Охотники на демонов. Капкан

Картин было столько, что цвет стен я так и не различила. Зато заметила абсолютно нереальную, почти волшебную, люстру из разноцветного стекла.
– Нравится? – видя, что остановилась, задрав голову, спросил старик. Он сидел за письменным столом, который тут всё-таки имелся.
Я кивнула, а Фатос указал на гостевое кресло.
– Садись, – ровно сказал он.
На группу сопровождения в лице Крама и ещё двоих – незнакомого мне охотника и опять-таки незнакомой женщины с папкой – гипнотизёр не обратил внимания. Куда сесть, тоже не сказал, им пришлось разбираться самим. Но приближаться к нам сопровождающие не стали.
Едва я опустилась в кресло, Фатос потянулся к медальону, который лежал на краю стола, и поинтересовался:
– Готова?
Я пробормотала «нет», только старик словно не расслышал.
– Крам объяснил, что к чему? – вновь спросил он.
Нехотя кивнула, а Фатос…
– Я постараюсь быть максимально корректен и области, не связанные с делом, трогать не стану. Сам гипноз будет неглубоким, таким, чтобы ты оставалась в здравом уме и могла сознавать, что говоришь.
Наверное, эти слова должны были успокоить, только мне не полегчало. Более того, по коже побежал холодок – что, если Фатос наткнётся на воспоминание о том, как встретила демонов в первый раз?
Ведь я… Нет, если вдуматься, ничего такого, но я же продолжаю умалчивать об этом эпизоде, и… в общем, мне бы не хотелось.
– А ещё у тебя будет право вето, – добавил старик. – Ты сможешь сказать «нет», если не захочешь что-то говорить.
Тут я невольно встрепенулась. Серьёзно? А так бывает?
– Только постарайся расслабиться, Лирайн. Если твой разум будет сопротивляться, это может вызвать болевую реакцию.
Я судорожно вздохнула и поёжилась. Боли тоже не хотелось. И по-прежнему не верилось, что этот эксперимент принесёт какие-то плоды.
Но отступать было некуда, и я послушно кивнула. Приняла удобную позу, откинувшись на спинку кресла, и стала смотреть на пришедший в движение медальон.
Фатос что-то говорил, но его слова утекали, как вода сквозь пальцы, – я их не слышала и не запоминала. А в миг, когда начала сомневаться, что попытка гипноза вообще сработает, – ведь в прошлый раз не получилось! – всё и произошло.
– Девочка, – позвал старик. – Девочка, как твоё имя?
– Лирайн, – ответила я, понимая, что чувствую себя как-то странно. Так, будто я очень и очень маленькая.
– Хм… красивое имя. А кто тебя так назвал?
– Мама, – уверенно ответила я.
Пауза, милая улыбка от Фатоса, которая воспринимается совсем иначе, словно через какую-то особенную призму, и новый вопрос:
– Лирайн, а где ты живёшь?
Вот лучше бы он всё-таки выключил моё сознание. Лучше бы я не слышала этого разговора и очнулась позже, с провалом в памяти и ощущением, что с начала сеанса прошла минута. Просто мои ответы… они будили воспоминания, которые я дико не любила. Страх, одиночество, приют.
Я говорила, я отвечала и, выполняя просьбу Фатоса, пыталась вспомнить нечто важное. Только зацепок по-прежнему не было. Охотники ошиблись, решив, что могу что-то знать.
Я не помнила ни мать, ни отца, зато могла подробно описать внешность и характер приютских нянечек и воспитателей. Первые ощущения от встречи с четой Паривэлл тоже всплыли, и это было не то, что хочется вспоминать.
– Лирайн, – продолжал звать гипнотизёр. – Постарайся. Может, однажды с тобой случилось что-то странное? Особенное? Непонятное?
Ничего такого я не помнила, и подсознание, к которому взывал Фатос и которое анализировало прошлое с невероятной скоростью, молчало.
– Хорошо, – наконец произнёс старик. – Нет так нет. Сейчас я начну выводить тебя из гипноза.
И ровно в этот миг в голове что-то щёлкнуло.
– Подожди.
Я сказала, а гипнотизёр замер, уставившись выжидательно. Я-настоящая, тоже насторожилась, а часть меня, к которой взывал Фатос, произнесла:
– Было кое-что. Может, это имеет отношение, а может, и нет. Не знаю.
– Что ты помнишь? – спросил старик благожелательно, но настойчиво.
– Однажды, когда играла на площадке, ко мне подошёл один человек…
– Какой?
Перед мысленным взором внезапно развернулась картинка. Детская площадка неподалёку от дома четы Паривэлл, но не такая, как сейчас, а прежняя, которая была до того, как городские власти устроили масштабную реконструкцию.
Старые качели, покосившаяся горка, и мы с Драйстом носимся как угорелые. Потом брат уходит смотреть велосипед, на котором приехал соседский мальчик, а я замечаю высокого темноволосого мужчину, стоящего возле ограждения.
Я не боюсь. Более того, мужчина улыбается, и я улыбаюсь в ответ, потому что он симпатичен. Но тут незнакомец делает жест рукой, подзывая, и вот теперь становится немного страшно – Кара недавно объясняла, что с чужаками разговаривать нельзя.
Не подчиняюсь, остаюсь на месте, а мужчина снова делает приглашающий жест и дарит такую улыбку, что возникает желание побежать к нему вприпрыжку. Только я не бегу, а иду. Подхожу и останавливаюсь по эту сторону ограждения, на внушительном расстоянии.
– Привет, – говорит незнакомец.
– Привет, – писклявым детским голосом отвечаю я.
– Как тебя зовут?
Хмурюсь, подозревая подвох, но имя называю. А он… Его взгляд становится другим, словно зачарованным. Будто смотрит на меня и не верит. Не верит, что я вообще есть.
– Что дальше? – вклинивается в воспоминание голос Фатоса, и всё, картинка развеивается туманом. И становится грустно, потому что точно знаю – дальше ничего не было. Мужчина спросил как поживаю, и, услышав уверенное «нормально», ушёл.
Ушёл и не вернулся, я никогда больше его не видела. А самое печальное – нынешняя, взрослая, наделённая даром часть меня чётко понимает, что мужчина – охотник.
Он охотник! Такой же, как я!
– Это охотник, – говорю, отвечая на вопрос Фатоса.
– Уверена?
– Да. Абсолютно.
– Опиши его! – приказывает гипнотизёр.
– Высокий, худощавый, с короткими каштановыми волосами и серыми глазами.
– Особые приметы?
Я думаю, силюсь вспомнить, но нет таких. Кроме одной…
– Он немного хромает на левую ногу.
– Та-ак…
Ненадолго, буквально на полминуты, повисает тишина, а потом Фатос задаёт самый, пожалуй, болезненный вопрос:
– Это твой отец?
Не задумываясь, отрицательно качаю головой. Нет, не он, и это точно.
– А кто? – спрашивает старик.
– Не знаю.
– А сможешь его… нарисовать?
Нарисовать? Я? Я аж поперхнулась – Фатос издевается? Единственное, на что способна, это вывести на листочке сердечко и вписать в него букву «Н».
К счастью, последнее замечание не озвучиваю, а гипнотизёр опять спрашивает:
– Узнаешь этого мужчину при встрече?
Старик замолкает, а я со всей ясностью понимаю, что да. Узнаю непременно.
Это понимание получается настолько ярким и объёмным, что меня буквально подбрасывает – не физически, а эмоционально. И власть Фатоса начинает стремительно ослабевать.
Вижу, что старик удивлённо округляет глаза и бледнеет, а потом звучит торопливое:
– Так, Лираин, всё! Сейчас я досчитаю до единицы, и ты очнёшься.
Он действительно считает, а я возвращаюсь в реальность и ловлю себя на ощущении растерянности. Невзирая на каштановые волосы и серые глаза, никакого внешнего сходства между мной и тем охотником нет, но присутствует чёткое ощущение, что он не посторонний.
А вслед за растерянностью приходит злость! Он знал о моём существовании, видел меня, но забрать не попытался. Более того, у него даже мысли такой не возникло. Он тоже бросил, и я осталась с Паривэллами, в доме, где ко мне относились не самым лучшим образом и точно не так, как к родной.
Я никогда не обвиняла Кару и Темора в чём-либо. Они растили, воспитывали и заботились – возможно, не настолько хорошо, как хотелось бы, но всё же. Меня не обижали, но здесь и сейчас стало дико больно, даже колючие слёзы к глазам подступили. Пришлось зажмуриться и сосредоточиться на дыхании, чтобы не зарыдать.