Половина души. Смерть с ароматом жасмина (СИ)

— Кто?! Я делаю глупости?! — и обиженно надула губы.
Алекс заразительно рассмеялся и распахнул дверь.
Стены зала — белый камень и золото. Вся мебель из красного дерева с декоративными элементами, покрытыми позолотой. Подвесная хрустальная люстра с подсвечниками сияла, заполняя помещение тусклым желтым светом. Кресла заседателей с высокими спинками стояли полукругом на пьедестале. Пол перед ним был устлан золотистым паласом — для тех, кто хочет покаяться. Во всей этой роскоши и чистоте имелось местечко для кандалов и серому мрамору. Пол пыточного зала часто был залит кровью, так что светлые цвета отпадали. Помещение будто поделили на две части. Правая половина нарядная, сверкающая белизной, предназначена для светских приемов, а левая — темная и мрачная, для пыток.
К стене были прикованы двое — мужчина и женщина. Ей не больше двадцати четырёх лет, ему — на вид около тридцати, но в действительности ближе к ста. Мужчина был вампиром, его избранница — нет.
Женщина опустила голову, и белокурые волосы свесились вперед, закрыв лицо. Одета она была в легкое бирюзовое платье и белые босоножки на ремешках. Хрупкая фигурка, кожа слегка загорелая, кисти рук трепетали в кандалах. Возлюбленный был ее полной противоположностью — широк в плечах, высок и мускулист. Темные волосы коротко острижены, лицо с волевым подбородком и чуть заостренным носом притягивало взгляд. Глаза темные, почти черные в обрамлении густых ресниц. Одет он был в белую футболку, подчеркивающую смуглость кожи. Снизу — тонкие черные брюки и кожаные сандалии. Летом в Хайенвилле ночи не такие жаркие, как дни, но достаточно теплые, чтобы прогуливаться в легкой одежде. Где же поймали парочку? Я бы с радостью разыскала сволочь, сдавшую влюбленных, и подвесила на их место.
Мужчина неотрывно глядел на Изабелль — мелкую дрянь, ненавидящую все живое. Она стояла в центре зала, разглядывая жертв, как товар на рынке. Даже когда я и Алекс вошли, вампир продолжал смотреть только на нее.
Изабелль было лет семнадцать в момент смерти, но она уже три века восседала в совете. Обладая обманчивой внешностью, она ею умело пользовалась. И одевалась, как избалованный ребенок, следуя искусно созданному образу. Платье с пышной юбкой до колен было бледно-лиловое. Цвет смотрелся теплым на фоне белизны ее кожи. Волосы каштановые и сияющие собраны на висках закрученными локонами и перехвачены фиолетовыми лентами. Глаза — большие, золотисто-карие в облаках пушистых черных ресниц. Лицо тонкое, треугольное и милое. На ногах — кружевные лиловые туфельки. Вид у Изабелль был, как у фарфоровой куклы в полный рост. Но под этой искусной оболочкой скрывалось чудовище.
Чтобы развеять первое приятное впечатление ей достаточно открыть рот. Хорошим манерам Изабелль учили так давно, что она себя ими не обременяла. Истеричная особа, высокомерная и жестокая. Побрякушки и наряды — ее страсть. В прошлом дочь богатого купца, не знавшая отказа в прихотях, топала ножкой и всегда получала, что хотела. Изабелль до сегодняшнего дня подобным способом добивалась своей цели. Топнула ножкой, свела бровки к переносице, и мужская часть совета сжалилась: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в горло не вгрызлась клыками.
Ее взгляд скользнул в нашу сторону, и на пухлых розовых губках заиграла улыбка. В полной тишине были слышны рыдания женщины и скрежет кандалов. Они ее явно забавляли.
-Мы вас заждались, — голос вампирши прозвучал высоко и безобидно. Тщательно продуманная невинность.
Ответив ей коротким кивком головы, я прошла к своему креслу в сопровождении Алекса.
Все члены совета были на местах. Антонио во главе — в длинной алой мантии, расшитой серебром. По правую руку от него — женщина с лицом милейшей старушки. Стефания. Ее светлые волосы были собраны на затылке и закреплены диадемой. Небесно-голубое платье, в тон ледяным глазам, ниспадало до самого пола, скрывая туфли. Руки она сложила на коленях. Впервые увидев ее, я сделала однозначный вывод — та еще сука. Она могла убить силой мысли, вычерпать из сознания все, что нужно, и оставить лишь кошмары. Наблюдать за муками жертвы доставляло Стефании удовольствие. Изабелль была ее протеже и питалась страхом, высасывала его из разума, как коктейль через соломинку. Занятная парочка. Не хотела бы я с ними поссориться.
Справа от Стефании сидела Мари-Бэлль. В белоснежном узком платье она выглядела эфирно, как бескрылый ангел… смерти. Длинные черные волосы расплескались сухим шелком по белому меховому манто и груди. Лицо как всегда безупречно — мастерский вечерний макияж, подчеркивающий глубину взгляда. Глаза ее горели янтарем, кожа светилась алебастром, как у скульптуры, высеченной из белого сапфира. Потрясающе красивая стерва. За спиной у Мари-Бэлль стоял Стюарт. В светло-бежевом изысканном костюме и белой рубашке. Он положил небрежно руку на спинку кресла любовницы. Ну, надо же, какая гармония! При виде меня, Мари-Бэлль скривилась, глаза ее вспыхнули огнем ненависти. Она даже не пыталась притворяться на публике. Видимо, неприязнь ко мне была настолько невыносимой, что ей самообладания не хватало.
Поднимаясь на пьедестал, я вскользь глянула на Стюарта. В его глазах мелькнула тень. То ли сожаления, то ли торжества. Наверное, я никогда не узнаю правды, испытывал он какие-либо чувства ко мне, или же банально метил в кресло. Жаль, он мог бы добиться большего, если бы не избрал унизительную роль мальчика на побегушках и пошел иным путем.
По левую руку от Антонио стояло пустое кресло — мое. А далее — кресло Грегори и Андреа.
Грегори обладал внешностью коренного южанина. На вид ему было не больше сорока, но умер он три века назад. Густые черные, как смоль, волосы; темно-карие глаза, близко посаженные к переносице. Кожа у него смуглая с легким зеленоватым оттенком. При жизни он наверняка был почти коричневый. Высокий, крепкий, статный мужчина с твердыми, но приятными чертами. По его лицу никогда не прочтешь, что он думает на самом деле. Грегори отлично владел собой в любой ситуации. Сегодня на нем был бордовый костюм и черная рубашка. Сила его в способности ранить на расстоянии. Вампиру до лампочки все, что не касается его жены. И на судебных заседаниях он, как правило, лишь наблюдал, изредка выдавая комментарии. Но я нутром чуяла, что он не так прост, как хочет казаться. Что ж, поживем — посмотрим.
Его супруга всегда притягивала взгляды — мужские и женские. Она была трогательно красива, но не казалась хрупкой. В ее темных глазах светились разум и воля. Лицо округлое с точеными чертами, подчеркнутыми макияжем, чувственные губы сияли бордовым блеском. Волосы у Андреа длинные и густые, цвета горького шоколада. Они являлись ее главным украшением. Сегодня она разделила их на прямой пробор и заколола на затылке. Подкрученные локоны собрала в подобие пучка. Платье на вампирше было зеленовато-синее, с глубоким декольте, свободными рукавами и широким атласным поясом. Ее оливковая кожа казалась бледнее обычного из-за выбора цвета, что ни чуть не портило образ. Ей было немного за двести, но внешне вампирша могла смело сойти за тридцатилетнюю.
Андреа — мастер иллюзии. Что-то близкое к умениям Стефании, но она никогда не превращала мозг жертвы в желе. При мне. Она и Грегори сошлись задолго до того, как были приглашены в совет. Но многие вампиры до сих пор ошибочно полагали, что именно из-за кресел они и закрутили роман. Вполне возможно, Стюарт из их числа.
Тщательно сохраняя невозмутимый вид, я поднялась к своему креслу и опустилась в него. Медленно, плавно, вцепившись в подол платья. Оправив юбку, сложила руки на коленях, придерживая непокорные оборки. Алекс обошел кресло, занимая положенное заместителю место. В средние века таких, как Алекс, называли слугами мастеров вампиров. Я еще никого не обращала, не набрала достаточной силы и не обладала ничем экстраординарным, но Антонио провозгласил меня мастером. Мастером Смерти. Тонкую иронию его поступка уловили не все — я несла погибель нежити, являлась вестником их близкого и неизбежного конца. Символом смены власти. И мне нравилась эта мысль. Если наша версия об эволюции вампиров окажется верна, то в скором времени дампиры вытеснят нечисть и займут их место в пищевой цепочке.