Попаданка по ошибке. Страшно-смешная магия обманутой жены

– Это что? Это как? Почему я… Где я? Мама!!!
Я зажала уши. Бедная Танька. Я была предупреждена Элизой и превратилась хотя бы в человека. А тут вместо рук – лапы и хвост…
– Это все ты! Ты! Ты! Неспроста борщами кормил! Золотом обвешивал. Что это? Я стала собакой?
– Да.
– Ааааа!
– Таня, умоляю, выслушай, – просила я. – Успокойся, пожалуйста. Хочешь, валерьянки дам?
– Я тебе что, кошка? – фыркнула Таня. – Я собака! Так что водки давай, мерзавец!
Я пожала толстыми плечами Петровича. Отправилась на кухню. Отыскала бутылку "Столичной". Налила в стакан. Поднесла собаке-жене.
– Чем закусывать будешь? Колбаски порезать?
– К чертям собачьим колбаску. Эклеры тащи!
Я метнулась на кухню. Принесла эклеры. Включила "Дом2". Выругалась. Притащила блюдце, потому как хлебать водяру из стакана у Таньки не получалось. Та залакала. Через несколько минут подобрела. После третьего блюдца жизнь в собачьем теле не казалась ей уже такой страшной. Танюшка расслабилась и запела: "О, Боже какой мужчина! Я хочу от него сына. Я хочу от него дочку. Но рожу только щеночка… Ааааа… Мама!!! За что?!" При виде орущей человеческим голосом таксы у меня самой вставали дыбом остатки волос на лысой голове Петровича. Мне тоже хотелось водки. Много! Но я выпила валерьянки. Мне же завтра пропавших училок искать, будь они неладны. К Элизе бы наведаться, может, она эту парочку расколдует. С Петровичем свидеться, про своих расспросить. Одним словом дел по горло! Сейчас дождусь, пока такса-Танька нажрется, заткнется, и баиньки.
Но… сюрпризы этого вечера продолжались. Внезапно раздался звонок в дверь. На лестничной клетке стояла бабулька. Я таких насквозь видела. С виду божий одуванчик, а внутри почище самого дьявола будет.
– Здравствуйте, Семен Петрович! – заулыбалась старушка. – Чегой-то ты на меня так смотришь, будто родную соседку бабу Веру не признал. На пороге стоять будем или в дом пустишь?
Я послушно отошла в сторону. Бабка шмелем юркнула в квартиру, закрутила головой по сторонам, охватывая все цепким любопытным взглядом.
– Чего пришла-то, баба Вера? – спросила я.
– Так это… Соль у меня закончилась. Одолжить хочу. Да вот мусор еще высыпать пошла. Слышу: шумно у вас. Гости, что ли приехали, иль ругаетесь?
Я слушала и делала вывод: никакой соли бабке не надо, явно дома тонны припасены. Скорее, шум услышала. Любопытство заело. Мусорное ведро схватила, чтобы у дверей наших ухо приложить да послушать. Коли кто мимо пойдет, отмазка железная. Соль – предлог, чтобы в квартиру приникнуть. Я вообще пожелала, что впустила эту мегеру. Принесла из кухни солонку:
– Держите соль, баба Вера! И ступайте..
Но было поздно. Тошка, запертая в ванной, открыла дверь и вырвалась наружу. Остановилась возле соседки, завертела упитанным Танькиным задом задом, выражая радость. Положила возле бабки мячик в надежде поиграть. Бабка попятилась:
– Татьяна! Что с тобой! Ты чего как кошка или псина ходишь? Радикулит, шо ль?
В ответ Тошка понюхала воздух. Облизнулась и схватила пакет с мусором. Вытащила косточку от куриной ножки и схватила зубами. Баба Вера попыталась отобрать трофей. Тошка зарычала, вцепилась в ногу:
– Батюшки святы, что творится! Таня, ты мне чулок порвала, зачем кусаешься?! – бабка в ужасе орала и пятилась к дверям.
Я с трудом оттащила разозленную Тошку. Но тут из спальни снова раздалось: "О, боже, какой мужчина!" Соседка мигом забыла про ногу и вытянула голову, заглядывая в приоткрытою дверь. Картина, что увидела бабуська, любого вогнала бы в ступор. На диване в обнимку с бутылкой водки лежала такса и пела песни человеческим голосом. Больше вопросов у бабы Веры не имелось. Крестясь на ходу, она рванула к выходу. Через минуту уже долбила в свою дверь и громко жаловалась дочери. Дескать, только что жена мента Петровича ее чуть заживо не загрызла! А их псина водку жрет и похабные песни про мужиков распевает. Дочь бабе Вере не поверила и пригрозила дурдомом. Вскоре снова наступила тишина. Наконец, Танька вылакала, в прямом смысле, всю водку. Тошка сожрала украденную ножку. Обе успокоились и заснули. Я прислонила голову к подушке и провалилась в сон.
Проснулась от того, что кто-то вцепился в меня зубами и пытался стащить с постели. Открыла глаза. Увидела: мою нижнюю конечность терзает Танька.
– Ты чего? – возмутилась я и вспомнила все.
Конечно, это была не Танька, а Тошка. Она явно звала хозяина на утреннюю прогулку. Сама Танька еще крепко спала, изредка повиливая хвостом. Я встала, направилась к дверям. Тошка взяла в зубы поводок.
– Молодец, хорошая собачка! – похвалила я.
Нацепить ошейник требовалось на Танькину шею. Меня даже передернуло от подобных манипуляций. Но делать было нечего. Мы вышли из подъезда. Я размотала поводок на приличное расстояние. Танька рванула в кусты. Видно, там собака приучена делать свои дела. Хорошо, что кусты были густые, и подробностей я не разглядела. Через пару минут псинка поскреблась и выскочила. Передвигалась Тошка и в Танькином теле по привычке на всех четырех конечностях. И как ей только удавалось делать это довольно ловко и естественно? Сначала Тошка ринулась в стаю голубей. Те испуганно взлетели вверх и возмущенно поглядывали на нас. Они явно ожидали от дамы вкусных семечек, но та попыталась схватить одного из них зубами за хвост. Тошка, упустив добычу, расстроилась. Внезапно она резко повернулась. Мой лоб покрылся испариной. По двору шли мужик с бульдогом. Тошка явно собиралась кинуться на бойцовскую собаку. Зарычала. Бульдог испуганно попятился. Но еще больше испугался его хозяин. Лающая и рвущаяся с повода дама перепугала бедолагу настолько, что тот бросил четвероного друга и кинулся наутек. Правда, верный пес тоже не спешил защищать хозяина. Рванул следом и скоро уже шел на опережение, жалобно скуля и повизгивая. Я вопила: "Фу! Стоять!" За этим занятием меня и застукал Рыбкин. Глаза лейтенанта, от природы немного раскосые, внезапно стали круглыми и огромными как у героев аниме.
– А.. О.. У.. Семен Петрович! – только и смог вымолвить мой помощник.
– Ты чего здесь делаешь, Рыбкин? – рявкнула я.
– Как чего? Если дело какое важное, я завсегда за вами по утрам заезжаю…
– Жди здесь! – велела я.
Объяснять ничего не стала. Пнула упиравшуюся Тошку по Танькиному заду. Та завизжала, но пошла в подъезд. Загнав Тошку домой, я быстро выскочила из квартиры. Села в машину. Лейтенант делал вид, что ничего не произошло. Но по ехидной улыбке и красноречивому взгляду ход его мыслей был очевиден. Два старпера решили освежить приевшуюся семейную жизнь!
Внезапно у Рыбкина зазвонил телефон. Тот выслушал собеседника и взволновано произнес:
– Звонил эксперт. Сказал: с телефона училки по матике историчке и директрисе было отправлено странное смс.
– Какое?
– "Левушкин все знает!"
Левушкин… Левушкин… Где-то эта фамилия встречалась совсем недавно. Я задумалась и вспомнила: на столе у исторички лежали тетрадки. На одной было написано: "Максим Левушкин, 9б"
– Левушкин – это ученик. Гони сразу в идиотскую школу.
Мы домчались за несколько минут. Вошли в гимназию. В вестибюле была Тамара Ивановна. Завуч рванула к нам со всех ног.
– Нам нужен Левушкин. Срочно! – сказала я.
– Нет больше Левушкина! – вдруг зарыдала завуч. – Никого больше нет…
Женщина рыдала и не могла успокоиться. Последние новости поведал охранник. На этот раз в школе пропал целый класс. Начался первый урок. Учительница математики дала задание, сама на минутку вышла из кабинета. Когда вернулась, учеников не было. Портфели и другие вещи остались на местах. Из школы 9Б не выходил. 23 ученика просто исчезли, словно растворились в воздухе, как и преподаватели…
Вспомнились слова Петровича: "Настя! Переверни все вверх дном! Ищи и думай!" Размышлять пока что было не над чем. И я решила искать. Начать со всезнайки Левушкина. Пока шли к кабинету, откуда пропали школьники, попросила завуча рассказать о Максиме. Тамара Ивановна живо откликнулась: