Не твоя смерть (СИ)

— Ты ведь заболел как-то раз, пока он тебя прятал в деревне.
Тимур покивал, вспоминая сменяющие друг друга жар и озноб после неудачного похода за дровами.
— Лекарств в том доме нет, а люди так запросто не выздоравливают, если сильно заболевают. Помогает кровь оборотня. Но из-за специфического вкуса ее чаще всего разводят в чем-нибудь. Например, в теплом молоке. — Видя, что изумленный Тимур понимает, о чем речь, он добавил: — Чтобы получить нужное количество, с нашей регенерацией, надо несколько раз разодрать заживающую рану. Героический поступок для моего брата. Даже горжусь. Хотя, — задумчиво продолжил Костя, — это не отменяет того, что он редкостный говнюк.
— Сам ты говнюк, — раздалось раздраженное рычание.
Тим вошел совершенно неслышно, по крайней мере, для Тимура, и теперь недовольно смотрел на замерших в креслах Костю и Тимура.
— Вали отсюда!
Тимур уже хотел возмутиться, потому что это Костя помогал ему, в то время как Тим шатался незнамо где. Не говоря уже о том, что они находились на территории Кости. И еще о том, что Тим редкостный говнюк. Но Костя успокаивающе подмигнул и поднялся с кресла. Тимур фыркнул и отвернулся. Он был обижен и имел на это полное право. А альфы пусть сами разбираются. Не мальчики, в конце концов. Но Костя в грязь лицом не ударил. Его глумливая улыбка была вместо тысячи слов, и Тим заскрежетал зубами, делая ее еще шире.
— Индульгенция возможна? — тихо спросил Тимофей, когда внизу хлопнула дверь.
Тимур поднял глаза. Он и представить не мог, что Тим может сделать настолько виноватое выражение лица. Куда там щенкам! Он прикусил губу, приказывая себе не поддаваться, и уверенно показал фак. Альфа горестно вздохнул и, старательно шаркая, подошел к нему. Уселся сбоку на корточки, неотвратимо окутывая своим запахом, и положил голову на подлокотник кресла, преданно заглядывая в глаза.
— Ну ты носом пошмыгай еще, — проворчал Тимур, понимая, что обида против воли отступает.
Тим послушно изобразил тихие всхлипывания, и он отвернулся, закусывая губу, чтобы сдержать смех. Для примирения слишком рано, а горе-шутник, по всей видимости, не так уж сильно расстраивается, раз устроил театр одного актера.
— Костян прав, — тихо произнес Тим. Осторожно прихватил пальцы Тимура и принялся их перебирать. Оттолкнуть его сил не было. — Я придурок и тряпка, пересрал, а разбираться со всем оставил тебя. Недостойно, даже для такого мудака, как я. — Он помолчал несколько секунд и добавил: — Не очень-то объяснение, да?
— Не очень, — так же тихо ответил Тимур, — но у тебя в принципе с объяснениями неважно. Я привык.
Тим фыркнул и прижался к его пальцам щекой, легонько покалывая пробивающейся щетиной.
— Так ты простишь?
— Смотря на что ты готов ради этого, — ответил Тимур, переводя их серьезный разговор в плоскость шутки.
— Знаешь, — задумчиво протянул Антипов, тут же подхватывая правила, — на языке упорно вертится «сосать прощение», но мне почему-то кажется, что за это ты мне сейчас яйца оторвешь.
Тимур проглотил смешок и укоризненно покачал головой. Он чувствовал, как вновь набирает обороты течка, умело растравляемая Тимом, его взглядами, прикосновениями, запахом.
— Я буду хорошим мальчиком? — выдохнул Антипов, явственно ощущая реакцию Тимура, просчитывая его на несколько ходов вперед.
— Уверен, что я хочу хорошего? — копируя его интонации, ответил Тимур, намеренно руша все планы, буквально на зубах ощущая сладкий хруст ожиданий.
Тим чуть отшатнулся назад, нехорошо прищурился, а потом усмехнулся, сверкая уже не страшной желтизной глаз:
— Ну, я тебя за язык не тянул.
Зато тянул наверх, в спальню, прижимая к перилам лестницы, облизывая шею, вздергивая вверх резкими толчками бедер. Тимур дурел от его настойчивости с легким флером необходимой сейчас грубости, тихих взрыкиваний, укусов. Прелюдия, если ее можно назвать таковой, для него слилась в какой-то сладковатый дурман ожидания. Освобождения хотелось куда больше предварительных ласк, сил не хватало даже на ответные поцелуи, но это, кажется, заводило Антипова еще больше. Он легко скользнул внутрь пальцами — Тимура выгнуло, захлестнуло долгожданным — больше на пробу, чем растягивая, потому что ничего сверх не требовалось, а потом легко толкнулся, ловя выдох даже не боли, а удивления, и почти сразу задвигался, удерживая выгибающегося Тимура под собой. Рвано, почти судорожно, не отрываясь от его плеча, легко покусывая, так очевидно готовя к метке, что это в разы повышало температуру плавления между ними.
— Тимур, детка, разреши мне, — еле слышно, в такт толчкам зашептал Тим, в очередной раз — намеренно, черт возьми! — срывая Тимуру долгожданный оргазм.
И пояснений тому, о чем он просит, не требовалось — альфа в такие моменты уговаривает только на одно. Тимур хотел и не мог согласиться, потому что течка, а они даже и не думали предохраняться.
— Нет. Нет, — мотал он головой, вцепляясь Тиму в бедра, заставляя двигаться глубже и резче.
— Хорошо, — мягко прошептал тот. — Тогда так: если не кончишь, пока я считаю до десяти, обойдемся без узла, а если нет…
Он подхватил Тимура под колени, приподнялся и с силой толкнулся:
— Раз.
Тот вырывался, вцеплялся пальцами в напряженные мышцы рук.
— Два.
Тимур замотал головой, понимая, что его накрывает, пробежал взглядом по выпуклому прессу, четким мышцам груди, залип на дернувшемся кадыке.
— Три.
Тим ускорился, размыл картинку, задавил ощущениями. Тимур заскреб ногтями по простыне, силясь сдержаться.
— Четыре. Кончай, — жестко, хлестко, почти приказом. Настолько в его духе, что ослушаться просто не получилось.
И Тимур выгнулся, выломался в оргазме. Откинул голову, настолько откровенно, даже для человека, что места для маневра не осталось. Ни миллиметра, ни шага назад. Тим рыкнул и вцепился отросшими клыками в доверчиво подставленную плоть. А потом Тимуру хватало сил только захлебываться вязким, дурным воздухом, вцепляясь Тиму в подрагивающие плечи.
После тело стало ватным, расслабленным. Тимур пришел в себя и повернул голову, сталкиваясь с непривычно сытым взглядом Тима.
— Как ты?
— Пока не знаю, — честно ответил Тимур, прислушиваясь к себе.
И тут же дернулся, вырывая у Антипова недовольное шипение:
— Узел. Не спал еще. — Сильная рука вовремя придавила обратно к матрасу, мешая навредить себе.
Но Тимур завозился, тщетно пытаясь слезть с разбухшей плоти.
— Да что такое с тобой? — недовольно рыкнул Тим.
— У меня течка, — Тимур тяжело сглотнул, прогоняя из голоса панические нотки.
— Я в курсе.
 — Тогда какого хрена мы не только не предохранялись, но еще и повязаться ухитрились?!
— И что? — так же спокойно спросил Тим, чуть склонив голову.
— Я омега, а ты альфа, — выдал Тимур главный козырь.
— Да ну?! — изумился Антипов, округляя глаза. — Кто бы мог подумать…
— Идиот! Подумай тогда о том, какова вероятность, что я забеременею.
— Вообще-то нулевая. А ты против детей?
— Я не против детей, но не в восемнадцать, когда за душой ничего, кроме любви к совершенно безответственному альфе. А почему нулевая?
— Потому что человек может забеременеть от волка исключительно после специальных препаратов. Я не такой уж безответственный, недоверчивая детка, — он склонился и потерся носом о нос Тимура. Затем поднялся и натянул брошенные джинсы, бросив омеге пижамные брюки.
— Окей.
— И все?
— А что еще? — искренне не понял Тимур.
— Твои извинения за гнусные инсинуации в мой адрес.
— Вот еще, — фыркнул Тимур, намеренно нарываясь. Настроение было прекрасным — самое время поговниться.
— Извиняйся, — сощурился Тим и упер руки в бока.
— А ты попробуй, заставь меня.
— О, как пожелаешь!
Тим успел только дернуться вперед, как в лицо ему прилетела подушка. Такого детского хода от всегда сдержанного Тимура он, конечно, совсем не ожидал, потому-то и пропустил бросок. Отмахнулся, но тут же запутался в сброшенном на него одеяле. Тимур хохотнул, глядя на его трепыхания, от души толкнул, заваливая на кровать, и втопил по коридору. Костя, несомненно, войдет в его положение и сможет защитить от праведного гнева.