Андердог (СИ)

Пробегая мимо одного из закоулков, он мельком увидел нечто большое, вроде шкафа, но со стеклянными дверцами.
- Это ещё что такое? – вернувшись назад, спросил он сам себя.
Подойдя поближе, он сильно удивился, когда понял, что это никакой не шкаф, и даже не большой сейф, а обычный игровой автомат, в котором нужно было сдвинуть одну из фигурок, чтобы получить определённый приз.
- Интересненько… - оглядывая автомат вдоль и поперёк. – Так, телефон…фиговые чёрные наушники…какая-то ещё дребедень…О-о-о! А за вас я поборюсь! – воскликнул он. – Сейчас я в тебя сыграю, и вытащу приз, – ухмыльнулся парень, а затем со всего маху ударил ногой по стеклу, от чего оно тут же сломалось, произведя оглушительный звон. – Твою мать… - оглядываясь по сторонам, пробубнил Джо.
Выйдя из переулка очень довольным, парень продолжил свой путь, и теперь он даже не обращал внимания на всё ещё болевшее бедро. С его лица не сходила счастливая улыбка. Теперь на его шее висели модные, во времена его детства, наушники зелёного цвета с плоским проводом, который вёл к дорогому плееру «ATN».
- Ничто не испортит мне настроение сегодня, – радостно проговорил он, и чуть ли не вприпрыжку продолжил свой путь.
Путь до дома был долгим и извилистым, Джонатан решил пойти таким образом, чтобы отвязаться от отряда контроля, если вдруг они выслеживали его. Открыв дверь, он зашёл внутрь, и сразу же побежал в свою комнату.
«Тюремный дневник. День второй.
Да уж, перечитав прошлые мои записи, я решил, что глупо будет заканчивать свой дневник, так толком и, не начав его. Воспоминания тяжёлые, но чтобы справиться с этим, мне потребуется смириться с ними, и принять их. С тех пор прошло пять долгих лет… Да, всё это время, проведённое в заключении, я просидел в своей камере молча, лишь размышляя, и только вчера начал писать для самого себя, так как понял, что не выдержу, если не буду отвлекаться от угнетающих мыслей. Конечно, эти записи не самые смешные, и не развеселят меня, но зато я смогу хоть чем-то заниматься заняться, уверен, что от этого мне станет чуть легче.
Я услышал музыку, которая громко звучала сзади меня, и, не заметив отца рядом, я вытащил наушник, после чего обернулся назад. Сначала я даже не понял, что происходит, ведь, знаете, это шок для любого, увидеть подобную картину. Отец лежал, а в его куртке было пять дырок, из которых выходил лёгкий дымок. Не могу сказать, чувствовал ли он боль или страх, успел ли он это испытать, но умер он быстро, так как одно из отверстий было именно там, где сердце. Пять секунд я провёл в беспомощном состоянии, после чего заметил, как снизу, от его спины, течёт багровая струйка. Я заметил, что кусок белой рубашки, который торчал из-под куртки, был уже окрашен в тёмно-красный цвет. Бросившись к нему, я от страха начал трясти его и звать, но он не отвечал, и даже не открывал глаза.
Это был самый настоящий ужас, будучи в таком состоянии, невозможно контролировать себя, и сохранять хладнокровие. Если кто-то способен сказать, что в таких случаях он бы был спокоен, как слон, я бы тут же размазал его по стене, не столько от злости, сколько от нежелания слушать его враньё. Да, это точно, именно так я бы и поступил. Не люблю ложь, она отравляет. Мало того, что когда ты сам врёшь, ты отравляешь себя, так ещё и когда посторонний человек начинает тебе врать, он так же отравляет тебя. И отсюда возникает вопрос: «А какого хрена ты меня травишь?». Действительно, за такое мне хочется размазать человека.
Он не открывал глаза, и это было одним из самых страшных моментов в жизни, другим, настолько же страшным, был момент смерти мамы. И что же я мельком услышал на фоне громкой музыки, издаваемой телефоном отца, и музыкой в моём наушнике?
- Цель устранена. Мы готовы переходить к следующей.
Незабываемое чувство ярости, которое наполняет всё твоё тело. Да, каждый твой сосуд, каждая вена, артерия, вместо крови в ней начинает течь сжиженная ярость, провоцирующая тебя на безумные поступки. Да, в каждом твоем сосуде, каждой вене, артерии, вместо крови начинает течь сжиженная ярость, провоцирующая тебя на безумные поступки.
Я развернулся в сторону убийц отца, и обнаружил, что они действительно были готовы выдвигаться к следующей цели, так как они повернулись ко мне спиной, и осматривались.
Говорят, что во время прилива адреналина и ярости, ты вступаешь в состояние неадекватности. Не знаю, что за ересь несут подобные люди, но я всё прекрасно понимал, и я жаждал того, что я сделал в дальнейшем. Конечно, можно сказать, что тело начинает двигаться намного быстрее, чем в обычном состоянии. Будто время задержки между получением сигнала от мозга остальными частями тела – исчезает, начинается идеальная синхронизация. Это чувство даёт понять, на что ты способен в действительности.
Сорвавшись с места, я за пару секунд добежал до своих целей, и выхватил пистолет из пояса одного их убийц, и сразу же выстрелил ему в спину, и, судя по всему, я попал прямо в позвоночник, у меня было именно такое ощущение. Пока остальные трое соображали, что происходит, и обернулись ко мне, я успел выстрелить в грудь ещё одному из них, и пока он падал, я выстрелил ещё раз для большей уверенности. Оставшиеся двое потянулись за пистолетами, и один всё же выхватил его, а другому члену отряда контроля общества существенно не повезло. Это была женщина.
Я не считаю, что у зла может быть пол, поэтому, кто бы, не сделал больно, он или она должны отвечать по заслугам одинаково, и это моё мнение.
Следующая пуля, выпущенная из моего пистолета, отправилась прямиком в кончик носа, разрывая его, а затем отправилась в лоб, и пробила черепушку насквозь. То, что было внутри её головы, стремительно вылетело за пулей. Скорее всего, именно это меня и спасло, так как последний оставшийся уже нацелился на меня, и был готов стрелять, но во время выстрела капля крови попала ему прямо в глаз, и поэтому он смазал, оставив лишь еле заметное отверстие на рукаве моей куртки, даже не задев руку. Наведя пистолет на последнего врага, я тут же спустил курок, но оказалось, что обойма пуста, и теперь этот пистолет попросту бесполезен.
 Так показалось лишь в первое мгновение. Я сразу же замахнулся, и запустил в этого мужика пистолетом, который попал ему прямо в лоб, и тот закричал от боли. Конечно, это было больно, ведь, когда он поднял голову, из места, куда я попал, потёк тоненький ручеёк крови. Я побежал, надеясь оторваться от него, так как в этой ситуации у меня шансов не было вообще. До пистолетов остальных членов отряда я бы никак не добрался, он бы меня пристрелил, а вот убежать ещё было возможно. Рядом был переулок, который я знал, как свои пять пальцев, и поэтому я направился в него. Разъярённый мужик направил пистолет в мою сторону и начал стрелять, но никак не мог попасть, и вот, пуля, пролетая мимо меня, попала в стеклянную бутылку, разбивая её вдребезги, а я, заворачивая в переулок, не рассчитал скорость, и поэтому поскользнулся и упал.
Точно могу сказать, что тот, кто в меня стрелял, был рад до безумия, что так всё случилось. Я тут же встал, и попробовал забежать в переулок, но прямо передо мной пронеслась пуля, и я остановился. Он шёл на меня с растянутой от уха до уха улыбкой. И вот, когда он уже подошёл на расстояние нескольких шагов, нажал на курок, но пуля не вылетела, его обойма так же была пуста. Секундное замешательство дало мне фору, и я быстро нагнулся к осколку бутылки, который лежал в шаге от меня, и с криком побежал на ошарашенного мужика.
Момент, когда я засадил этот самый осколок ему чуть ниже подбородка, стал для меня чем-то пугающим. По моей руке текла его кровь, а он беспомощно лепетал. Кровь достигла моего запястья, а затем я почувствовал её тепло у своего локтя. Это испугало меня, и я выпустил осколок из руки, а затем отошёл от него на несколько шагов. Мужик упал на колени, вытащил осколок, из-за чего кровь хлынула ещё большим потоком, но он не переставал пытаться закрыть ладонями свою рану, в итоге он упал через секунд пять, а может и все десять прошли, и больше не шевелился.