Тропа. Дорога. Магистраль( СИ)

- Ерунда. Родители опять мозги компостируют. Я им говорю, что кроме как врачом, никем другим себя не вижу, а они... Вчера подогнали мне справочник ВУЗов, будто я еще не определился. Вот нафига они так делают?
- Не парься, - рука друга легла на плечо, отчего Герман невольно вздрогнул. Тепло обожгло через одежду. Выдохнул, заставляя себя успокоиться. Это всего лишь дружеский жест, это ничего не значит. - Родители - на то и родители, чтобы заботиться и переживать. Если бы они меня в лицей не пихали, то я не знаю, куда бы пошел. Сейчас столько возможностей! Мир открыт перед нами! Можно выбрать любую профессию, начать свое дело, пойти любой тропинкой. Главное, сделать шаг в правильном направлении.
- То есть, тебе все равно, кем ты будешь? - спросил Городецкий, незаметно снимая с себя руку одноклассника.
- Нет, конечно, но я уверен, что не пропаду, - очередная задорная улыбка, светящиеся глаза, полные надежд и какого-то безрассудства. "Думать о будущем в четырнадцать лет? Пф! Дайте мне насладиться этим возрастом!"
***
Полгода на пределе нервов. Полгода сидения за одной партой, общих тусовок, тренировок и прогуливания уроков. Герман метался между подготовкой к предстоящим выпускным экзаменам и своими чувствами, которые то и дело пытались прорваться наружу, ломая препятствие, стену, которую ставил здравый смысл.
Вокруг пахло весной. Запах сирени разлетался по дворам и улицам. Майские дожди омыли землю, убрав грязь, что накопилась за зиму. Пришло время ветровок и кедов. Герман любил весну, ему казалось, что в это время года возможны любые чудеса. И просил небо лишь об одном - чтобы наваждение под именем "Антон Королев" наконец-то прошло. Небеса оставались глухи к просьбам мальчика, он все больше увязал в своих чувствах и все больше тратил душевных сил, чтобы не показывать их.
Выпускные экзамены прошли, как во сне. Вроде бы, столько готовился, а когда пришло время сдавать - будто перегорел. Казалось, что это всего лишь проверочные работы в конце года. И даже выдача аттестата на последнем звонке не изменила этого состояния - все равно его нести обратно через несколько дней.
Переломным моментом оказался выпускной. Герман наконец-то осознал, что больше не будет девятого класса, будет десятый, собранный из девятых. Кто-то будет знаком, кто-то - не очень, но главного человека, которого хочется видеть каждый день... Нет. Надо срочно прекращать об этом думать, иначе он сейчас разревется, как девчонка. Только этого не хватало. Надо отвлечься. Надо потанцевать с кем-нибудь для вида. Точно. С кем-нибудь, кто уйдет, чтобы потом не было притязаний в его сторону. Потому как бегать от порядком приставучих подруг уже надоело.
- Позволь пригласить тебя на танец?
Девочка засветилась и засияла, как новогодняя елка. Никогда Городецкий не обращал внимания на "серую мышку", а сегодня - пригласил танцевать. Гера подумал, что хоть кто-то сегодня будет счастлив.
Вечер подходил к концу. Народ потихоньку расходился. Только бывшие девятиклассники продолжали строить планы на продолжение праздника. Решено было прикупить алкоголя и двинуть в сторону одного из парков. Если бы Герман знал, что будет происходить дальше, то не пошел бы.
***
Опьянение - удивительно опасное состояние. Когда ты пьян, то почти физически ощущаешь, как крутится планета, и вертишься по инерции вместе с ней. Состояние эйфории. Состояние безнаказанности за любое действие. Когда мозги выключаются, оставляя место инстинктам и желаниям.
Парк встретил выпускников полутемными аллеями и скамейками, где тут и там сидели небольшие компании. Бомжи сегодня, видимо, решили уйти в места, более безопасные и менее шумные, от греха подальше.
Гера был пьян. Тоша недалеко отстал. Вообще в их компании не было трезвых. Нигде никого не было трезвого. Даже девчонки, набравшись то ли смелости, то ли водки, норовили свалиться в кусты или поплавать в пруду, окруженном деревьями. Какие могут быть препятствия, если душа просит? И одна из них допросилась. Тоха никогда еще не был так счастлив, ненавистная школа позади, и можно было с чистой совестью открывать новую главу своей жизни, только для начала он решил смыть остаток старой.
Герман проглядел тот момент, когда Королев нырнул в пруд. В то время он помогал одной из одноклассниц нести тяжелые пакеты. Всплеск воды встревожил. Пусть лето, пусть днем тепло, но ночью... Кому в голову придет купаться? Решение загадки было простым, черноволосая макушка торчала над водой, а голос, который мог принадлежать только Антону, раздавался над парком.
- Долбо*б! Какой же ты долбо*б, Тоха!
Герман бросил пакеты на ближайшей скамейке и побежал к воде.
- Вылезай, придурок! Замерзнешь и простынешь!
- Нет! Здесь так классно! Давай, ныряй ко мне!
Кое-как парням удалось вытащить брыкающегося Королева, и если остальных только немного забрызгало, то Городецкий, который все же вошел в воду по колени, теперь с матами отжимал брючины и носки.
- Ну, и какого х*ра ты творишь? Вот нафига это было делать? Теперь весь выпускной - коту под хвост.
- Не бурчи. У меня от тебя голова болит, - Антон даже не пытался отжимать одежду, лежал с глупой пьяной улыбкой на лице. Костюм прилип к телу, а трава, на которой он лежал, стала мокрой и скользкой. - И вообще, я теперь взрослый. Могу делать, что хочу, и никто мне - не указ. Даже ты.
- Вставай, отведу тебя домой.
- Не хочу домой! Хочу продолжать праздновать. Эй! Куда вы пошли?! - Антон махал руками бывшим одноклассникам, но они уже его не слышали. Для них праздник продолжался, а для Королева и Городецкого - нет.
- Идем. Помогу тебе дойти до дома, - Гера протянул руку и помог другу подняться. От прикосновения ладоней стало жарко, несмотря на прохладный ночной воздух.
- А потом куда?
- Домой. У меня есть деньги на такси.
- Нет. Останешься со мной. Родители и слова не скажут.
- Зато мои скажут. Поэтому - нет.
Герман не хотел врать, но солгал. Его родители не ругались бы за отсутствие сына дома, нужно было только предупредить их. Но представив, что он будет спать с Антоном в одной комнате и, возможно, в одной кровати, резко захотелось домой. Потому что он знает себя. Он не выдержит. Ведь сегодня - их последняя ночь. Последняя возможность расставить точки над "i", признаться, и быть либо посланным, либо... Нет либо. Антон - натурал и гомофоб. Он никогда не скажет, что чувства Геры взаимны. Но как же хочется это услышать...
- ... И вот, прикинь, я ей говорю, давай ко мне, а она - нет, я храню себя до восемнадцати. Прикинь? Ну, дура...
- Угу.
- Ну и, короче, я послал ее и подкатил к ее подружке. Ну, а что? Та оказалась более сговорчивой... - Закурил, - И это, ну, все, как надо, грудь большая, попка круглая... Слушай, а хочешь, я тебя с ней познакомлю? Безотказная девица, сто процентов даст!
- Не надо. Не хочу, - от этих разговоров не то, что мутило, уже, наверно, должен был привыкнуть, но лучше не становилось. Точно.
- А чего ты хочешь? Скажи? Я договорюсь. Любую уломаю для тебя.
- Тоха, заткнись. Я послезавтра уезжаю в Волгоградскую к бабушке на все лето, а потом мы будем учиться в разных местах.... Дай побыть с тобой вдвоем, - последняя фраза прозвучала как-то жалко. Гера поморщился, но друг, вроде, ничего не заметил. Или не отреагировал.
- Ну. Ладно. Мы почти уже пришли.
Дверь в подъезд. Лестница. Герман еле переставлял ватные ноги. Не потому, что мокрая обувь была тяжелой. Потому, что не знал, как решиться сказать и стоит ли вообще.
- Все. Пришли. Спасибо, что проводил. Может, чаю выпьешь?
Городецкий чуть не упал.
- Совсем уже? Какой чай в три ночи?
- Ну... Можно другого... Чего ты хочешь?
Гера мог бы сказать "ничего", попрощаться и уехать домой, но вместо этого он схватил друга за шею и поцеловал. Губы Антона были сухие и холодные. Но слаще их не было ничего. А потом... А потом и не стало ничего.