Холод твоего сердца (СИ)

Только зимой приходит спокойствие. Долга и щедра на стужу и хлад зима в Ямало-Ненецком округе. Но многие теперь предпочли бы, чтобы она длилась ещё дольше и была бы ещё холоднее. Холод стал безопасностью и жизнью. Тепло несло с собой только смерть, всё новые и новые смерти. Таким был новый мир спустя неполных двенадцать лет после начала вторжения.
Это нежданное потепление задерживало начало запланированного ставкой масштабного контрнаступления и у многих военных неожиданно оказались в распоряжении несколько свободных дней. Несказанное богатство для солдат, но в преддверии масштабного наступления, оно вовсе не радовало. Все прекрасно помнили какой катастрофой окончилось так хорошо начавшаяся попытка контрнаступления четыре года назад. Поэтому солдаты (да и гражданские тоже, слишком плотно сплелась и переплелась судьба остатка огромной страны и армии) сейчас невольно гадали чем закончится это новое, запланированное, наступление?
В сложившейся ситуации неопределённости нет ничего хуже избытка свободного времени для размышлений, потому командиры пытались чем угодно занять подчинённых. Вот только явно бесполезные занятия немногим лучше безделья. И верховный главнокомандующий и самый младший сержант ждали прихода положенных по времени года холодов. Чудом удержавшиеся на орбите, давно выработавшая ресурс, но всё ещё худо-бедно функционирующая спутниковая группировка показывала скорое рассасывание климатической аномалии. И генерал, и последний резервист ждали этого. Самый жестокий бой лучше его ожидания. Лучше предварительного, временного спокойствия, этой изматывающей неопределённости.
Но сильнее прочих, со всем жаром юных и не приемлющих компромиссов сердец, желали и ждали победных боёв наводнившие город, в преддверии грандиозного наступления, семнадцатилетние выпускники военных академий.
Тысячи младших сержантов, крепкий пехотный кулак, операторы и носители индивидуальной тяжёлой брони (ИТБ). Сотни младших лейтенантов — пилотов и стрелков танков, самоходных артиллерийских установок, ракетно-пушечных комплексов и систем залпового огня. Бронированная перчатка на крепком кулаке тяжёлой пехоты. Обученные убивать мальчишки. Совсем ещё дети по меркам сытого и лениво-спокойного прошлого. По меркам двенадцатилетней давности им бы только заканчивать школу и думать о поступлении в институт. Несостоявшиеся юристы, экономисты, историки, финансовые директора, бизнес-аналитики и маркетологи — они все стали солдатами.
Вторжение забрало у вчерашних детей приятное и обеспеченное будущее в сытом и развращённом мире где люди могли себе позволить тратить чудовищно много усилий сначала на разработку десятка моделей одного и того же телефона, а затем на попытки продать его по завышенной в десятки раз цене тем, кому он был не особенно нужен. В большинстве своём дети обеспеченных родителей, так называемого верхнего сегмента среднего класса и выше — именно их первыми вывозили, когда стало понятно, что южные города России падут. Это уже потом, когда на третьем году вторжения демоны заняли Москву, но ещё держались Новосибирск, Красноярск и Иркутск, деньги старого мира перестали что-либо решать и военные вывозили любых детей, а не только тех кому повезло иметь богатых родителей. Самих же родителей, если только те не обладали востребованными техническими специальностями или не принадлежали к семьям военных, вовсе перестали эвакуировать на север. Только детей от двух лет и старше. Население северных городов: Якутска, Нового Уренгоя, Салехарда, Анадыря, Мирного, Норильска, Мурманска и близлежащих к ним городков и посёлков увеличилось в несколько раз и почти половину составляли эвакуированные дети, лишённые родителей и семьи. Местные стали назвать переселенцев южанами. Из мальчишек в спешно организованных учебных центрах готовили солдат, обучая обращаться с высокотехнологичным вооружением, которого оставалось много больше, чем умеющих им управлять людей. Девчонок готовили стать матерями. Не потому, что девчонки воевали хуже мальчишек — технологичное оружие, производимое на эвакуированных на сервер заводах, нивелировало разницу в физической силе, а особенности анатомии и вовсе не важны. Просто мальчишек было менее жалко. Они не способны растить в себе новую жизнь.
На аномально тёплый октябрь пришлась пора второй волны массового выпуска из военных учебных центров, расположенных в Новом Уренгое, Воркуте, Салехарде и Якутске. Первая волна обученных убивать с помощью техники рано повзрослевших, вчерашних детей сточилась в неудачном наступлении четырёхлетней давности. Если и это наступление обернётся грандиозным провалом, в запасе у командования останется ещё две волны сейчас усиленно постигающих военную науку чтобы быть готовыми к выпуску через год и через два — шестнадцатилетние и четырнадцатилетние солдаты. После чего недостаток человеческих ресурсов грозил стать катастрофическим.
Выжившим людям отчаянно требовалось три или четыре относительно мирных года, чтобы успели подрасти дети, рождённые уже после начала вторжения. Для того чтобы выгадать передышку, отодвинуть фронт на юг и спасти часть населения, оставшегося на оккупированных территориях, командование и планировало большое наступление. Но были и дополнительные задачи, скрытые от простых солдат и гражданских, среди которых могли затесаться работающие на врага и до сих пор необнаруженные постоянными проверками инфералы.
Вот только октябрь выдался неожиданно тёплым и начало наступления откладывалось на несколько дней до наступления крепких холодов хотя бы в минус десять, а лучше во все минус двадцать и ниже, тогда у людей будет преимущество. На этот раз командование планировало использовать преимущество по полной, чтобы не только передвинуть фронт к югу, но и суметь основательно закрепиться на отвоёванных рубежах и удерживать их в течении следующего лета. Катастрофа четырёхлетней давности, когда предыдущая попытка масштабного наступления обернулось огромными потерями и чуть ли не общим поражением не должна была повториться. Генеральный штаб выучил жестокий урок. По крайней мере так сейчас думали сами генералы.
…проснувшийся мороз покусывал щёки. Кусал не больно, закрывать лицо маской или шарфом пока нет необходимости.
Люди радовались этому лёгкому морозцу как старому знакомому. Скоро, совсем скоро он станет злым, будет жалить и тереть снежным наждаком не вовремя высунутую щёку или нос, но и то хорошо. Холод — это жизнь. Холод — это безопасность. И надежда.
На железнодорожном вокзале Нового Уренгоя, откуда с самого утра отходили поезда, следующие в ноябрьский укрепрайон, царила едва упорядоченная суета. Один за другим тяжёлые составы с загруженными военной техникой платформами и забитыми бойцами пассажирскими вагонами отправлялись в Ноябрьск. В сторону фронта.
Давно ожидаемая зима наконец-то вступала в свои права и катилась с севера на юг. Вместе с морозом и холодом — шли люди.
Дожидаясь очереди на погрузку, Горазд полулежал в кабине своего мизгиря, пусть пока без дополнительного вооружения, но уже с загруженным стандартным комплектом боеприпасов, а значит уже во вполне боевой машине и наблюдал за запланированным бедламом и упорядоченной суетой, всегда возникающей при передвижении больших групп людей и техники.
Наблюдать было удобно. В боевых условиях, для повышения скрытности, танк может передвигаться почти «ползком», и его высота немногим превышает высоту кабины пилотов. Но в обычным режиме, на частично согнутых опорных конечностях, мизгирь возвышается над землёй на два-три метра. Вполне достаточно, чтобы иметь возможность с комфортом оглядеться вокруг.
Справа от ожидающих погрузки мизгирей толпились несколько сотен операторов ИТБ, индивидуальной тяжёлой брони. Камуфляж сейчас выключен, поэтому пехотинцы выглядели эдакими великанами, почти под два метра ростом, с ног до головы закованными в чёрную броню. Технорыцари вооружены чудовищного калибра винтовками, сейчас вложенными в крепления за спиной. Но многие несли и специализированное вооружение, например, тяжёлые снайперские винтовки с длинными стволами, возвышающимися над головами пехотинцев как редкий лес копий.