Наследники Асклепия

Утром профессор Конфорти сказал мне, что собирался проассистировать молодому ортопеду, проходившему специализацию, на операции остеосинтеза отломков шейки бедра трехлопастным гвоздем. Молодой врач еще ни разу не делал этой операции. Но профессора срочно вызвали в университет.
— Пожалуйста, проассистируй вместо меня. Разумеется, ты отвечаешь за операцию. — Профессор направился к выходу, а я — в операционный блок.
По пути я заметил, что больной, старой женщине, наркотизатор уже сделал премедикацию, вступление к наркозу, если можно так выразиться.
Молодой ортопед бесцельно слонялся, заглядывая в операционные комнаты.
— Ты почему не моешься? — спросил я его.
— Операции не будет.
— Как это не будет? — возмутился я.
— Телевизоры не работают.
— Ну и что?
Молодой врач с сожалением посмотрел на меня, на бестолкового, вероятно не понявшего, что он сказал на иврите.
— Понимаешь, телевизоры не работают.
— Понимаю. А ты понимаешь, что старой женщине уже сделана премедикация?
— Но телевизоры не работают!
— Я уже слышал и сожалею. Но если бы это была твоя мама, ты согласился бы, чтобы отменили операцию?
— Но телевизоры не работают! — в отчаянии прокричал он, возмущаясь моей глупостью.
— Значит, будем работать без телевизоров. Давай, мойся.
— Без? — как ошпаренный, он выскочил из операционного блока.
Вряд ли в тот момент я вспомнил, как шел к этой операции «без телевизора»
За двадцать с лишним лет до того, как я на выставке впервые увидел рентгеновский аппарат с электронно-лучевыми преобразователями, мне и в голову не приходило, что когда-нибудь можно будет без всяких затруднений вводить спицу в центр шейки бедра, глядя на два телевизионных экрана, в двух проекциях показывающих кость и вводимую в нее спицу. Начинающий клинический ординатор в ортопедическом институте, я смотрел, как доцент делает остеосинтез отломков шейки бедра трехлопастным гвоздем Смит-Петерсена. Очень сложно. С десятком рентгенограмм во время операции, что, естественно, занимало время, не говоря уже об облучении. А больной под несовершенным эфирным наркозом. И операцию эту в клинике делал только доцент.
Вскоре я узнал, что это тема его докторской диссертации.
Я прочитал монографию А.В. Каплана, посвященную остеосинтезу при медиальных переломах. В ту пору мне еще и присниться не могло, что с Аркадием Владимировичем Капланом, выдающимся московским профессором-ортопедом, мы станем друзьями. Это в будущем. Но тогда я еще не знал и прошлого, не знал, что Аркадий Владимирович оперировал меня, находившегося в бессознательном состоянии после ранения, в военно-полевом госпитале. Но я уже точно знал, что остеосинтез шейки бедра необходимо упростить.
Не применить ли артиллерийский принцип стрельбы по закрытой позиции?
С этого я начал. Правой рукой, заводя ее за шею, я чесал левое ухо. Шаг за шагом, отбрасывая уже придуманное, я шел к цели. Наконец, в экспериментальной мастерской по моим чертежам сделали, можно сказать, примитивнейшее приспособление, построенное на принципе параллельных прямых. Это же так очевидно и просто! Как я сразу до этого не додумался? И главное — как до такого простого решения никто не додумался до меня?
Я показал это приспособление на клинической конференции. Даже всегда равнодушный и флегматичный профессор Елецкий высказал свое удовлетворение и заявил, что, как только в клинику поступит больной с медиальным переломом шейки бедра, я прооперирую его, пользуясь своим приспособлением. Короче, всеобщий восторг.
Нет, не всеобщий. Доцент не восторгался. После конференции он подошел ко мне.
— Ион, вы собираетесь доложить это на институтской конференции?
— Да.
— А вы знаете, что этим вы завалите мою докторскую диссертацию?
Я опешил. Мне это в голову не приходило. Я еще не имел представления о всех подводных течениях, мелях и рифах в научных морях.
— В таком случае я не стану докладывать.
— Спасибо. Подождите немного.
Ждать пришлось действительно не много. На следующей клинической конференции, то есть, через неделю, доцент положил на колени подушечку-думку и сказал, что он сейчас кое-что доложит. Затем он продемонстрировал приспособление, почти не отличающееся от моего. Почти, потому что доцент добавил еще одну абсолютно ненужную деталь.
Доклад доцента был встречен всеобщим смущенным молчанием. Я ни с кем не говорил по этому поводу, но мне показалось, что все испытали такое же чувство неловкости, какое испытал я. С доцентом я тоже не говорил по этому поводу. И вообще сомневался, стану ли я с ним разговаривать. Если бы он только заикнулся тогда, после моего доклада, я с дорогой душой отдал бы ему мое приспособление. Я ведь не собирался писать диссертации на эту тему. И вообще, какая тут диссертация? Всего лишь приспособление для введения спицы в шейку бедра.
Приспособление очень помогло мне в моей работе. Но уже после тридцатой или пятидесятой операции я так набил руку, что не нуждался даже в приспособлении. На основании приобретенного опыта я просто вводил в шейку бедра три спицы, по рентгенограмме определял, какая из них наиболее центральная, удалял две ненужных, а на оставшуюся надевал трехлопастной гвоздь, в центре которого есть канал для спицы, и уже по ней вбивал гвоздь.
Именно это я и собирался сделать сейчас, лишенный контроля экранов двух телевизоров.
Минут через пять вернулся молодой врач с поджатым хвостом.
— Босс сказал, чтобы ты начал операцию. А когда уже будет введена спица, я продолжу.
Я кивнул и велел ему мыться.
Профессор Конфорти рассказал мне, что врач в последнее мгновение догнал его на стоянке автомобилей и с возмущением пожаловался на этого сумасшедшего, который заставляет оперировать без телевизоров. Профессор рассмеялся и велел передать мне, что врач продолжит операцию после того, как я введу спицу.
Не знаю, когда и как разнеслась весть о том, что будут делать остеосинтез шейки бедра без контроля телевизоров, но в операционной собралась уйма народа. Пришли не только все ортопеды и хирурги, но даже урологи.
И тут я совершил то, что даже сегодня, более чем двадцать один год спустя, не могу себе простить. Я ввел не три, а только одну спицу. Почему? Что я хотел этим доказать? Мастерство врача, приехавшего из Советского Союза? Или это просто было недопустимое лихачество? Не знаю. Конечно, если бы спица была введена не центрально, я ввел бы другую. Но ведь это еще две рентгенограммы. Пусть облучение небольшое, но все-таки облучение. И большая продолжительность наркоза. Небольшой, но все же вред. А как же принцип «Не вреди!»?
К счастью, к операционному столу подошел рентгеновский техник с двумя мокрыми снимками в руках и восторженно провозгласил:
— Буль!
Действительно, спица находилась точно в центре шейки бедра. В операционной раздались ненужные аплодисменты. А молодой врач, с сияющими над маской глазами, произнес:
— Од ло роити менатхим камоха!
«Од ло роити менатхим» — я понял: «Еще не видел (не встречал) хирургов». Но что такое «камоха» — не имел представления. Я еще не знал, что в иврите существует связка, грамматическая форма, при которой «как ты» («кмо ата») произносятся одним словом «камоха».
И все-таки мне стыдно, что вместо трех спиц я ввел одну.
Молодой врач продолжил и закончил операцию. Он уже давно специалист-ортопед, пользующийся заслуженным уважением пациентов. Но ко мне он относится с пиететом, вызванным не тем, что я ему преподавал после той операции, а именно одной злополучной спицей.