Немой крик (СИ)

На восемьдесят процентов из ста я знала, что жду малыша. Чувствовала сердцем. Это была та самая женская интуиция.
Но мои мечты, мои планы… превратились в чёрный пепел.
Когда меня, накануне ранения, разбудил шум со стороны улицы.
Выглянув в окно, я увидела машину Елизаветы и Дмитрия. Который стоял рядом, размахивал руками, что-то кричал.
Не раздумывая, наспех набросила на тело халат и выскочила на улицу. Как раз в тот момент, когда увидел, как нечто блестящее, сверкнуло в руках белобрысой крысы.
Я просто хотела предупредить Дмитрия, просто хотела оттолкнуть… Но даже не догадывалась, что она действительно выстрелит. Думала, стерва лишь угрожает. Но я ошиблась. В этот опасный момент тело действовало само по себе.
Бросилась со всех ног, толкнула любимого на асфальт и почувствовала адскую, невероятную боль. А затем… просто утонула в ледяной тьме.
***
Я знала, что он не отходит от меня ни на шаг. Если бы врачи дали добро — так бы и спал рядом, на полу, как послушный и преданный сторожевой.
Его голос помогал потерянному сознанию быстрее вернуться в реальность. Хоть я ничего не видела, но слышала, как Дмитрий рассказывал мне разные истории, чувствовала, как нежно-нежно гладил мои руки, массировал пальцы, растирал кожу, помогая организму восстановить кровообращение, когда мышцы затекали. Он звал меня. Умолял, чтобы открыла глаза. Говорил, насколько дико соскучился.
И вот однажды я проснулась. Тогда, когда услышала его стоны и почувствовала его слёзы на своих обездвиженных руках. Это был тот самый момент… когда мы узнали, что наш малыш… он… погиб.
Рука сама дёрнулась, а по венам пронеслись искры. Мне захотелось обнять Диму. Сильно-сильно обнять. И грустить вместе с ним.
Но тогда он настолько перенервничал, что просто лишился чувств.
Именно в этот момент я поняла, насколько сильно, насколько искренне он меня любит.
***
Я ждала его полдня. Снова задремала. А когда любимый пришёл, открыла глаза, попыталась улыбнуться и, сжав руки в кулаки с уверенностью прошептала:
— Д-Дима…
Чётко, ясно, с болью в горле. Но я сказала! Я, чёрт возьми, сказала своё первое слово за столько лет! И это слово… было его красивое, звонкое имя.
— Алина! — Дмитрий стал белее медицинского халата, в который его нарядили санитарки, а затем пулей подскочил к моей постели, схватил за руки, покрывая каждый палец одержимыми поцелуями. — Повтори! Повтори пожалуйста! Ну! Ещё разочек… Скажи, девочка! Скажи что-нибудь!
— Дим-ма… — Получилось! — Я сос-ку-чи-лась… — по слогам.
И улыбаюсь. Так, что скулы немеют.
— Моя дорогая! Моя миленькая! Как же я счастлив! Как же сильно я тебя люблю! — смеётся, глаза блестят от слёз, слёз радости, а улыбка слепит своей искренностью. — Я верил. Верил, что когда-нибудь ты заговоришь! Какой же он красивый… Твой голос. Я таким его себе и представлял. Звонкий, чистый, нежный. — Тыльной стороной ладони погладил по щеке. — Вот только… — сглотнул, — Не готов был идти на такие жертвы. — И радушная улыбка тут же исчезла с его бледно-зелёного лица.
— Все это, уже н-неважно. — Шепнула. — Главное, что мы снова в-вместе.
Закрыла глаза. И со вздохом прижала его ладонь к своей щеке.
***
Прошло ещё несколько дней. Я быстро шла на поправку, врачи конечно же удивлялись, тому что у меня появился неплохой аппетит, и я начала намного раньше вставать с постели, ходить, да и вообще выполнять абсолютно все требования медиков. Просто потому, что хотела начать жизнь заново. Бог дал мне второй шанс. Точнее, уже третий. Значит, всё не просто так. А дети у нас ещё будут. Обязательно! Главное желание и вера.
Ещё через пару дней, когда рана полностью затянулась и мне сняли швы, рано утром меня навестил любимы. Я его очень сильно ждала. Затаив дыхание, прислушивалась к шагам в коридоре, выглядывала в окно, надеясь обнаружить его машину.
Только в этот раз, скорей всего, мужчина приехал на такси. А когда вошёл в палату — на его лице виднелась странная маска. Уставший, потухший, бросил в мою сторону беглый взгляд и остановился возле кровати.
Настроение тотчас же упало ниже плинтуса. Что-то не так. Мне не нравились мои догадки и эта холодная энергетика в воздухе.
— Вот, возьми, — дрожащей рукой протягивает конверт, — Это всё, что у меня осталось. Хочу, чтобы ты немедленно поехала заграницу. Там хорошие специалисты, тебе помогут. Ты снова будешь говорить, как раньше. До аварии. И там же поступишь в университет. Оксфорд, Кембридж. Тебе выбирать.
Нервно закусила нижнюю губу, посмотрела не него таким отчаянным взглядом, как обычно щенки смотрят на своих хозяев, когда те решают от них избавиться. Вышвырнуть в дикий лес, например. Или хуже… утопить.
— Почему? Ты что, шутишь? — жестами, в полтона, шершавым голосом.
— Я не достоин тебя, маленькая. Не достоин! Я самая настоящая скотина, мразь, и… убийца. Потому что чуть было не погубил то, что так сильно люблю. Люблю больше жизни. Тебя, Лина. Именно поэтому хочу отпустить. У меня много врагов. Пйоми… Сейчас, когда я оказался наиболее уязвимым, они начнут мстить. Я рушил и калечил судьбы многих людей, отбирал их хлеб, разбивал семьи, когда жены успешных банкиров просто сбегали от мужей к любовникам, боясь нищеты… На меня начнётся охота. А я… просто хочу, чтобы ты жила. Нормально. В безопасности. Чтобы ты была счастлива, в конце концов!
Отрицательно качнула головой. По щекам невольно потекли слёзы, от которых будто бы плавилась и зудела кожа на чувствительном лице.
— Не хочу ничего. Не хочу такого счастья. Если в нём… не будет тебя. — Снова жестами, с хрипом в горле, попыталась сказать.
А затем психанула.
Набросилась на Дмитрия словно дикая кошка, ногтями вцепилась в его рубашку, рванула к себе и жадно-жадно заглушила его возмущения мощным поцелуем.
Нет! Не хочу его терять. Не хочу!
Хватило. Если он уйдёт — я просто спрыгну с крыши, или под поезд.
— Н-нет, — с болью в горле, — С тобой хочу быть. Никуда без тебя…
— Перестань, Лина. Я чудовище! Посмотри, на себя, что с тобой стало! Со мной ты будто бы барахтаешься в вечном дерьме. Я обижал тебя, унижал. Сердце твоё разбил. Ты заслуживаешь лучшего. Ты маленький ангел, которого нужно постоянно носить на руках. Это ведь из-за меня, нелюдя поганого, погиб наш ребёнок!
— Не отпущу. Никуда не поеду. Только если вместе. — Не слушаю. С надрывом в голосе пытаюсь ответить, с дрожью в руках цепляюсь за сильные плечи любимого, понимая, если отпущу — пропаду, погибну, чокнусь от отчаяния!
— Прекрати!
— Я упёртая, и ты это знаешь!!! Не отталкивай меня. Всё у нас будет хорошо. Я вылечусь, а ты заново начнёшь свой бизнес. Будешь делать украшения. И станешь знаменитым. А дети… у нас ещё будут дети. Много-много детишек! — Говорю, но не всё сразу получается.
Больше не могу. Слишком тяжело. Надеюсь, услышал. Надеюсь, понял.
— Милая моя, добрая, нежная девочка…
— Только не отталкивай, только не гони, умоляю… Ты разбиваешь мне сердце. И это так больно!
Пауза. Лишь чувствую, насколько бешено вздымается грудь мужчины, насколько озверело колотится в груди его сердце.
Он передумает. Он обязательно найдет способ, как справиться с нашими бедами. Он ведь Дмитрий. Дмитрий Орлов. Сильный, целеустремлённый, непобедимый хищник.
И я оказалась права.
Дима услышал меня. К счастью, он передумал.
— Не буду, девочка. — Поцелуй с привкусом слёз. Сначала в одну щеку. — Не буду, маленькая. — Затем в другую. — Обещаю. — И нежно-нежно в губы.
Через несколько часов мы уже сидели в самолёте, крепко-крепко держась за руки и с наслаждением смотрели, как плавно плывут пушистые облака в окне иллюминатора. Мы летели в Корею, в специальный лечебный центр, к лучшим специалистам. В полёте обсудили планы на нашу новую жизнь, а также расставили все точки над «i».
Как хорошо, что белобрысая ведьма не успела снова выскочить замуж. Соответственно, имение вернулось к Дмитрию. Он долго решал, что с ним делать. Хотел продать, но я отговорила. Потому что там прошло его детство, с поместьем любимого связывало много воспоминаний.