Округа (ЛП)

— Твою мать! — Тони показал за окно.
За окном был мальчик. Он сидел на корточках и тужился и на этот раз из щели между его ягодиц вылетал рой маленьких чёрных жучков с большими клешнями. Они разлетались невероятно быстро и тут же появлялись новые непрерывным потоком. Вот откуда взялись насекомые, облепившие дом. Даже мальчика видно было с трудом сквозь эту живую завесу, ползущую по стеклу. Хелен снова заплакала.
Ну зачем только она открыла утром эту злосчастную дверь?
Зачем впустила мальчика в их дом?
Если бы она проигнорировала его, он ушёл бы к кому — нибудь другому и сейчас вместо того, чтобы бороться за жизнь, они с Тони спокойно спали в своей постели, как все соседи.
Соседи!
Если насекомые облепили весь дом, кто — нибудь должен заметить неладное.
Может быть, соседи попытаются им помочь?
Может быть, они позвонят в полицию?
Правда, на улице уже ночь и шансов, что кому — нибудь в столь поздний час не спится и захочется выглянуть из окна, чертовски мало.
Разве что Джилл.
Он работает по вечерам. Может быть, по дороге домой он увидит, что происходит и позовёт подмогу? Стараясь держаться подальше от чернеющих окон, Тони попытался набрать 9-1-1 с кухонного телефона, но по выражению недоумения на его хмуром лице Хелен поняла, что ничего из этого не вышло. Должно быть, жуки перегрызли провода. Он выругался и бросил трубку.
— Где твой мобильный? — крикнула она.
— В машине. Чёрт! Вот чёрт!
Хелен глубоко вздохнула, пытаясь подавить всхлипывания.
— Что же нам теперь делать?
— Понятия не имею.
Тони достал из верхнего ящика два больших ножа и передал один из них Хелен.
— Пойдём в прихожую. Если получится, попробуем убежать, если нет — попробуем спрятаться в маленькой ванной. Окон там нет, думаю, это самое безопасное место в доме.
Громкий скрежет заглушил гул насекомых, вернее, скрежет раздался одновременно сразу в нескольких местах. Стекла в окнах задрожали, сотни чёрных жучков заполнили раковину, поползли по столешнице, по полу. Хелен успела заметить, что трещины на стеклах были идеально ровными. Жуки облепили столик неотвратимой чёрной волной. Они поползли вверх по стенам, потолку. Левой рукой она крепко вцепилась в Тони, а правой в рукоятку ножа, готовясь защититься от атак. Она так внимательно следила за полчищем насекомых на полу, что не заметила угрозы сверху. Когда Тони сильнее сжал её руку и взметнул нож вверх, она увидела, что жуки уже у них над головой и ползут к дверному проёму. Один из них упал на рукоятку её ножа, яростно щёлкая хелицерами, но боль пришла неожиданно и с другой стороны. Снизу у жука торчал маленький острый бриллиант, он проколол кожу и врезался в плоть.
Так вот значит как они разрезали стекло!
Сверху посыпались ещё жуки. Они падали ей на руки, на плечи, на голову. Она попыталась стряхнуть их, попыталась оторвать одного от своей ладони, но бриллиант вошёл глубоко под кожу и вдруг отвалился. Под кожей остался крохотный бриллиант и за ним последовали другие, непрерывным потоком. Крича, дёргая плечами, дико размахивая ножом, Хелен отчаянно пыталась избавиться от насекомых. Рядом с ней Тони делал то же самое. Жуки впивались в плечи, ползли вниз по рукам и вверх к голове, всю её кожу пронзали болезненные уколы, бриллианты исчезали внутри неё, разрезали её одежду. Нескольких насекомых ей удалось скрести ножом со своей левой руки. Бриллианты оставались под кожей и на место старых жучков тут же опускались новые. Силы покидали её и тут вошёл мальчик. Насекомые пробили дверь и часть стены и он вошёл через неровную дыру в стене. Набедренная повязка развевалась, а его грязная кожа на фоне жуков казалась ослепительной яркой. В руке у него ничего не было, никаких голов. Слава Богу! А на лице застыло выражение абсолютной умиротворённости, полная противоположность утреннему дикому возбуждению. Глаза его по — прежнему устрашающе горели и в его медленном плавном появлении было что — то неестественное. Тучи насекомых перед ним рассеялись, освобождая ему путь и даже на потолке, над его головой, появилась пустая дорожка. Хелен всхлипывала. Она плакала скорее не от боли, а от чувства абсолютного поражения, которое, казалось, вытеснило все другие эмоции. Она закрыла глаза и насекомые исчезли. Она мгновенно почувствовала их отсутствие. Не было больше никакой угрозы, никакого движения вокруг, они словно просто исчезли в один миг. Она открыла глаза, они были закрыты всего пару секунд, и увидела чистую кухню. Хотя следы вторжения всё ещё оставались: проеденные стены, дверь, царапины и укусы на ней и на Тони. Это не было галлюцинацией или обманом зрения. Насекомые побывали здесь, но она понятия не имела, куда они делись.
— Чего ты хочешь?! — крикнула Хелен.
Ребёнок улыбнулся и она подумала, что в жизни не видела ничего страшнее этой улыбки. Он медленно опустился на корточки, приподнял повязку и приготовился снова опорожнить кишечник.
— Нет! — заорал Тони в ужасе.
Они оба понятия не имели, что сейчас произойдёт, но оба знали, что это конец, торжественный финал, кульминация цепочки событий, которая началась этим утром, когда Хелен впустила взволнованного ребёнка в дом. Мальчик скорчил гримасу, его лицо покраснело, вены на шее вздулись и между его ягодиц возникла… красная роза. Она была совершенно чистая. Ни один лепесток не помят, ни один листок не оторвался, хотя Хелен не понимала, как такое вообще возможно. Цветок был цвета бургундского вина, с единственным белым пятнышком на верхнем лепестке и она тут же его узнала. Розы этой редкой расцветки росли у её соседки в саду. Хелен видела их прошлой весной, когда они подравнивали свои олеандры. Она протянула руку и садовыми ножницами срезала розу. Ей показалось, что эта роза будет прекрасно смотреться в центре стола вечером, когда они будут ужинать с Финчером и его женой, но поставив её в вазу, она заметила, что среди лепестков копошатся сотни микроскопических жучков и выбросила её в мусорку. Быть не может, чтобы между этими двумя событиями была связь! Однако, она понимала, что связь эта есть. Мальчик взял розу двумя пальцами и пафосным жестом, который не вязался ни с его возрастом, ни с обстановкой, протянул цветок ей.
«Может быть, это конец? — подумалось ей. — Может быть, теперь всё закончится?»
Она взглянула на Тони, тот едва заметно кивнул. Морщась, пытаясь преодолеть отвращение, она протянула руку и приняла розу. Шип кольнул ей палец и в том месте, куда капнула её кровь, роза завяла и почернела. Она заглянула в середину цветка и увидела внутри множество крохотных насекомых. Прищурившись, она поняла, что это были точные копии жуков, которые атаковали их с Тони. Мальчик пустился в пляс.
— Пустите! Пустите! — кричал или пел он, но теперь это была уже не просьба и не требование, это было ликование, торжественный клич. Они пустили меня! Вот, что он имел в виду, хотя произносил вслух лишь одно слово.
— Пустите! — говорил он, пел, танцевал. Внезапно ребёнок прекратил танцевать и сложился пополам от боли. Сильнейший спазм скрутил его и он повалился на пол, его словно кто — то ударил молотом и, хотя Хелен понимала, что это невозможно, за последний день произошло слишком много невозможного, но это было правдой.
«Да!» — обрадовалась она.
Она надеялась, что этот невидимый молот выбьет из него дух. С каждым новым спазмом ребёнок становился меньше. Он не уменьшился и не съёжился, он просто всё меньше и меньше походил на человека. Его ноги становились всё тоньше, руки укорачивались, мышцы усыхали, черты лица смазывались. Он пополз к дыре в стене, которая зияла на месте двери и через которую он попал в дом, всё ещё корчась от боли, применяемой невидимой силой. И к тому времени как он дополз до выхода, на его лице уже нельзя было различить ни носа, ни рта, ни глаз, он больше напоминал кусок пластилина, из которого слепили подобие человека и облачили в кусок грязной тряпки. Он вышел из дома и пропал. И Хелен с благодарным облегчением отшвырнула розу в сторону, упала в объятия мужа. Тони был измучен, весь в крови, но руки у него были сильные, они не подвели. Оба смотрели на дыру в стене, ожидая, что теперь появится там, если, конечно, появится. Спустя несколько минут, в течение которых с улицы не было слышно ни звука, Тони, крепко держа Хелен, выглянул через дыру на улицу и оглядел задний двор.