Собор без крестов

— Василий Тимофеевич, как ты думаешь, посадив Петлюру, мы корней его здесь не оставили?
Не отвечая прямо на поставленный вопрос, Простаков начал пространно объяснять:
— Его дело в суде прошло без сучка и задоринки. Со стороны областного руководства нам выражена
благодарность за выявление такого матерого преступника. Внешне все обстоит гладко, но, честно говоря, меня
самого гложет сомнение, почему Петлюра добровольно нам сдался.
— Вот и меня обуревают такие же сомнения, — признался Шувалов. — Как бы их развеять, чтобы совесть не
мучила? Да и Серебряков без конца подзуживает, — объяснял он, почему заговорил на эту тему.
— Он мастак давить на совесть, — добродушно согласился Простаков. — Что его не устраивает сейчас?
— То, что не устраивает и нас с тобой. Почему Петлюра явился с повинной? Почему раньше в течение
десятков лет не проявил свои такие редкие способности? Почему вел себя на следствии паинькой? Эти «почему»
можно еще долго перечислять, но и сказанного достаточно.
— Иван Владиславович, если честно говорить, то я и сейчас не верю, что Петлюра — медвежатник, —
откровенно признался Простаков.
— Вот это новость! — удивленно воскликнул Шувалов. — Выходит, мы засадили невинного человека?
— Обижаете таким рассуждением и себя, и меня, — возразил Простаков. — Петлюра сидит за дело, за
которое ему, между прочим, мало дали. Он соучастник нескольких преступлений, о чем спорить не приходится. Я
не верю, и меня никто не убедит, что взятые на себя преступления Петлюра смог провернуть один.
— Так, так, хитрый лис, — пожурил его Шувалов, — имел по делу особое мнение, и не начни я разговор на
эту тему, умолчал бы.
— От такого лиса слышу, — парировал Простаков. — Это положено делать и знать начальнику милиции.
Прокурор такой грязной работой не должен заниматься. Это раз, а во-вторых, зачем ему забивать голову пустыми
сомнениями? Когда они обретут реальную основу под собой, тогда можно ими поделиться и с прокурором.
Пропустив шутку мимо ушей, Шувалов настойчиво поинтересовался:
— Что же это за работа, которой вы соизволили заниматься, а меня о ней не нашли нужным уведомить?
— Мы завели оперативное дело на Гончарова и проводим его проверку по всем каналам. Успехами
хвалиться пока не приходится, но кое-какие результаты есть.
— Наводить тень на плетень мы все насобачились. Ты мне, Василий Тимофеевич, говори конкретные
результаты, — придирчиво попросил Шувалов.
— Могу и поконкретнее отвечать, — заметил Простаков, налив из бутылки себе в стакан минеральной воды и
не спеша ее выпив. — Где же сейчас проживает Гончаров, который если не медвежатник сам, то является
зацепкой к выходу на группу проворачивающих дела с сейфами? — И сам же себе ответил: — Ни вы, ни мы не
знаем. Однако на днях мы узнали, что Гончаров женился не на ком-нибудь, а на Шмаковой Альбине
Илларионовне.
— Ой как интересно! — беспечно пошутил Шувалов.
— Даже очень, дорогой, многоуважаемый прокурор, если учесть, что она врач и стоит на воинском учете. Она
стояла в РВК у нас на учете, но ее личное дело как офицера запаса запросил военкомат Степного района, о чем
в личной карточке нашего военкомата сделана соответствующая отметка. Теперь там будем искать Гончарова.
— Тогда другой разговор, — согласился Шувалов, признавая правильность действий Простакова.
— На все ваши вопросы я смогу ответить лишь завтра по возвращении лейтенанта Герасимова из
командировки, — опережая возможные вопросы, предупредил Простаков.
— Ну что ж, подождем до завтра, — согласился Шувалов. — Только прошу тебя, держи меня в курсе всех
новостей о Гончарове.
Подумав, Шувалов стал рассуждать вслух:
— Ты говоришь, что Герасимов поехал в командировку в Степной район.
— Да! — недоуменно ответил Простаков. — И что ты мне хочешь сообщить?
— А то, что из областной оперативной информации, которая к нам поступила месяц тому назад, в Степном
районном центре из кассы какого-то предприятия путем подбора ключей было совершено хищение денег в особо
крупных размерах.
— Вспомнил, — хлопнув ладонью себя по голове, признался Простаков. — Считаешь, что не исключена здесь
работа Гончарова?
— Я так считать не имею права, но не исключаю такой возможности. Раньше у нас специалистов по сейфам
не было. Теперь только одного спеца посадили, и вновь высветился другой. Если бы наш разговор состоялся
раньше, то не Герасимов, а я сам поехал бы к прокурору Степного района и там все о Гончарове выяснил, — с
досадой в голосе сообщил Шувалов. — А теперь нам приходится только ждать.
— Да у него там работы на пару часов, — сказал Простаков.
— Тогда завтра мой рабочий день начнется у вас, чтобы был Герасимов, — расставаясь, решил Шувалов.
На другое утро Шувалов и Простаков, выслушав отчет Герасимова о результатах командировки, задумались, осмысливая услышанное.
— Значит, Гончаров уже не Гончаров, а Стокоз-Шмаков? — прервав молчание, переспросил Простаков. — И, конечно, за ним не установлен административный контроль?
— Нет! — согласился Герасимов.
— Сейчас привлекать Гончарова за нарушение административного надзора к ответственности
нецелесообразно, так как за ним могут прятаться другие, более тяжкие грехи. Когда Гончаров будет проверен
полностью, тогда и будет отвечать за все, — предложил Шувалов.
— Конечно! — согласился с ним Простаков. — Чтобы не ставил себя умнее других?
— Ты с ним не встречался и не беседовал? — вновь обратился Шувалов к Герасимову.
— Никак нет! — доложил быстро Герасимов. — Но его фотографию я видел на личной карточке в отделе
кадров гаража.
— Правильно поступил, — похвалил его Простаков и, обращаясь к Шувалову, показал рукой на Герасимова:
— К нему еще есть вопросы?
— Нет! — ответил Шувалов.
— Можете идти, — отпустил Герасимова Простаков.
Оставшись с Шуваловым в кабинете, Простаков по селектору сказал секретарю, чтобы к нему на время
беседы его с прокурором никого не пускали, и отключил телефон.
— Какие меры предпримем? — спросил Простаков Шувалова, приступив к важному разговору.
— Прежде чем говорить о деле, давай побеседуем и выясним, что нам известно, — беря инициативу
разговора на себя, начал Шувалов. — Ограбление кассы произошло в том автопредприятии, где работают
супруги Шмаковы.
— Они непосредственно в ограблении кассы не принимали участия, что подтверждается железным алиби.
— Такое алиби может послужить нам отправной точкой. Может быть, Гончаров, зная дату ограбления и
причастный к ней, искусственно создал себе алиби, — предположил Шувалов.
— Может быть и так, — согласился с ним Простаков. — Но как это проверить и доказать?
— Только через соучастников, — разведя руки в стороны, вынужден был признать Шувалов.
— Идея правильная, но как на них выйти? — согласился Простаков.
— С кем Гончаров отбывал наказание и круг его знакомых мы знаем, но глубоким изучением этих личностей
практически не занимались, — вынужден был признать Шувалов.
— Сарафан такая птаха, что гладиться не дается, — недовольно пробурчал Простаков, напуганный слишком
большим объемом работы, который стал вырисовываться. — Мы его так фундаментально раскладываем, как
будто преступление совершено в нашем районе, — напомнил он Шувалову на всякий случай.
— Если наша версия правильная, то Сарафан может натворить дел в нашем или в другом районе, что
недопустимо, а поэтому мы должны свою версию проработать.
— Я не помню, чтобы наши соседи добровольно, по своей инициативе, помогали нам в раскрытии
преступлений, — вновь пробурчал Простаков беззлобно.
— Мы им покажем пример, а вдруг он окажется заразительным.
— Иван Владиславович, я отлично тебя понимаю и даже разделяю твое мнение, но ты не знаешь, у нас самих