Сладкое поражение

– Да нет, потому что ты будешь связана со мной. Но это не имеет значения, потому что я просто не могу жениться сейчас. Я не в состоянии содержать самого себя, не говоря уже о семье.
– И все же я могла бы поехать с тобой. Мы найдем способ справиться с этими трудностями.
– Нет, но не потому, что я не хочу этого. Мне стало просто физически плохо, когда я подумал, что уеду и не увижу тебя. Но я с этим справлюсь, и ты тоже, – сказал он.
Он принял правильное решение, он был уверен в этом, хотя это ему совсем не нравилось.
– Наверное, я просто устала справляться. Только этим я и занимаюсь уже несколько лет.
– Со мной у тебя будет много хлопот. Нужно будет сводить концы с концами. Стараться не разочароваться во мне. Пытаться не пожалеть о том, что ты выбрала меня, а не Бога.
– А тебе не приходило в голову, что для меня это все не будет иметь никакого значения, если я буду с тобой? – воскликнула Анджела.
Взглянув на ее лицо, Филипп мог бы поклясться, что она не собиралась этого говорить. А может, он просто не мог этому поверить? Он не мог ей предложить даже титула, только самого себя. И ей этого было достаточно?
– Нет, не приходило, – ответил он.
– Так подумай об этом, – почти прокричала она своим пьянящим голосом.
Как же он будет скучать по этому голосу! Как и по многим другим вещам, связанным с ней.
– Позже, – ответил он.
Как он будет скучать по ее поцелуям!
– Позже? Через неделю? Через месяц? Через десять лет?
– Только не сейчас.
Он слегка привстал, наклонился к ней через стол и прижался губами к ее губам. На столе было слишком много посуды: тарелки, стаканы, кувшин с вином – так что поза для поцелуя была не слишком удобной. Но потребность поцеловать ее в этот момент была такой острой и непреодолимой, что ничто не могло ему помешать.
Он лаской увлек ее в более глубокий поцелуй, пробежав языком по ее губам, которые тут же раскрылись и впустили его внутрь. Анджела слегка вздохнула, то ли от досады, то ли от удовольствия, а возможно, сдаваясь. Он не знал, но оценил это.
– Думаешь, что твои поцелуи заставят меня забыть обо всем остальном? – прошептала она.
– Да, но только если делать это правильно. Филипп уперся ладонями в столешницу, не собираясь прерывать начатое.
– Когда ты перестанешь целовать меня, я снова начну думать.
– Значит, мне придется целовать тебя, не останавливаясь.
Он вновь потянулся к ней для поцелуя, на этот раз очень короткого.
– До тех пор, пока ты не уедешь без меня, – сказала она. Наконец Филипп сел, оставив попытку перевести разговор на другую тему.
– Я слишком устал, чтобы продолжать разговор на эту тему сегодня.
И это было правдой. Он слишком устал, чтобы говорить о том, какой он несостоятельный, что он совершенно не подходит для женитьбы, что не может сделать ее счастливой и не может заставить ее понять это. А он должен заставить ее понять это, пока не стало слишком поздно.
– Тогда я ухожу, – сказала она.
– Останься, – попросил он, сверкнув своей обезоруживающей улыбкой. – Для другого я не устал.
– Тебе следует знать, Филипп: настоятельница предупредила меня, что если я забеременею, она, если это потребуется, лично поведет тебя к алтарю под дулом пистолета.
– В этом я не сомневаюсь.
– В таком случае мне следует уйти.
В подтверждение своих слов Анджела встала и сделала движение к двери. Он тоже встал.
– Нет – сказал он, хитро улыбаясь. – Есть кое-какие вещи. И есть способы предотвратить зачатие.
– Есть способы? Какие же?
Это заинтересовало Анджелу, и она остановилась.
– Вижу, тебя это очень интересует.
– Просто мне никто никогда об этом не рассказывал. Никто не рассказывает молодым женщинам о том, что им действительно необходимо знать, – сердито сказала она.
– Тебе ни к чему знать такие вещи.
– На самом деле не помешало бы.
– Об этом позабочусь я.
– А если я буду не с тобой? – произнесла Анджела, с вызовом поднимая брови.
– С кем, черт побери, ты собираешься быть?! – Он почти прокричал это.
Ее сердце на мгновение остановилось.
– Ну, я не знаю, – ответила Анджела, пожав плечами. – Ты же не настроен на то, чтобы я была с тобой. Отсюда я уеду. Возможно, я встречу кого-то еще.
Филипп даже не мог представить, что она может быть с кем-то еще. До сих пор ему и не нужно было этого представлять. И он совершенно не хотел на эту тему думать.
– Ну, уж нет, – твердо произнес он. – Если ты вообще будешь с мужчиной, то этим мужчиной буду только я.
– Значит, я буду с тобой, не так ли? Но беременность мне не грозит, и тебе не придется на мне жениться.
– Ну… – Филипп замялся.
Похоже, после любого ответа ему в голову полетит что-нибудь тяжелое.
– Ты хочешь совместить несовместимое, – сердито произнесла она, топнув ногой для выразительности.
– Чего я действительно хочу, так это поцеловать тебя.
«Лучше отвлечь ее», – подумал он, положив руку на талию Анджелы.
– Джентльмен пытается быть очаровательным, – парировала она, сложив руки на груди.
– Джентльмен – просто мужчина, который хочет поцеловать тебя, пока у него есть такая возможность. – И он поцеловал нежную кожу под мочкой уха.
– Ты не джентльмен. Беру свои слова обратно. Ты настоящий негодяй.
– Который все еще хочет целовать тебя. – Слова прозвучали приглушенно, утонув в поцелуях, которыми он начал покрывать ее шею.
– Ты сможешь, это сделать, если объяснишь мне, почему я должна тебе это позволять, несмотря на все доводы своего рассудка.
– Потому что ты тоже этого хочешь, – прошептал Филипп, прижимаясь губами к ямочке на ее шее.
Покоряясь ему, Анджела выгнула шею.
– Потому что ты считаешь меня лучше, чем я есть на самом деле, – прошептал он ей на ухо.
Его сердце вновь остановилось, потому что в одной этой фразе заключалась вся правда. Он не был достаточно хорош, и уж тем более, настолько, насколько хотелось ей. Но стремился к этому. Он просто не знал пока, с чего и как начать.
– Только один поцелуй, – вздохнула Анджела.
Если это должен быть один поцелуй, пусть это будет грандиозный поцелуй. И сейчас Филиппа не могла остановить даже ее печаль. Во всяком случае, не теперь, когда он мог попробовать ее на вкус, прикоснувшись к ее коже своими губами. Пока она не скажет «нет» или «остановись», он, будучи грешным, но доставляющим удовольствие человеком, собирался единственным доступным ему способом убедить ее в том, что не найдется другого мужчины, который мог бы сравниться с ним.
Анджела была смелой, гораздо смелее, чем обычно. Близкая свобода, должно быть, опьянила ее. Как еще можно объяснить, что она предложила ему себя всю? В другое время и в другом месте она могла бы почувствовать себя униженной, отдаваясь таким образом.
Но теперь, когда Филипп нежно целовал ее в шею, ее переполняло горячее чувство, совершенно не похожее, на смущение. Это могло бы продолжаться вечно, если бы он перестал быть таким чертовски рассудительным. Она понимала, что в его словах есть здравый смысл: у них действительно нет ни крыши над головой, ни средств к существованию, ни друзей, ни связей. Но почему именно в этот момент Филипп Кенсингтон вдруг решил проявить логику и здравый смысл? Ведь они просто могли быть вместе. Разве этого было бы недостаточно?
Она обняла его и крепко прижалась к нему. Его грудь была теплой и сильной, как и его руки, сжимавшие ее в объятиях, как и его ладони, лежавшие на ее талии. Она чувствовала его возбуждение, и желание, удивившее даже ее саму, охватило ее.
Он сделал шаг назад, увлекая ее за собой. Затем еще один и еще, пока они не оказались возле кровати.
«Слава Богу», – подумала она, пытаясь удержаться на подкосившихся ногах.
– Всего один поцелуй, – напомнила она скорее себе, чем ему.
У Филиппа слегка дрожали руки, когда он снимал с нее платье. Вскоре грубая ткань скользнула на пол, за платьем последовала рубашка, и вот она уже стояла перед ним совершенно обнаженная. Наверное, она должна была смутиться, но Филипп смотрел на нее так жадно, с таким вожделением и столь нетерпеливо…