Комбатанты (СИ)

Я промолчал, но увёл жизненные силы ещё глубже. На самом деле игра эта была не совсем безопасной, но ради общего дела стоило рискнуть.
— Он притворяется, не обращай внимания! — буркнул Сварф. — В любом случае нам нет до него дела.
— При расследовании — появится, — огрызнулся Горелый.
Я ощутил на своём ледяном плече его ладонь, а он, убедившись, что я холоден как бездна, встревожился всерьёз.
— Эй, очнись! Парень! Нашёл из-за чего сопли жевать, у тебя таких людишек ещё пачки будут.
Я молчал, надеясь, что Ари уже на месте и справится достаточно быстро. Чужие боги яростно пререкались над моим бездыханным телом. Вода ещё начала подползать под задницу — свалял я дурака, хотя рухнуть у кромки уреза выглядело драматичнее, чем в уютном удалении от стихии.
Горелый подхватил меня и оттащил в сторону от мокрого океана, за что я проникся к нему благодарностью. Более того, пока его компаньон ворчал и насмехался, он обнял меня, устроив у себя на коленях и принялся всерьёз уговаривать вернуться. В голосе звучал подлинный страх.
Разумеется, он опасался за свой зад, который несомненно надерут, если узнают, что позволил погибнуть другому тёмному, но почему-то мне показалось, что в его причитаниях звучит живая тревога. Быть может унижать себе подобных развлечения ради не так и сладко, как казалось на первый взгляд?
Я пробормотал несколько слов так невнятно, что и сам их не понял, но Горелый окрылился и принялся вновь убеждать меня, что жить в целом стоит. Делал он это крайне неловко, зато покачивал меня как маленького и даже гладил спутанные патлы. Сварф притих, и я забеспокоился, здесь ли он, а то как заподозрит неладное и поломает планы, но глаза открыть не успел.
Вспомнив, кто, собственно говоря, меня бил, Горелый потребовал, чтобы светлый собрат извинился. Они ещё какое-то время злобно пререкались, но темперамент победил, и я услышал произнесённые с запинкой, но почти учтиво слова раскаяния.
Неловко как-то стало. Никогда я не комплексовал из-за своих шалостей, так ведь и далеко прежде не заходил. Получается, что не такие уж и чудовища эти двое, просто некому было вовремя раздать им несколько воспитательных подзатыльников. А я кто в этой вселенной? Хороший или плохой?
Плотно заняться самоанализом не успел, потому что в цирке на берегу появился ещё один клоун. Я не хотел, чтобы Аргус участвовал в представлении, опасался слабости его драматического дарования. Обманывать — не уроки учить, требует это искусство и изрядного опыта, и неустанного приложения сил, но приятель настоял на своём.
Наверное, получилось не так и плохо. Он вывалился из горячего воздуха и бросился ко мне с душераздирающим воплем. Для начала накинулся на чужих богов с обвинениями, что это они меня несчастного опять избили, и я уже не воскресну, а когда после очередной перебранки, выяснилась суть дела, принялся уговаривать меня передумать наперебой с Горелым и Сварфом.
Рисковать далее смысла не имело, и я начал осторожно возвращать себя в реальный мир. Не скажу, что это далось легко, и слабость после рискованного опыта осталась, и дурнота накатила. Я ничуть не притворялся измученным, попытка разрушения даром не проходит никогда, но вскоре Аргус уже сказал, что кажется опасность миновала, и, подхватив в охапку, потащил прочь.
Прежде чем он увлёк меня в переход, я оглянулся и увидел двоих коллег, которых мы бессовестно обманули. Выглядели оба неважно. Ну и ладно. Горько раскаюсь потом, когда дело выгорит, а пока искренне порадуюсь несомненному успеху нашего предприятия.
  
Глава 16
 
Переместившись на родной бережок, я сразу сел в траву и подобрал крылья. Потряхивало, словно возмущённый организм никак не хотел возвращать себя в боевые порядки. Я его не винил. На душе скопилась скверна. Никогда не корил себе за дурные поступки, а тут вдруг пробило на неловкость. Понимал по-прежнему, что обманывать тех, кто сильнее и наглее меня, не подлость, а нормальный подход к развитию событий, но успокоиться не мог.
Да, конечно, эти двое боялись за свою карьеру, но не только. Я видел, чувствовал, понимал про них много больше, чем прежде. Сварф и то не питал особенно злых намерений, а Горелый откровенно за меня испугался, искреннее хотел вытащить, и не потому что ему влетит за дурное дело впоследствии. На грани бытия и небытия просыпается иногда душа, и хорошо я буду, если своими кознями усыплю её обратно.
Радостное возбуждение Ари никак не проникало сквозь мою заторможенность. Светлый, дорвавшись до каверз, которые по-хорошему если рассуждать следовало, наигравшись, оставить в школе, на пальцах ходил от волнения.
— У меня всё получилось! Не так и сложно оказалось выяснить детали, когда тебе так внятно растолковали целое. Мерц, ты в порядке?
— Да, конечно. Немного знобит, видимо от того, что там жарко было.
Ари озадаченно огляделся. Боги вообще не ощущают температуру среды, если сами этого не хотят.
Не разобравшись в моём состоянии, но стремясь под него подстроиться, он тихо сел рядом. Бесценный товарищ. Как хорошо, что он остался со мной, когда сделала ноги сама судьба.
— Чем мы только рискнём их отвлекать, если начнём перестраивать систему? Это потребует не больше времени, чем разведка, но ведь и сделать все нужные изменения придётся тайно, иначе они утратят смысл.
— Нас вынуждают драться, — сказал я вяло.
— Мерц, это невозможно! Мы и вдвоём-то с ними не справимся, а кто-то один…
— Я справлюсь.
Он тревожно вгляделся, боясь, как видно, верить тому что услышал, точнее, не желая делать пугающие выводы из моих самонадеянных слов, спросил осторожно:
— Ты ведь не снимешь блокировку? За это действительно накажут, Мерц. А ты умеешь?
Ну, любознательность проснулась, значит, дело пойдёт на лад, я не удержался от улыбки. Некоторые вещи лучше не знать заранее, а иные так не ведать вообще, потому я без зазрения совести солгал:
— Что ты, конечно нет, да и не собираюсь я с ними сшибаться по-настоящему, только спровоцировать на агрессию и тут же спасаться бегством. Они сильнее, но я проворнее, а потом, когда ты справишься со своей задачей, мы улизнём оба.
— Хороший план! — обрадовался мой светлый. — А когда их народ скроется в глубинах космоса… он ведь не погибнет, нет?
— Вернётся туда откуда прилетел. Ресурсов им хватит. На крайний случай у них имеются два бога, которым после такого конфуза просто нечем будет заняться, кроме как вытаскивать подопечных из депрессии.
— Да, они вынуждены будут уйти со своим народом, а мы останемся и наконец займёмся тем, для чего предназначены.
Я поморщился, но промолчал. Аргус тоже довольно долго ничего не говорил, смотрел на реку, по которой плыли куда-то случайные веточки и листики, а потом робко обнял меня крылом.
— Мерц, ты, правда, в порядке?
Какой он милый! Успеют ли они с Дилси найти свои уединённые заросли до того, как всё случится? Предвечерний заслужил награду.
— На самом деле — нет! — сказал я. — Впервые в жизни я начинаю понимать, как заигрался. Мне всегда казалось, что мир не пошатнётся от моих проказ, а теперь вижу ошибку. Однажды любая шалость выходит за пределы невинного развлечения и становится проступком. Прости, что я тебя в это втянул.
— Я уже большой, — хмуро ответил Ари. — Сам за себя отвечаю.
— Ну, моё разлагающее влияние действует незаметно, зато качественно.
Он погладил крылом мои растрёпанные перья. Надо бы привести себя в порядок, но я ленился шевельнуть даже молекулой.
— Понимаешь, Ари, сегодня я увидел в наших противниках не врагов, а нас же, только из чуть более позднего времени. Ступив на эту дорогу, мы однажды станем вот так же прессовать тех, кто окажется моложе и слабее? Это скверный путь.
Он помолчал, бросая иногда на меня виноватые взгляды, потом спросил робко:
— Ты предлагаешь всё бросить и дать событиям идти своим чередом?
Любопытно прозвучало. Недомогание отступило, я встряхнулся, разом избавляясь от всех примет депрессии, которыми обзавёлся ради красоты и чистоты представления.