Смерть на холме Монте-Марио

– Вы не видели больше никого? Может, кто-то был в спальной комнате?
– Нет, – нахмурился Обозов, – там никого не было. Во всяком случае мы никого не заметили.
– Вы сами видели женщину, или она говорила с вами из-за закрытой двери? – вмешался Хеккет.
– Я сам ее видел, – ответил Обозов, – она как раз закончила говорить с мистером Дронго и прошла в спальню.
– Он видел, как она закрывала дверь, – вспомнил Дронго. – Возможно, ему кажется, что, выгораживая меня, он невольно подтверждает и собственное алиби.
– Что было дальше? – спросил комиссар.
– Мы вышли из номера, прошли по коридору. Спустились на третий этаж и забрали мобильный телефон из номера мистера Дронго. Затем вернулись вниз, в ресторан. Это все.
– И вы не заметили ничего подозрительного?
– Нет, ничего.
– Подождите, Обозов, – снова вмешался Хеккет, – когда вы вернулись, нескольких человек не было за столом. Я разговаривал с сеньором Лицци и видел, как в туалет пошли несколько человек. Сначала вернулся Жураев, потом – Лабунский, а вот Соренко пришел очень поздно, и у него был сильно помятый вид.
– Да, – подтвердил Обозов, – все так и было. Но Леонид слишком слабый человек, чтобы его можно было подозревать в таком страшном преступлении.
– Иногда именно слабые люди совершают самые жестокие преступления, – философски заметил Террачини. – Вы больше ничего не хотите сказать?
– Нет, ничего.
– Вы можете проверить сейф? – спросил комиссар и выключил диктофон.
– Конечно.
Обозов поднялся, пошел в кабинет. Комиссар пошел следом. Обозов набрал известную ему комбинацию, открыл сейф и достал документы. Затем показал их Террачини.
– Все в порядке, – сказал он, – я их сам сюда положил.
– Очень хорошо, – кивнул Террачини, – положите обратно и закройте дверцу сейфа. Спасибо за сотрудничество, сеньор Обозов.
Комиссар вернулся в гостиную. Снова сел в кресло. Подождал, пока Обозов вернулся, и попросил его оставить обе карточки, которые ему дал Лабунский. Обозов передал комиссару карточки и вышел из гостиной.
– Кажется, вы были правы, Дронго. Он подтвердил ваше алиби, – невозмутимо заметил Хеккет, – но я все равно настаиваю, что женщину убил Торчинский.
– Давайте позовем его, – предложил комиссар, – сегодня все равно нам уже не отдохнуть до утра. – Позовите Торчинского! – крикнул он своему помощнику.
Через несколько минут в гостиной появился Олег Торчинский. Очевидно, ему удалось убедить сотрудников полиции и они разрешили ему спуститься в свой номер. Он успел переодеться и был теперь в серых брюках и темно-зеленом свитере. Войдя в гостиную, Торчинский кивнул всем сидящим, прошел к столу и уселся на стул, не спросив разрешения. Очевидно, он привык к особому вниманию и чувствовал себя уверенно. Но его самоуверенность явно не понравилась комиссару.
Террачини достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Затянувшись, он посмотрел на Торчинского.
– Извините, – сказал певец, – вы не могли бы не курить в моем присутствии. На меня плохо действует дым.
– Хорошо, – комиссар затушил сигарету.
Затем подвинул к себе диктофон и подчеркнуто вежливо спросил у Торчинского:
– Вы не возражаете?
– Нет, – ответил певец, – пожалуйста.
– Вы можете назвать свои имя и фамилию?
– Мне казалось, что меня хорошо знают в Италии, – с достоинством заметил Торчинский.
– И тем не менее назовитесь, – попросил комиссар. Он был профессионалом и умел сохранять невозмутимость в подобных ситуациях.
– Олег Торчинский.
– Как долго вы находитесь в Италии?
– Я прилетел несколько часов назад и собирался утром вернуться в Вену. У меня концерт в Венской опере, – сообщил Торчинский. – Слава Богу, чтобы летать из Вены в Рим, не нужна специальная виза.
– Вы абсолютно правы, сеньор, – кивнул комиссар, – значит, вы прилетели только на один вечер. Все правильно?
– Именно так, – ответил Торчинский, – на один вечер.
– Вы давно знакомы с семьей Лабунских?
– Давно. С Екатериной Лабунской – больше десяти лет, с ее мужем – около пяти.
– Извините меня за вопрос: вы были с ней в интимных отношениях?
Торчинский нахмурился и не ответил.
– Извините, – еще раз терпеливо сказал комиссар, – вы поняли мой вопрос?
– Порядочные люди не отвечают на такие вопросы, – немного растерянно заметил Торчинский.
– Сегодня произошло убийство, – напомнил комиссар Террачини, – и я спрашиваю вас не для собственного удовольствия. Если вас смущают посторонние, я попрошу их выйти из комнаты, и вы мне ответите.
– Нет, – сказал Торчинский, – не нужно им выходить. Впрочем, я думаю, что это не такой секрет, чтобы его скрывать. Вы все равно все узнаете. Да, раньше мы с ней были близки. Но после того как она вышла замуж, наши отношения прекратились.
Хеккет шумно вздохнул и с торжеством посмотрел на Дронго.
– Как вы с ней познакомились? – спросил комиссар.
– Катя работала в элитном клубе, – пояснил Торчинский, – в конце восьмидесятых. У нее было какое-то образование, кажется, она закончила педагогический институт. Была художественным руководителем танцевальной группы. Ей было тогда лет двадцать пять. А потом, в начале девяностых, Катя стала руководителем элитного клуба, в котором любили отдыхать политики и бизнесмены. Мы знакомы еще с тех пор. Она была современной женщиной и умела ценить таланты. Потом она познакомилась с Марком Лабунским. Они некоторое время встречались, а затем решили пожениться. Конечно, с тех пор мы с ней не встречались. Это было бы противно моим принципам. А на их праздники и юбилеи я специально прилетал. И насколько я могу судить, ее муж не возражал против моих приездов. Он знал, что мы с Катей только друзья и ничего между нами не может быть.
– Он знал о ваших прежних отношениях?
– Не думаю. Она не стала бы ему ничего рассказывать. Она не любила, когда копались в ее прошлом.
– Во время ужина в ресторане вы неожиданно вышли и вернулись минут через тридцать-сорок. Где вы были все это время?
– Я поднимался к себе в номер, – пояснил Торчинский, – у бассейна я почувствовал, что становится прохладно. Мы сидели на улице, и я решил переодеться. Я поднялся наверх, к себе в номер, и надел майку. Предварительно принял душ. А потом поговорил с моим импресарио в Вене и спустился вниз.
– Вы не поднимались на десятый этаж в эти апартаменты?
– Я поднимался только один раз, до ужина. Принес цветы для Екатерины и спустился вниз вместе со всеми. А потом поднялся наверх, когда услышал... – его голос дрогнул, – когда узнал о случившемся.
– Вы вышли из ресторана и сразу поднялись к себе на этаж, – уточнил комиссар, – а потом спустились вниз и узнали об убийстве сеньоры Лабунской. Значит, вы провели в своем номере минут тридцать-сорок.
– Да, я никуда не выходил из своего номера. Поднялся к себе, переоделся и спустился вниз. Вот собственно и все.
– Скажите, сеньор Торчинский, вы хорошо знали людей, которые были на ужине?
– Не всех. Катю знал хорошо, был знаком с ее мужем. Знал семью ее сестры. Да, еще давно знаю Станислава Обозова.
– Как, по-вашему, кто из них мог испытывать к погибшей неприязнь?
– Никто, – ответил Торчинский, – никто. Ее все уважали. И любили.
– Уважали? – насторожился комиссар.
– Она была сильной женщиной, – сообщил Торчинский, – и не все относились к ней одинаково. Но все ее уважали.
– У нее был свой бизнес?
– Об этом лучше узнать у Обозова. Но у нее были свои деньги, которые она зарабатывала независимо от мужа. Хотя могла бросить все свои дела и наслаждаться жизнью. Ее муж был достаточно богат, чтобы исполнить все ее желания.
– У нее были враги?
– Думаю, были. У сильного человека всегда есть враги. Но среди присутствующих, вряд ли. Мне кажется, вы теряете время, комиссар. На вашем месте я бы принял какие-то меры по охране отеля и постарался выяснить, кто из посторонних мог проникнуть в номер.
– Мы так и сделаем, – усмехнулся комиссар, – а теперь...