Не твоя смерть (СИ)

— Понятно, — тоже не слишком тепло, хоть и с осторожностью отозвался Тимур и взглянул исподлобья. — У меня, как бы, имя имеется. С чего бы Бэмби?
— Ну, как бы, — насмешливо передразнил его Антипов, — Тимур — слишком брутальное имя для глазастой куколки. А вот Бэмби — в самый раз.
— Можно, — выдавливая из себя слова, предложил Тимур, — звать меня Тимом.
— Нет.
— Почему же?
— Потому что я — Тим.
— И я тоже.
— Нет. Могу, разве что, звать тебя «Мурчиком».
— Только если я буду звать тебя «Фейчиком»!
Антипов вопросительно склонил голову, подошел к Тимуру и, приподняв большим пальцем его верхнюю губу, внимательно осмотрел зубы.
— Странно, — задумчиво проговорил он, — такие маленькие зубки. И как ты только не боишься на меня их скалить?
Реакция на непрошеное прикосновение была логичной: Тимур резко шлепнул зарвавшегося Антипова по руке, вначале сделав и лишь потом подумав. Тот распрямился и нехорошо сузил глаза. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут у Тимура громко забурчал живот. Антипов враз повеселел, хмыкнул и развернулся в сторону кухни.
— Иди переодевайся, смелый олененок. Буду кормить.
Тимур с горечью был вынужден признать, что поворотить нос у него не получится: переодеться действительно стоило, потому что ходить в покрывале он уже не мог, а отказаться от еды и вовсе был не в состоянии. Пришлось перелопачивать притащенные чемоданы. Сначала Тимур хотел привычно нацепить спортивные вещи, но искушение походить в качественной и стильной одежде оказалось слишком велико — давно он не мог позволить себе чего-то подобного просто так, к тому же эта одежда успокаивала, возвращая в ту, прежнюю защищенную жизнь. В итоге он остановился на тонком кашемировом джемпере поверх мягкой футболки под горло и песочного цвета брюках. Светлые тона вообще очень шли ему, выгодно контрастируя с темными волосами и темными же глазами. В доме все еще было холодно, хотя Тимур почувствовал, что Антипов растопил печку. Так что он решил надеть сверху еще и теплый кардиган крупной вязки. Получилось не слишком просто, и в то же время тепло и уютно. Да и уверенности прибавилось, как всегда от приличного внешнего вида. Тимур наскоро умылся, сдерживаясь, чтобы не выглянуть и не подсмотреть за Антиповым, привел лицо в порядок, расчесался и вошел в кухню.
Альфа большой шумовкой раскладывал по тарелкам пельмешки. Тимур не слишком жаловал магазинные полуфабрикаты, тошнотно отдающие вареным луком, но эти пахли божественно. Антипов бесшумно поставил тарелки, слегка присыпал молотым перцем и поставил на стол сметану, масло и кетчуп с майонезом. Только удовлетворившись результатом, он развернулся к Тимуру, хотя наверняка знал о его появлении.
Даже нечеловеческая выдержка не позволила ему удержать лицо. Глаза изумленно расширились, а ноздри дернулись, выдавая заинтересованность альфы. Но справился с собой Антипов тут же, легким взмахом предлагая Тимуру сесть. Тот не стал выпендриваться и плюхнулся на свое место, борясь с желанием начать запихивать в себя пельмешки голыми руками, потому что даже волнение не смогло задавить зверский голод.
— Извини, что полуфабрикаты. Не хочу готовить, — начал альфа, наблюдая за старательно жующим Тимуром. — В свое оправдание могу сказать, что пельмешки домашние. Ручная лепка, хорошее мясо, все дела.
Тимур не привык сдерживаться в общении с альфами. Говорил, что думал, не стесненный ни страхом, ни желанием нравиться. А сейчас его вселенная сузилась до белой, исходящей паром тарелки с золотой каймой. Потому-то он и ляпнул насмешливо, будто находился не здесь и не теперь:
— Сам лепил?
Ляпнул и сжался, приготовившись огребать, потому что, да, терпение — не Антиповская добродетель. Но тот только хмыкнул, закинул в себя пельмень и чинно ответил:
— Конечно. Всю ночь не спал — старался. Видишь, пальцы в мозолях от усердия? Оценил?
— Оценил, — кивнул Тимур, мечтая о добавке, потому что одной тарелки оказалось катастрофически мало. — Очень вкусно, — тихо проговорил он, не поднимая глаз.
— Я в морозилку закинул килограммовый пакет. Сваришь себе потом. — Тимур встал и двинулся к холодильнику, но Антипов перехватил его за руку. — Я же сказал: потом. И кстати, разве тебе не нужно оставить место для сладкого? Чай?
Сладкое. Кусочек старого мира, где дедушка каждый день приносил что-то для любимого внучка, где Тимур мог потратить час на дорогу в один конец, чтобы поесть любимое пирожное в уютной маленькой кафешке с теплым светом ламп в сливочного цвета абажурах. Обломок, мгновенно остановивший и Тимура, и подступающее раздражение от отказа, от прикосновения. Тимур молча сел на место и задумался, сколько он уже не баловал себя сладким. Выходило, что много. Сначала оно лишь добавляло горечи к воспоминаниям о дедушке, а потом было просто некогда чаевничать. Тимур жил охотой на Антипова, добирался до комнаты, впихивал в себя бич-пакет или еще какую-то мерзкую дрянь и засыпал, чтобы на следующий день снова шататься по притонам и клубам и разнюхивать, что только можно. Не иначе как чудом не заработал гастрит.
Антипов неспешно дожевал свои пельмени и откинулся на стуле.
— С меня еда, с тебя — чай.
Звучало справедливо, так что Тимур послушно разлил по бокалам заварку и подоспевший кипяток. Антипов улыбнулся довольно, залез в холодильник и тихо стукнул по столу любимой Тимуровой шоколадкой. Дорогой, немецкой, с цельными орешками. Просто удивительное совпадение. Тимур несмело протянул к ней руку и, получив одобрительный кивок, разломал на кусочки. Сожрал в итоге почти половину, при том, что Антипов съел от силы пару долек.
Они еще немного посидели в молчании, причем Тимур был как на иголках, а Антипов выглядел расслабленным и довольным. Что могло его так радовать в подобной ситуации, было для Тимура загадкой. Поэтому он поднялся и потопал мыть посуду, радуясь висящему на стене водонагревателю, избавившему его от бултыхания в ледяной колодезной воде.
Присутствие Антипова напрягало. Тимур не знал, смотрел ли тот на него, но между лопаток пекло, и он периодически поводил плечами, пытаясь сбросить напряжение. Когда посуда была домыта, он повернулся, а Антипов все так же сидел спиной. Но тут же поднялся и принялся собираться.
— Значит так, — наставительно сказал он, стоя в дверях, — пользуйся всем, что тебе нужно. Продукты в холодильнике. Готовить ты умеешь, значит, с голоду не помрешь. Если приду и узнаю, что ты снова не ел — затолкаю их тебе в задницу до желудка. На столе в зале ноут — пользуйся тоже. Парни должны были туда накачать фильмов. В спальне, насколько я помню, есть какие-то книги. Если нужно что-то еще, напиши списком — я потом куплю. Кажется, все. Не скучай, — солнечно улыбнулся Антипов и вышел. — Ах да! — неожиданно заглянул он через секунду. — Тебе задание: до следующего раза пробежать километр за пять минут. Я на берегу отметки поставил. Не сможешь — извини, придется тебя трахнуть. — На этой фразе Антипов подмигнул ошеломленному Тимуру и удалился. Теперь уже точно, потому что Тимур отстраненно слышал, как хлопнула калитка.
Как только спал первый шок, и в голове перестало набатом биться слово «трахнуть», Тимур принялся судорожно размышлять. Километр за пять минут? Он, который пробегал все школьные кроссы пусть и не последним, но и далеко не в числе первых. А если не пробежит, то что? Антипов ведь пошутил? Или как?
От накатившей паники затошнило. Тимур скрючился на холодном полу и принялся дышать, успокаивая взбесившиеся нервы и взбунтовавшийся желудок. Когда немного полегчало, он решительно вышел из дома и направился к реке. Вкопанные метки ярко пламенели и вызывали лишь глухое отчаяние. Тимур попытался пробежать нужное расстояние за пять минут, но только бестолково вспотел. Брюки оказались слишком узкими, а камушки больно впивались в стопы через тонкую подошву ботинок. Впрочем, Тимур не поддался панике, успокоив себя тем, что его время не сильно-то отличается от заявленной нормы, и если он побежит не на полный желудок, да еще и в спортивной одежде, то обязательно уложится.