Подари мне любовь

Она устала бороться с собой, ей хочется ощутить себя красивой, желанной, необходимой, быть настоящей женщиной.
— Ну как? Разве нужны еще какие-то доказательства? — хрипло прошептал Адам, отрываясь от нее, и, опустив голову к плечу, добавил: — Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. Признай это!
Морин прижималась к его телу, гладила его плечи и знала, что сейчас в ее руках почти неконтролируемый вулкан страсти.
— Но это не значит, что мы поступаем правильно.
Адам немного отстранился от нее — так лучше думалось — и, заглянув в глаза, спросил:
— Почему неправильно? Мы взрослые люди, одинокие. Кого могут касаться наши взаимоотношения? Кому они могут причинить вред?
— В первую очередь нам самим.
— Как ты можешь так говорить?
Морин отвела взгляд, пытаясь справиться с комком, подступившим к горлу. В ее жизни не было мужчины, которого она бы желала больше. Но она не дура. Он не говорит о любви, он не собирается на ней жениться.
— Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я не намерен крутить с тобой роман.
— Я никогда не думал о наших отношениях как о легком, мимолетном романе.
Морин отступила от него на шаг.
— Чего же ты от меня хочешь? Любви? А может, видишь меня своей женой? — Она грустно рассмеялась. — Не смеши меня, я же знаю, что ты за человек.
Адам весь подобрался, как перед прыжком.
— И какой же я человек, по твоему мнению?
— Плейбой.
— Я не... — попытался оправдаться он, но увидел — она ему не поверит.
— Зачем ты отрицаешь очевидное? — перебила она его. — Даже твои родственники говорят об этом открыто.
— Хорошо, — сказал Адам, его голос дрожал от напряжения. — Может быть, во мне есть что-то такое. Но скажи, с того момента, как ты приехала в Рюидосо, ты видела меня хоть с одной женщиной?
После секундного размышления Морин отрицательно покачала головой.
— Нет. Но какое это имеет значение? Я за тобой не слежу. Ты сам по себе. У меня нет никаких прав на тебя. И с другой стороны, даже если бы у тебя была женщина, разве ты упустил бы возможность добиться меня? Оставь меня, ну зачем я тебе нужна?
Адам застонал — как с ней сложно, но никакая другая женщина не заводила его так, не волновала, и никакая другая ему не нужна.
— Но мы связаны с тобой одной нитью, и оба об этом знаем.
— Красиво сказано, но то, что ты пережил мгновение назад, — это просто вожделение, не больше.
Адам погладил ее по голове, пропуская сквозь пальцы длинные тяжелые волосы.
— Ты действительно так думаешь?
Нет. Но она должна попытаться заставить себя в это поверить. Так будет лучше, чем представлять, как занимаешься с Адамом любовью.
— Да. И если ты не...
Она замолчала: его рука скользнула под майку и пальцы стали блуждать по спине.
— Нет, — прошептал он. — Я еще не разобрался в своих чувствах к тебе, но ты сводишь меня с ума, я не могу представить нас по отдельности.
Он ступил на зыбкую почву и пытается увлечь ее за собой. Чем сильнее он старался разжечь в ней огонь желания, тем острее она понимала — надо слушаться голоса разума, а не следовать за чувствами.
— Из этого ничего не получится, Адам. Ты даже не знаешь, чего от меня хочешь. — Его глаза сузились, она встретилась с ним взглядом. — Или знаешь?
Он нахмурился.
— На что ты намекаешь?
Она осторожно вздохнула и так же осторожно выдохнула, пытаясь таким нехитрым способом прояснить свой мозг.
— На то, что ты точно знаешь, чего хочешь, просто по определенным причинам не собираешься об этом говорить.
— В чем, по-твоему, я должен тебе признаться?
— В том, что хочешь со мной переспать.
Ее прямой ответ, без всяких уловок и уверток, заставил его почувствовать себя неуютно.
— Ну же! Скажи, что я ошибаюсь! — надавила на него Морин.
— Я тебе говорил, что не собираюсь заводить роман.
Адам не мог придумать ничего лучшего, кроме этой неопределенной фразы.
— Нет, роман — это уже что-то продолжительное, растянутое во времени. Все, что тебе надо, — одна ночь. Так?
— Знаешь, я бы соврал, если бы стал утверждать, что не хочу заниматься с тобой любовью. И несколько минут назад ты сама могла в этом убедиться, не так ли? — Он встретился с ней глазами. От его прямого взгляда Морин покраснела — хорошо, что уже смеркается и он не может этого видеть.
— Да. И я не сильно-то сопротивлялась. Однако мы сейчас стоим и выясняем отношения.
— Ну зачем ты все так усложняешь! — взмолился Адам.
Морин с трудом сдерживала горькие слезы. Она уже не могла себе врать. Ее неудержимо тянет к нему. Так почему же она сопротивляется, почему не может позволить себе получить удовольствие от его крепкого, сильного тела, нежных рук? Нет, не может, когда ставка в игре — ее сердце, ее душевный покой. Нет, с ним — никаких романов.
— Потому что я тоже хочу тебя, — произнесла Морин дрожащим голосом и бросилась прочь от него.
— Морин! Ты куда? Да подожди же!
Услышав его оклик, Морин ускорила шаг.
Когда он догнал ее и схватил за руку, она в панике стала вырываться. Не потому, что боялась Адама, а потому, что боялась своих чувств. Особенно сейчас, когда она в таком взвинченном состоянии. Будь он немножко понастойчивей — и неизвестно, чем все это закончится.
— Морин! Почему ты все время от меня убегаешь? Неужели твой муж был такой изверг, что ты теперь боишься всех мужчин, в частности меня?
От его неожиданного замечания она даже остановилась и посмотрела на него в упор. Да разве можно сравнивать этих двух мужчин? Никогда к Давиду она не испытывала ничего подобного. В общем, он ей платил тем же. Легко уйти, когда ничего уже не связывает.
Когда она заговорила, ее голос был бесстрастен.
— Мой бывший муж никогда не применял ко мне физического насилия, если это именно то, что ты хотел узнать.
— Тогда почему? Я не понимаю.
— Вспомни, Адам, собственные слова. У всех у нас есть демоны. Я, как и ты, предпочитаю держать своих под замком.
Адам криво усмехнулся.
— Чего же ты от меня хочешь? Разве я виноват в том, что случилось до меня!
Его слова задели Морин.
— Мне ничего от тебя не надо. Оставь меня в покое!
Адам тяжело вздохнул.
— Не могу. Я уже пробовал.
— Значит, плохо старался, попробуй еще раз, — резко бросила Морин.
Оставшуюся часть пути до дома они шли молча. Подойдя к воротам, Адам сказал:
— Я не закончил разговора.
— Зато я все сказала, — сухо произнесла Морин.
Адам проигнорировал ее заявление.
— Я хочу знать, на какой день ты планируешь свой переезд.
Это был самый легкий вопрос из всех, что она ожидала услышать.
— Контейнер с вещами прибывает завтра, так что сегодня моя последняя ночь на ранчо.
Адам невольно вздрогнул, услышав такую новость, но быстро взял себя в руки. Она не должна видеть, как ему плохо и больно от мысли, что скоро у него не будет возможности видеть ее ежедневно. А впрочем, и он сам тоже скоро переедет.
— Я помогу тебе с вещами.
— В этом нет нужды. Вещи сразу сгрузят в дом, а позже я все расставлю по своим местам.
— У тебя на это уйдет несколько дней. Потом, тяжелые вещи ты тоже собираешься двигать самостоятельно? Не отказывайся от моей помощи. Заранее обещаю, что я к тебе не прикоснусь даже пальцем. Честное бойскаутское слово.
— Даже не знаю, Адам. — Морин с сомнением посмотрела на него. Но, пожалуй, она все же больше сомневалась в себе. В конце концов, она работает вместе с этим человеком. Живет в его доме. Знает всю его семью... — Ладно. Только помощь, и ничего больше. Ты понял?
Адам понуро кивнул головой. Он прекрасно понял. И прилагал все усилия, чтобы она не заметила, как больно ранят его эти слова.
— Можешь обложиться льдом, я не сделаю ни малейшей попытки растопить его, — через силу пошутил Адам. — Ну, тогда встретимся завтра. — Он взмахнул на прощание рукой и направился к себе.
А Морин с грустью смотрела ему вслед.