Еще один шанс

В одиннадцать лет она потеряла мать и брата, вспомнился ему ее леденящий кровь рассказ. Как страшно. Обвалился мостик… Откуда же я про это знаю?
Где-то в подсознании шевельнулась догадка. Ощущение, что Поллиана уже когда-то была в его жизни, вдруг странным образом усилилось. Полли, Полли, Полли, прозвучало в ушах. В памяти всплыл их разговор о Кардиффе. Потом перед глазами возникли девичьи глаза — выразительные, немного печальные… Очень похожие на глаза Поллианы и как будто не ее… Или?
Казалось, он сойдет с ума оттого, что мысль так издевательски его дразнила, как вдруг в голове четко сложилась картинка из прошлого: вечеринка у Джефферсонов, беседа с дочерью Виктора…
В невообразимом волнении он достал из кармана телефон и набрал номер матери.
— Сынок! — обрадовалась та, мгновенно ответив.
— Мам, как дела? — торопливо спросил Джеймс.
— Робби чувствует себя отлично, Барбара подумывает пойти преподавать. Стефани и Джон звонили вчера: пообещали приехать. — Джеймс любил племянника и сестер всем сердцем, но сейчас мечтал поскорее завершить разговор о них. — Почему так давно не звонил, Джеймс? — спросила мать, и ему на мгновение стало ужасно стыдно.
— Дела… все никак не выбрать свободную минутку. Послушай, ты не помнишь, как зовут падчерицу Эстер? Несколько лет назад она приезжала к ним…
— По-моему, Полли, — сказала мать. — Да-да, Полли. Эстер недавно о ней упоминала. А в чем дело?
— Потом объясню. Я очень скоро позвоню снова. Целую.
Джеймс вскочил из-за стола, совершенно забыв про ланч, к которому так и не притронулся, и ринулся в вестибюль. Слава богу, сегодня Бернард работал в дневную смену и был на месте.
— Бернард, у меня к тебе серьезное дело, — проговорил Джеймс, до сих пор не веря в то, до чего додумался. — Во-первых, пожалуйста, скажи, как фамилия Полли.
Бернард окинул его удивленным взглядом.
— Джефферсон. А что случилось? Она совершила преступление?
Джеймс покачал головой.
— Преступление совершил я. Причем дважды. — Он со всей серьезностью взглянул на Бернарда. — Можно попросить тебя об одном одолжении?
— О каком? — удивился тот.
— Как только здесь покажется Полли, немедленно сообщи мне. Хорошо?
Бернард колебался.
— Сделай, что я прошу, — настойчиво произнес Джеймс. — Если желаешь, расценивай мою просьбу как распоряжение свыше.
Бернард поднял руки, сдаваясь:
— Хорошо-хорошо. Я сразу сообщу. Только как-то странно все это…
— Спасибо, Бернард. Уверяю тебя, никакого вреда я ей не причиню. — Джеймс вздохнул.
А не такой уж он и плохой, этот парень, думал Джеймс, поднимаясь на лифте на свой этаж. Временами производит даже приятное впечатление. Интересно, как долго мне еще ждать? Где она сейчас? Вспоминает ли обо мне?
Теперь все стало на свои места. Там, в Кардиффе, он, бог знает почему, не пожелал присматриваться к Полли Джефферсон и аккуратно пресек заведенный ею серьезный разговор…
Поэтому-то она так странно держалась теперь, была так строга, подумал он, заходя в свой кабинет. И настолько охотно согласилась на поцелуй… Сохранились ли у нее ко мне хоть какие-то чувства? Или только обида и желание отомстить?
Нет, на месть она не способна. А чувства сберегла — я точно знаю. Просто ловко их прячет. Милая Полли…
За три недели, проведенные на побережье, Полли так и не сумела справиться со своим чувством к Джеймсу. Зато привыкла к мысли, что уйти из «Тауэра» ей придется, а Джеймса лучше никогда больше не видеть.
Жизнь — ведь это не только любовь, рассуждала она сама с собой. Есть еще природа, люди, которые нуждаются в тебе, книги, искусство, путешествия. Полноценным и счастливым человеком можно ощущать себя и без того, о ком болит сердце. А любовь никуда не денется. Будет греть сердце, и это уже хорошо…
В «Тауэр» она умышленно пришла через полчаса после начала смены. С таким расчетом, чтобы Бернард уже стоял за стойкой, а Джеймс спокойно работал в своем кабинете. Предстояло побеседовать с Гилленхолом, которому она позвонила накануне, попрощаться с бывшими сотрудниками и забрать кое-какие личные вещи.
Сердце забилось в волнении. Расставаться с тем, что так давно было знакомо и любимо, не хотелось.
Другого выхода нет, напомнила она себе и направилась к стойке.
— Доброе утро! — сказала она, глядя на Бернарда и его новую помощницу.
— Полли! — воскликнул Бернард, расплываясь в счастливой улыбке. — Где ты пропадала? Почему так внезапно меня бросила? Я тут без тебя…
Он взглянул на временную помощницу, та ответила ему кривой улыбкой и отвернулась.
— Полли! Как я рад снова видеть тебя! — Бернард перегнулся через стойку, взял ее за руки и с чувством их потряс. — Когда приступишь к работе?
Полли стало невыносимо грустно. Она прошептала:
— Боюсь…
— Полли! — послышался со стороны коридора до боли знакомый голос Джеймса. Она сообразила лишь минуту спустя: он назвал ее «Полли», не «Поллиана». С чего бы это?
— Здравствуйте!
Джеймс подошел к ней и посмотрел на нее таким взглядом, будто все эти дни думал только о ней.
— Мы перешли на «ты», — исполненным нежности голосом напомнил он. — Забыла?
Полли от изумления приоткрыла рот. Почему он так прямо говорит это в присутствии посторонних? Смотрит на нее чуть ли не с восхищением? Откуда взялся здесь как раз в ту минуту, когда она пришла?
— Н-нет, я ничего не забыла. Но думала, в рабочее время разумнее сохранять дистанцию… И потом, мы так давно не виделись, что как будто снова стали… менее знакомы…
Ей невольно вспомнились горячие поцелуи, которыми они щедро одаривали друг друга в последний вечер перед длительной разлукой, и щеки залило краской.
Джеймс негромко засмеялся.
— Нет, Полли, — возразил он. — Мы никогда больше не будем «менее знакомы». Как я рад, что снова вижу тебя. Если бы ты только знала…
Полли почувствовала, как решительность и спокойствие покидают ее.
— Послушай, нам надо поговорить, — сказал Джеймс. — Сейчас же.
Полли, из последних сил борясь с чувствами, возразила:
— Не могу. Я должна побеседовать с мистером Гилленхолом — он ждет меня.
Джеймс нахмурил брови:
— По какому вопросу?
— Он подыскал для меня место в другой гостинице, — одним духом выпалила Полли. — Я ухожу.
— Полли! — Джеймс взял ее за руку. — Умоляю, сначала выслушай меня. Я обо всем догадался. Я был круглым идиотом! Тогда, в Кардиффе.
Полли густо покраснела и опустила голову, не зная, куда деть глаза. Бернард и его напарница уставились на парочку, раскрыв рты.
— Пойдем ко мне в кабинет, — попросил Джеймс. — Я все-все тебе объясню. Тогда, может быть, отпадет необходимость идти к Гилленхолу. Вы договорились на конкретное время?
Полли, не поднимая глаз, медленно покачала головой.
— Тогда пошли! — Джеймс крепче сжал ее руку и повел к лифту.
— Понимаешь, я тогда не готов был любить, — горячо объяснял он, с мольбой глядя ей в глаза. — Хоть уже и вышел из юношеского возраста. Меня интересовали непродолжительные романчики с несерьезными девушками. Потом это прошло, и появилось глубокое чувство.
Полли сидела в кожаном кресле и молча слушала. Ей казалось, что все происходящее она видит во сне.
— Я думал: это навсегда, — продолжал Джеймс. — Думал до недавних пор. Но моя возлюбленная после четырех лет, что мы прожили вместе, бросила меня, даже не удосужившись ничего объяснить. Уехала во Францию с одним французом, мне позвонила лишь спустя несколько дней. Люблю другого. Счастлива с ним. Так уж вышло. А я из-за нее одной переехал в свое время в Лондон: жизнь в столице была пределом ее мечтаний.
— Помнится, ты сам всегда считал, что в столице жизнь интереснее, — наконец заговорила Полли.
Джеймс взглянул на нее с благодарностью и любовью.
— Ты помнишь, девочка моя. — Он кивнул. — Да, я так говорил, но по-настоящему любил только Кардифф. И до сих пор люблю. Жаль, езжу туда все реже и реже, но, думаю, это нетрудно исправить. — Он помолчал, изучая Полли взглядом, будто видел ее впервые в жизни. — Когда спустя три недели Кэти явилась сообщить, что она ко мне возвращается, я уже знал тебя…