Союзник (ЛП)

К своей чести, Сепора выглядела потрясённой, услышав предложение отца.
Когда караван сворачивает на запад, Сепора растерянно обращается к Тарику.
— Разве мы едем не на базар?
Он качает головой.
— В честь нас базар будет сегодня закрыт.
— Но как люди смогут добыть свой хлеб насущный? Заработать на жизнь?
— Разве я был сегодня недостаточно щедр, дорогая? Ты сомневаешься в том, что им воздастся за их преданность нам в десять раз?
Она прикусывает нижнюю губу.
— Конечно нет. Я просто… ещё никогда не видела базар закрытым. Это было бы… ну это было бы странно, — она бросает на него пытливый взгляд. — Просто город Аньяр кажется по вечерам таким оживлённым.
Конечно она ссылается на вечерние полёты на Нуне, но Тарик вспоминает ту ночь, когда они, кажется уже целую вечность назад, провели вместе на большой пирамиде. Тогда она сперва отвергла его поцелуй. Он уверен, что она отвергнет его и сейчас, прежде всего после вчерашней ночи. Всё же это стоит выяснить. А может и не стоит испытывать чувство отказа, если она скажет «нет».
— Может Нуна сегодня вечером не будет иметь ничего против второго наездника?
— После нашего путешествия сегодня я, без сомнения, буду измотана. Возможно в другой раз?
Это правда, а не отговорка. Сегодня она приложила много усилий, чтобы сыграть свою роль. По ней видно, что она устала уже сейчас. Она украдкой зевает, когда они покидают один из пунктов назначения, а между двух выступлений опускает плечи. Она не убрала на место пряди волос, которые выпали из головного убора, и он заметил, что она всё чаще переступает с ноги на ногу.
Да, Сепора действительно устала.
Он наклоняется к ней, его нос слегка касается её щеки.
— Ловлю тебя на слове, принцесса.
Она не смотрит на него, но в её словах не слышно сопротивления, как это было в последние дни.
— Я знаю.
Чего она не знает, так это как он удивлён своим предложением, особенно после вчерашнего смущающего вечера, произошедшего всего несколько часов назад. Не говоря уже о его недавнем осознание, что это она контролирует его, хотя именно он всегда пытается свисти их вместе. Он сближает их; она снова отдаляет.
Неужели так будет всегда?
После того, как купцы и их семьи были осыпаны несметным богатством, процессия за Халфбридж мостом меняет курс, поворачивая на юг. Снова Сепора смотрит на него.
— Но это дорога не ведёт во дворец.
— Нам нужно сделать ещё одну остановку, принцесса.
— Анку сказала, что купцы будут последней. Куда мы направляемся сейчас?
Значит она хотя бы частично знала, что должно произойти сегодня. Возможно, Тарик наскучил ей информацией о традициях и обычаях. Если да, то она не показывала виду, всегда задавая вопросы и переспрашивая. Видимо, её любопытство было настоящим.
— Я решил включить в нашу процессию квартал низко рождённых.
Заходящее солнце отражается в её глазах.
— Зачем?
— А как же иначе, Сепора? Ведь это твой народ.
Она отворачивается; вся её поза говорит, что она хочет замкнуться в себе, желает, чтобы её оставили в покое. Он предоставит ей этот уединённый момент, чтобы она разобралась в своих чувствах, но хочет удостовериться в том, что эти чувства приняли то направление, которого он хотел добиться, включив в процессию квартал низко рождённых.
— Мы проведём изменения, Сепора. Распределим богатство более равномерно среди кварталов. Обеспечим лучшее государственное образование для серубелианцев. Предоставим большему количеству из них возможность посещать Лицей. Они, во всех отношениях, смогут стать частью нашего общества, если захотят.
— Им не нужно становиться частью вашего общества, — заявляет Эрон позади них. За его словами скрывается невысказанная угроза, которой Тарик не доверяет. Он нашёл больное место своего уважаемого гостя. — Они должны вернуться в Серубель, на свою родину.
Тарик поворачивается.
— Тогда почему они остаются здесь?
— Потому что вы даёте им мало средств к существованию, чтобы вернуться, — быстро говорит король. — Их едва хватает на жизнь, разве я не прав, Сепора?
Сепора смотрит на Тарика и хмурится. Она должна верить в то, что говорит отец, по крайней мере, частично. Тарик реагирует на это единственным способом, который знает.
— После сегодняшнего дня, король Эрон, серубелианцы больше не будут бедными. У них появятся средства, чтобы вернуться на «родину». Если они захотят уехать, я не буду их останавливать.
Но потом он отвлекается, потому что Сепора кладёт ему руку на плечо.
— Смотри, — тихо говорит она, указывая головой вперёд. — Они нас ждут.
И они действительно ждут. Тарик втягивает в себя воздух, когда видит кучу светловолосых голов, расположенных по обе стороны дороги, по которой пройдёт процессия. Люди, приветствуя их, взволнованно кричат. Солнце, заходящее за кварталом низко рождённых, придаёт всему что-то гипнотическое. Оно отбрасывает золотистые и багряные пальцы света на стоящие далеко друг от друга палатки, как будто это процветающий город, а не самый бедный уголок Аньяра. Странно, что людям, на которых нет ни красивых украшений, ни льняной одежды, а на теле краски, всё же удаётся излучать счастье и благополучие, а судя по выражению, которое он видит на их улыбающихся лицах, также удовлетворённость.
— Как думаешь, они одобряют нас? И то, что я стану королевой Теории? — шепчет Сепора, когда они проезжают мимо первой горстки серублелианцев.
— Думаю, сейчас мы это выясним, — говорит Тарик.
Во главе процессии охранник-Маджай кричит, чтобы всё шествие остановилось, как и приказал Тарик.
— Что всё это значит? — рычит Эрон, но королева Ханлин почти сразу его успокаивает.
— Дорогой, — говорит она, — ты хочешь испортить королю Соколу этот романтический момент?
Эрон бормочет себе что-то под нос, но его тон говорит Тарику, что он подчинится своей жене.
Тарик спускается с колесницы и протягивает руку Сепоре. Она отказывается её взять.
— Что ты делаешь? — спрашивает она, широко распахнув глаза. — Ты сказал, чтобы мы, из соображений безопасности, не покидали колесницу.
Он пожимает плечами.
— Возможно, я был слишком строг. Пойдём, Сепора, давай покажем низко рождённым, как мы к ним относимся.
Он указывает головой на конец шествия, где сильные мужчины несут много корзин с хлебом. Среди подношений есть также золото и серебро, но не виде монет. Чтобы поприветствовать серубелианцев, он расплавил благородные металлы и отлил маленькие фигурки с изображением всех видов Змеев. Когда один из мужчин проходит с корзиной мимо него, Тарик берёт одного из серебренных Змеев и протягивает Сепоре.
— Вот этот, — говорит он, — с животом побольше — это Змей-Защитник, верно?
Она долго смотрит на фигурку и наконец встречается с ним взглядом.
— Это верно, Ваше Величество.
Он снова протягивает ей руку.
— Сепора, пойдём со мной, — просит он. — Давай вместе окажем честь твоему народу.
Она берёт его за руку, но делает маленький шаг назад.
— А что, если они меня не примут?
Но в её словах скрывается совсем другой вопрос. Как любопытно.
Он оглядывается по сторонам и обращает её внимание на аплодисменты и энтузиазм людей.
— Это, принцесса, я считаю маловероятным.
Не предупредив, он обнимает её за талию и снимает с колесницы. Она взвизгивает и бросает на него такой взгляд, который ясно даёт понять, что позже он за это заплатит.
— Как бы не хотелось об этом говорить, — замечает он. — Думаю, нам нужно разделиться. Ты возьмёшь на себя одну сторону, я другую. Мужчины будут следовать за тобой с корзинами подарков. Раздавай фигурки сама так часто, как только сможешь. Сетос будет сопровождать тебя, чтобы если что, защитить.
И, как будто он призвал его, Сетос кладёт руку на талию Сепоры.
— Пойдёмте?
Он ухмыляется. Вместе они идут к гражданам, выстроившимся на правой стороне дороги. Тарик знает, что под присмотром Сетоса, несмотря на его назойливое внимание, Сепоре не будет угрожать опасность.