ваш гнев, но вместе с тем — что вы милосердны и позволите ему и команде корабля вернуть ваше доверие.
Манус кивнул. Оружейники, наконец, закончили свою работу, соединив нагрудник с пластинами, защищающими спину, и Примарх развел в стороны серебряные руки, а слуги опустили длинные полосы ткани в железные шары с душистыми маслами и тут же обмотали ими их живой металл.
— Тогда я прикажу одному из Железных Отцов присоединиться к команде «Феррума».
— Это вряд ли понравится Бальхаану, — заметил Сантар.
— У него не будет выбора!
Анвилариум «Железного Кулака» напоминал гигантскую кузницу: огромные шипящие поршни опускались и вздымались у стен залы, а отдаленный грохот молотов отзывался эхом по полу из листового металла. Это место, пожалуй, чем-то похожее на пещеру, источало острые ароматы нефтяных масел, в воздухе разило раскаленным металлом — иными словами, здесь царил запах машин и заводов.
Сантар каждый раз наслаждался пребыванием в Анвилариуме — здесь замышлялись великие дела и ковались небьющиеся узы братства. Быть частью его — великая честь, о которой немногие мечтают и почти никто не достигает.
Прошло два месяца со дня трагического столкновения «Феррума» с кораблями Диаспорекса, и 52-я Экспедиция ни на шаг не приблизилась к своей цели — уничтожению флота предателей. Выводы, сделанные из истории с Бальхааном, позволили избежать бОльших потерь, но шансов вовлечь врага в открытое сражение не прибавили.
Сантар и прочие воины из Клана Аверний возвышались по стойке «вольно» у огромных ворот, ведущих в Железную Кузню, наисекретнейший реклюзиум Примарха. В дальнем конце Анвилариума возвышались Морлоки Легиона, их Терминаторская броня блистала в алом огне факелов, укрепленных в железных держателях. Солдаты и старшие офицеры Имперской Армии стояли рядом с облаченными в робы адептами-механикумами. Сантар поймал на себе взгляд блестящих аугметических глаз их старшины, адепта Ксантуса, и уважительно кивнул ему.