Загробная карьера Саши Маузера (СИ)

— Остались? — переспросил Виталя. — А остальные куда девались?
— Вымерли, — коротко ответил Боцман. — Купол видели? Это чтобы тварюги разные не пролезли. Они теперь на Земле хозяева, а люди на таких вот передвижных базах прячутся. И кто базу покинет, тому смерть.
Ошеломленные этой информацией, мы только и могли, что замолчать.
— Если вы такие умные, то может, скажете, надолго ли мы здесь? — наконец, выдавил я из себя.
— На всю жизнь, — ответил Котопес тоном человека, которого спрашивают, на сколько лет он оформил ипотеку. — Потому что там — он ткнул пальцем в небо — мы сдохли. Окончательно и бесповоротно. И вернуться уже не судьба.
— Откуда ты знаешь?
— Скоро сам все услышишь. Идем, что ли, хочу поскорее тряпье это скинуть. Да и выпить за собственную смерть тоже было бы неплохо.
  
Глава третья. Координатор
 
Сидя в кресле, я с удовольствием вертел головой, осматривая свой обновленный прикид. Оказывается, стоило сбросить с себя больничные пижамы, и одеть нормальную одежду, как тебе сразу полегчает. Так, а теперь вопрос на засыпку: что для вас вообще считается нормальной одеждой? Правильно, костюм за четыре штуки, туфли за пять, и галстук, за цену четыре плюс пять, разделенные на две с половиной штуки. Но сейчас всего этого не было, зато были удобные серые штаны на поясе с металлической пряжкой, десантные ботиночки с хорошей, крепкой подошвой на шнурках, и что-то вроде рабочей куртки, под которой дали тонкую майку. Но добило меня не это, а то, что вся одежда была сделана нифига не из ткани, а из какого-то мягкого, приятно пахнущего, но совершенно неизвестного мне материала. Только ботинки остались ботинками, в которых удобно производить химическое оружие массового поражения в виде носков двухнедельной давности.
— И кого мы тут ждем? — спросил Виталя, одергивая на себе куртку.
— Одного мужика, — коротко ответил Котопес. — Сейчас придет.
Дом, в который привели нас парни, был одной из тех круглых штуковин, которые мы видели в городе. Внутри все почти так, как у нас, если не считать, что дом состоял только из одной, огромной круглой комнаты, и полной автоматизации всего, что могло только двигаться. При нажатии кнопки поднимался из пола и опускался обратно обеденный стол со стульями, раскладывались кровати и диван с креслами, выезжали из стен шкафы, кухонный буфет, плиты, холодильник… Надо — выдвинул, не надо — спрятал, и не заморачивайся, куда тебе, к примеру, пианино поставить. Все это наглядно продемонстрировал нам незнакомый мне мужчина средних лет, интеллигентной наружности, с художественно оформленной бородкой внизу гладко выбритого лица. Он же и был хозяином дома.
— Еще чаю?
— Да, спасибо, — я нажал на кнопку, и начал наблюдать, как робот прислужник накладывает мне в чашку куски сахара. Если верить словам о собственной смерти, то сахарный диабет мне больше не грозит. — Вы хотели нам что-то рассказать?
— Меня зовут Сергей Петрович. Но вы можете называть меня просто — Координатор.
Координатор!
Это слово меня как будто по голове ударило. Так вот, чей голос я слышал во время операции! Но парни не обратили на мою реакцию никакого внимания, их сейчас больше интересовало другое.
— Так это правда? — спросил Худой. — Мы что, реально умерли?
— Боюсь, что да, — он нажал кнопку пульта, и робот-прислуга мгновенно подкатил к нему столик, на котором лежало серебряное блюдо с сигарами и пепельницей. Координатор заерзал в кресле, располагаясь поудобнее, и сразу же, со вкусом, закурил. — Вы когда-нибудь слышали о том, как люди продают души Дьяволу?
— Даже видели, — не стал кривить душой Боцман. — В фильмах.
— Ну, вот, в данном случае вы продали свои души мне.
Парни начали переглядываться, думая, что это шутка, и размышляя, в какой момент уместнее будет заржать. Виталя даже фыркнул, но быстро замолчал, видя, что его никто не собирается поддерживать.
— Три дня назад у нас погибло пятеро молодых исследователей, — продолжил Сергей Петрович, пуская дым к потолку. Кстати дым тут же сносило в сторону, он входил в ноздри робота-прислуги, и исчезал без следа. — Мы подозреваем, что их убили, потому что они нашли что-то очень важное. И мы решили купить пять душ, вселить их в тела, пока они еще подлежат реанимации, и таким образом получить доступ к их памяти, чтобы все выяснить. К несчастью, во время операции на клинику было совершено нападение, и вместо вселения в новые тела вы оказались в своих собственных. Были ли это случайность, или какой-то злой умысел — не могу сказать. Теперь осталось решить, что делать с вами, поскольку за вас немалые деньги плачены, и хотелось бы их отработать с процентами.
Да что ж за вашу мать-то здесь происходит? Но вслух я сказал совсем другое:
— Для начала потрудитесь объяснить, почему мы вообще умерли. Мы, может, и не собирались умирать, продавать свои души, мы, может, хотели остаться дома, построить новое социалистическое государство и разделить правление поровну. Это я так, к примеру.
— Вы же сами согласились на операцию, — Координатор удивленно посмотрел в мою сторону. — Разве вы не читали внизу мелким шрифтом, что клиника не несет ответственности за возможные последствия, в том числе, и за вашу смерть?
— Говорила мне мама всегда смотреть, что подписываешь, — проворчал Боцман себе под нос. — С этим вроде все ясно.
— А мне не ясно. Ладно, мы умерли, но куда мы, в таком случае, попали? В небесное пространство, предназначенное для загробной жизни? — злобно осведомился Виталя.
— Тебе сейчас все расскажут, — рыкнул Котопес. — Сиди, и слушай.
Подождав, пока первое волнение уляжется, Координатор подозвал к себе робота, и нажал на нем какие-то кнопки. Робот тут же развернулся к стене, выпустил свет, вроде тот, что в проекторах, и на стене появилось изображении планеты Земля, только не голубой, какой мы привыкли ее видеть на космических картах, и грязно-коричневой, со множеством бурых подтеков.
— Вы знаете, какой сейчас год?
— С утра вроде был две тысячи восемнадцатый. По крайней мере, так у меня в календаре в телефоне написано, — ответил Боцман.
— Там — да. Но здесь уже две тысячи сто двадцатый. Разумеется, от Рождества Христова. К этому времени человечество далеко продвинулось вперед в плане технологий, — Сергей Петрович щелкнул пультом, и робот высветил какие-то чертежи. — Насколько вы знаете, уже в восемнадцатом начали потихоньку появляться всякие там хитроумные механизмы, роботы, и все такое прочее. Но если в вашей версии развития событий их помаленьку душили, опасаясь, что машины захватят наш разум, то здесь им дали полное развитие. Но даже это не спасло нас от величайшего краха — того, что историки обычно называют концом света. И у этого конца света был очень продуманный, до мелочей спланированный ход событий.
Он вытащил откуда-то пульт, нажал на кнопку, и робот показал следующий слайд — огненный след в небе.
— Упавший метеорит принес невиданную ранее заразу. Люди гибли сотнями, те, что выжили, сильно ослабли. Ученые пытались придумать лекарство, но ничего не получалось. Спустя полгода упал второй метеорит, который принес нам новые формы жизни. К несчастью, эти формы вообразили себя новыми хозяевами, а людей — пищей для себя и своего потомства. Выжившие люди начали строить города, защищенные специальным куполом, но даже они не всегда спасали от нашествия монстров желающий полакомиться человечиной. Армии ничего не могли сделать — солдаты гибнут от болезни, воевать некому. И вскоре Землю покрыли непроходимые джунгли, в которых новые формы жизни полноправные хозяева, а от всего человечества осталось лишь два десятка крупных, защищенных городов, рассеянных по всему земному шару. Так появилась эпоха, в которой мы живем по сей день.
Во время рассказа на стене мелькали слайды — какие-то оскаленные, окровавленные пасти, горы трупов, непроходимые джунгли, и прочая лабуда. На парней рассказ произвел должное впечатления, а вот на меня почему-то нет. Спрашивается: кто мог быть такой умный, чтобы сначала ослабить, затем начать истреблять человечество, а потом бросил это дело на половине пути, предоставив людям все равно жить, занимаясь своими делами?