Любовь-волшебница

— И вы даете мне амулет после всего, что сегодня произошло? — тихо спросил он.
— Почему бы нет? И кто знает? Может быть, амулет служит любовным талисманом. Может быть, теперь вы покажетесь вашей невесте прекрасным, благородным рыцарем.
Он посмотрел на нее, но она спокойно выдержала его гневный взгляд.
— Мне следовало дать вам оплеуху.
— Лучше и не пытайтесь.
— Откуда мне знать, что амулет не несет злых чар?
— Как я уже говорила, проклятие всегда возвращается к тем, кто его наслал, с утроенной силой. Полагаю, у меня и без того достаточно забот. И я вам говорила, что я не ведьма. Вы должны радоваться, милорд: будь я ведьмой, да к тому же мстительной ведьмой, я бы придумала вам проклятие, по сравнению с которым колдовство Роны — детская забава.
Софи поняла, что сейчас разойдется не на шутку, и поспешила покинуть зал.
Алпин смотрел, как она уходит. Нелла бросилась вслед за хозяйкой. Он взял со стола крошечный кожаный мешочек на черном шнурке и вздохнул. Держа мешочек на ладони, он осязаемо чувствовал, ее надежды, ее молитвы о его благополучии. Считая его поведение величайшим из предательств, снедаемая гневом и болью, Софи тем не менее все еще хотела его спасти, помочь, защитить. Как бы хотелось ухватиться обеими руками за эту соломинку, но он знал, что должен противиться соблазну. Софи заслуживает куда более счастливой доли, чем он может предложить.
Бросив взгляд на невесту, которая как раз взбиралась обратно на стул, Алпин решил, что и она заслуживает лучшей участи, но отказываться от этого брака не собирался. Он был безразличен Маргарет. И без того испытывая перед ним страх, она, несомненно, придет в ужас, когда начнется превращение. Но оно ее не опечалит. Она не испытает боли, если он не подарит ей ребенка или не придет в ее постель. Может быть, ему вообще удастся избежать скрепления брачного договора в постели? Эта мысль делала Маргарет еще привлекательней. Перед ним простиралось унылое, зловещее будущее, но на лучший удел он и не надеялся. Не может же он приговорить нежную фею Софи к тому, чтобы разделить с ним такую судьбу.
Припоминая ее последние слова, он чуть не улыбнулся. Может быть, не такую уж нежную. В ней были сила, ум, характер. Она казалась ему совершенством, даже когда угрожала, что проклянет его. Алпин решил, что самое жестокое и невыносимое в его проклятии — это то, что ему не удержать при себе Софи.
— Кто эта девица? — сурово спросил сэр Питер.
Первое, что ему пришло на ум, — «моя любимая», и Алпин оцепенел. Он был так поражен этой мыслью, что ему потребовались долгая минута и немалое самообладание, чтобы спокойно ответить:
— Она та, за кого себя выдает. Леди Софи Хей.
— Нет. Я имею в виду — кто она вам?
— А… Просто еще одна из тех очень многих, кто пытался исцелить меня от недуга.
— Значит, ведьма.
— Нет, целитель.
— Тогда что она вам сейчас дала?
Алпин не спеша надел амулет на шею.
— Она изготовила нечто такое, что принесет удачу в предстоящем сражении.
— Значит, все-таки ведьма.
— Многие люди, даже самые благочестивые, верят в амулеты и обереги, сэр. Леди Софи занимается целительством, ничем более.
И прежде чем отец его невесты придумал, что возразить, Алпин быстро втянул его в рассуждения о предстоящей битве. В каком-то смысле Софи действительно занималась тем, что многие сочли бы колдовством. И те, кто боялся таких вещей, как правило, не делали различий между колдовством добрым и злым. Алпин был уверен, что она обладает и другими талантами, которые люди сочли бы колдовством, например, даром ясновидения или умением в точности вызнать чувства другого человека. Одно он наверняка сделает для Софи — оградит ее от людей, подобных сэру Питеру, опасных, суеверных страхов. Может быть, хоть так удастся несколько смягчить удар, который он ей нанес. А вдруг он погибнет в битве? Тогда ее беды закончатся, как и его собственные. Вздохнув, Алпин заставил себя сосредоточиться на беседе. Злая судьба никогда не позволяла жертве так легко избежать наказания.
— Эта леди Маргарет еще большая трусиха, чем я, хотя куда уж больше? — пробормотала Нелла, усаживаясь перед камином в их спальне, чтобы подшить подол одного из платьев Софи. — Удивляюсь, как это она не выплакала глаза без остатка, ведь она рыдает без остановки.
Софи проворчала что-то в знак согласия. Она не отходила от окна, внимательно следя за суетой во дворе. За три дня, что леди Маргарет пробыла в замке Нохдаэд, она только и делала, что плакала, падала в обморок или съеживалась от страха. Софи пыталась поговорить с девушкой, успокоить ее, но ничего не помогало. Иногда она задавалась вопросом, что заставляет ее помогать этой трусихе. Ведь она скоро принесет брачный обет мужчине, которого Софи так отчаянно желала сама. Но могла ли она просто смотреть, как та предается жалости к себе и малодушному страху? И без того воздух Нохдаэда был пропитан мрачными, тяжелыми предчувствиями, а тут еще леди Маргарет, проливающая ведра слез. Но сегодня утром Софи наконец поняла, что этой девушке помогать бесполезно.
— Я пыталась дать ей один из моих амулетов, — подала голос Нелла, — но она разрыдалась и начала креститься.
— Да, действительно. Несмотря на уговоры всех в Нохдаэде и наши тоже, леди Маргарет убеждена, что мы ведьмы.
— Вот идиотка. — Нелла нахмурилась, отложила шитье и, подойдя к окну, встала рядом с Софи. — Что там происходит?
— Лэрд уезжает на войну. Нужно наказать мародеров, которые разбойничают во владениях сэра Питера. Свадебный подарок, полагаю.
— Как печально, миледи, — тихо сказала Нелла.
— И мне грустно, Нелла. — Софи вздохнула. — Мой гнев как-то прошел, да несчастья не оставляют. Я пришла к выводу — Алпин решил, что делает все это для моего же блага.
— Разбитое сердце — благо для вас?
— Так думает Алпин Решил, что я легче перенесу это сейчас, чем потом, если вздумаю остаться и увижу, как проклятие пожирает его душу.
— Может, он и прав, — шепнула Нелла.
— Нет. Кажется, я наконец придумала, как справиться с проклятием. Алпина спасут не амулеты, рябиновые ветки или целебные отвары. В лучшем случае они замедлят превращение человека в зверя.
— Тогда что же его спасет, миледи?
— Я. — Софи улыбнулась изумленной Нелле. — Да, я. Я сама ключ от дверей темницы, которую возвела Рона.
— Не понимаю.
— Слова Роны были: «Так тому быть, пока не найдется тот, кто сумеет выйти из мрака гордыни, презреть богатство и поступить так, как велит сердце. А до тех пор — пусть будет как сказано». До тех пор пока один из Маккорди не женится на одной из Голтов, Нелла. Пока один из Маккорди не предпочтет богатству любовь. — Софи пожала плечами. — Не обязательно, чтобы это была я, но, чувствую, выпало именно мне. Не сомневаюсь, что нравлюсь Алпину. Но он отворачивается от меня, чтобы уйти к леди Маргарет, которая принесет ему земли и богатства. Пусть он делает это из благородных побуждений, все равно это неправильный выбор. Снова! История Кьяра и Роны повторяется. Боюсь, если Алпин женится на Маргарет, проклятие так и не будет уничтожено.
— Тогда вам нужно ему сказать. К тому же у вас самой есть и земли, и деньги, если они ему так нужны.
Софи покачала головой:
— Он меня не послушает. Алпин не верит, что всему виной проклятие, хотя, думаю, в глубине сердца подозревает правду. Он не позволит мне проникнуть туда, где начинается его личный ад, чтобы разделить с ним беду. Я могу сказать ему, что богата, чтобы он выбрал меня. Но будет ли тогда его решение выбором сердца, и тогда проклятие утратит силу, или снова деньги и земли решат все? Я не могу рисковать, потому что искренне верю — он должен выбирать между любовью и богатством. Отказаться от одного, чтобы получить другое.
— Разумно, но как проклятие поймет, в чем разница? У него ведь нет ни мыслей, ни чувств.
— Что-то поддерживает его жизнь, год за годом. Каждый новый Маккорди живет, производит на свет наследника, и проклятие передается следующему поколению. Какая-то сила убивает любовь в сердце мужчины, которого полюбит следующая Голт. Не понимаю как, но проклятие поддерживает свою жизнь и будет жить, пока не исполнится требование Роны.