Лабиринт. Войти в ту же реку

— Й-е-о-о!
Спросил, издеваясь:
— Больно?
— Да я тебя порву…
Подшагнул. «Ножницы» обеими руками, и нож-выкидушка улетел куда-то в снег. Верткий, гад! Обеими руками схватил спереди за горло, сдавил словно тисками. Никаких мыслей. Тело Каретникова работало как автомат Калашникова, заучено и безотказно. Левой рукой захватил снизу правый локоть противника. Правую руку перебросил через его же руки и схватил ею за запястье правой руки. Правой надавил на его левую руку по направлению вниз, одновременно круговым движением вверх левой руки вывернул ему локоть. Все действия слились в одно быстрое непрерывное движение.
Захват урки ощутимо ослаб, мало того, он потерял равновесие. Михаил правой рукой надавил на его левую руку по направлению вниз, одновременно круговым движением вверх левой руки вывернул ему локоть. Освободившись, уже сам удерживая противника двумя руками, резко повернувшись вправо, одновременно отводя правую ногу назад. Комбинацию завершил ударом ребром ладони левой руки по его правому локтю. Хруст, будто сухую ветку сломал.
Вскрик. Человек теряя сознание от боли, валится на очищенную от снега широкую дорожку перед окнами школы. Еще в боевом трансе, Михаил произвел добивающий удар лежачего, кулаком ломая ему челюсть. Но это было уже лишним.
Обернулся. Женщина поднялась. Судя по контурам фигуры без верхней одежды, молодая. Плачет, отсюда хорошо слышно. Бросился к ней. Обнял, всю дрожащую от холода и пережитого страха, всхлипывающую. Успокаивая, прижал к груди.
— Ну, все, все! Уже никто тебя не обидит! Не плачь. Одеваться давай, а то совсем задубела!
Разыскал в снежной перине второй сапог, отброшенный туда одним из нападавших, вытряхнув из него снег, помог обуться. Пальто сам застегнул на все пуговицы, заметив, что пальцы не слушаются их обладательницу. Шапку на голову. Взяв кисти рук в ладони, стал отогревать, выдыхая на них тепло своего дыхания, в ответ услышал стон, будто поскуливал потерявшийся щенок.
— Глупыш! Что тебя занесло к школе в такой час?
Темновато. Только вопрос задал, и тут же пришло осознание того, что до боли знакомый запах духов достучался до его обоняния.
— Ольга?
— Да.
— Гм! Простите, Ольга Евгеньевна! Не признал сразу.
— Кто вы?
— Каретников.
— Миша?
— Да.
— В школе задержалась. Дела.
— Понятно. Я вас до дома провожу.
— Поздно уже. Тебя наверное дома ожидают. Сама доберусь.
— Ага! Щаз! Провожу, потом домой пойду. Да вы не волнуйтесь, мои ко всему привыкли.
Довел до самой двери квартиры. Не хило живет учитель истории. В элитном доме, с теплым подъездом…
— Ну, вот и добрались.
— Миша, спасибо тебе…
— Бывает! Только, Ольга Евгеньевна, вы уж про меня никому. Ладно?
Даже после случившегося потрясения выглядела обворожительно. А пахло от нее… любимой женщиной. Точно, именно так. Крышу сносило! Пора линять.
— Может кофе зайдешь, попьем? С мужем познакомлю, если он с работы пришел.
Ну, уж не-ет! На мороз! На холод! Вот уж действительно невезуха. Возраст. А, спермотоксикоз организм изнутри точит. Сколько это у него уже женщины не было? Здесь, считай четыре месяца, да там полгода. Ё-о! В СССР секса нет.
— Спасибо, нет. Домой пора.
Но в малом себе не отказал. Наглец! Взял ее руку в свою, поднес к губам, поцеловал.
— До свидания.
До дому добрался без происшествий. Об инциденте и думать забыл. Знал, хоть и работал жестко, но двое деклассированных неудачника замерзнуть не должны, а вот больничный бюллетень он им обеспечил.
— Хлеб, молоко купил? — спросила бабуля.
— Прости, забыл.
— Я так и думала, поэтому дед сходил.
— А наши где?
— Да, ну их! Готовишь, готовишь, все думаешь чтоб как у людей было, а эта вертихвостка, — это она про мать, — Витьку в охапку взяла и в гости потащила!
Повезло!
— …а дед телевизор смотрит. Вот уж любитель сериалов выискался, от экрана не оторвать.
— Х-ха! Что хоть смотрит?
— Ерунду какую-то. И название дурацкое. «Клуб самоубийц».
— А что? Неплохой фильм про похождения принца Флоризеля.
Уставилась как на невидаль какую.
— Ты откуда знаешь? Его же раньше не показывали.
Спалился? Хрена лысого!
— Книгу читал. Ее Стивенсон в прошлом веке накалякал. Пойду уроки делать.
— Иди милый. Иди.
  
Глава восьмая
 
Иду, куда несут ноги
 
Как говорит дед, время в жизни человека проходит не равномерно. У ребенка оно «тикает» по-своему, медленно и тягуче, даже кажется, что ему нет конца и края. Организм растет, мозг в черепной коробке растет, соответственно с каждым днем, медленно, но уверенно происходит познание мира и процессов в мире. Дед считает, что так бывает до двадцати восьми лет. Почему именно до двадцати восьми? Спросил его об этом. Посмеялся, ответил, что это его субъективное мнение. Ну ладно. А потом? Потом время ускоряется, ускоряются и мировые процессы. Но это под конкретного человека работает, согласно возрасту. Теперь над такой теорией посмеялся Михаил. Ну а дальше? Дальше? Чем старше становится человек, тем время для него бежит быстрее. Вот для деда оно скачет галопом. Может он в чем-то и прав, только для самого Каретникова декабрь промчался по дедовой теории, как для глубокого старика. Типа того, ложился спать вечером первого декабря, а утром проснулся, новый год «на носу». На календаре двадцать девятое число. А все почему? Да потому, что дураком был, дураком и остался! После показательного урока НВП, Каретникова взяли-таки в оборот. Заметили, понимаешь ли, лидера в его лице.
Новогодняя лихорадка в школе зародилась где-то числа пятого декабря. Завуч его лично вызвала к себе «на ковер». Долго полоскала мозги про линию партии в отношении встречи в школе «нового года», а закончила как всем уже набивший оскомину Огурцов из «Карнавальной ночи», с предложением, «Бабу-Ягу со стороны брать не будем. Воспитаем в своем коллективе!»
— Времени осталось мало, поэтому по средам и пятницам, часов в шесть вечера, когда уроки у второй смены закончатся, в комнате комитета комсомола будем собирать комсомольских активистов и готовиться к празднику «Ёлки». Елена Ивановна, воспитатель по внеклассной работе, вам будет помогать. Через нее же и связь всего с администрацией школы, держать будете.
Спросил:
— Татьяна Петровна, ну почему я?
— Ты у нас мальчик ответственный вырос. По своему развитию давно остальных одноклассников перегнал. Вон, как Ивана Степановича выручил. Да знаю! Все знаю! И остальные учителя тебя хвалят. Говорят, сравнивая тебя с учебой в девятом классе, так будто совершенно два разных человека перед глазами предстают.
Твою ж мать! Ну вот, как тут не высунешься, когда тебя в герои прочат? И отказаться, не выход. Родителей задолбят. А уж он-то, свою муттер, как никто другой знает. Для нее его такое выдвижение на люди, как бальзам на душу. Согласился:
— Хорошо, будем работать.
— Только учебу не запускай!
— Да, тут всего-то три недели тараканьих бегов намечается.
— Чего-о?
— Кгум! Разрешите быть свободным?
— Иди. За языком следи… а то, как помелом…
Выскользнул за дверь, сбегая от порции нравоучений. В коридоре вовсю бушевала переменка. Людка Добрикова, в классе ухватила за предплечье руки, всем телом подалась к нему, в самое ухо шепотом спросила:
— Чего тебя «Мадам» вызывала, даже с урока сорвала?
Ох уж ему эта первая, девичья любовь! Напрягает по черному! Ну, не извращенец он, чтоб ребенка к сексуальной близости склонить! Хотя нужно отдать должное Людкиным родителям, сиськи и попка у нее уже не детские. Или акселерация? Так-так! Это она всем девчонкам в классе, таким образом сигнал подает, «мое, не трож!»
Склонил лицо в ее сторону, так же тихо ответил:
— Подпрягла на «елке» клоуном поработать.
— А, ты?
— Согласился.
Со стороны смотрелось, будто молодые люди любезничают на глазах у всех. «Амурную канитель» прервал звонок на урок.