Имменсерит. Огненное сердце Ювина
Высокий сводчатый потолок усиливал голоса и казалось что за столом собралось не меньше сотни людей. Но на самом деле на пиру присутствовали порядком около сорока человек. В основном, это были все приближённые и значимые люди для города и лично для его правителя.
Столы ломились от разных яств и питья. Черноземелье был богатым краем, а Тритика – особенно. Поэтому такому разнообразию не стоило удивляться. Конечно же на столах были запечённые с яблоками молочные поросята. Рядом располагались плоские блюда со свежей дичью, в виде жареных в масле рябчиков и куропаток, украшенных маринованными лисичками. В избытке было подносов с речной рыбой, в основном окуни и щуки, запечённые на углях. Между всеми вкусностями стояли ещё совсем тёплые пироги разных форм и размеров со всевозможными начинками. А самое главное, чего ещё никогда не пробовал Авенир – это сладкие варенья из различных лесных ягод. Ну и само собой то, чем особенно славился этот дивный щедрый край – душистые мягкие хлеба и густое чёрное пиво.
Долго в этот вечер гремела посуда и лились застольные речи, лихо поддерживаемые дружным рёвом пирующих, а последующее всеобщему застолью веселье с песнями и плясками продолжалось вообще чуть ли не до утра.
Предпоследними из-за стола встали пятеро дружинников Ороена, пять родных братьев с разницей в год каждый, а последних – двух молодых дворян и по совместительству ближайших советников главы города, унесли за руки и за ноги, потому как сами они идти были не в состоянии.
Авенир удалился в свою комнату сразу после того, как застолье покинули градоправитель и его сестра и ещё до того, как Иветиль вдоволь напелась лихих бесшабашных песен в обнимку с пузатым и бородатым главным казначеем города Вироеном и здоровенным лысым и щербатым старшим воеводой Асталом. Оба годились ей если не в деды, то в отцы точно, но это не мешало ей пить сидр и пиво наравне с ними. Авенир доподлинно убедился в том, что компания у его сестры достойная, и только после этого со спокойной душой покинул светлицу.
Поднявшись по лестнице наверх и найдя нужную дверь, он наконец укрылся от праздничного шума и гама в своей комнате. Подойдя к открытому окну, он вдохнул полной грудью аромат цветущих яблонь и с удовольствием закрыл глаза, вспоминая нечто приятное.
Авенир почувствовал почти сразу же как вошёл, что он не один в комнате, но виду не подал. Тихий шелест платья, падающего на пол, можно было легко спутать с дуновением ночного ветерка. Белая простыня легко сошла бы за облака, а страсть, окутавшая его мгновенно, могла случиться только во сне.
На другой день за завтраком Ороен пригласил Авенира и Иветиль на ещё одну беседу в свои покои. Всё оставшееся время до назначенной на вторую половину дня встречи брат и сестра провели в различных заботах. Авенир гулял в саду и наслаждался обществом Олоены, а Иветиль, после того как посетила конюшню и проверила как дела у их лошадок, отправилась на местный базар.
В назначенное время в покоях правителя города собрались все, кому это было нужно – Авенир и Иветиль, а так же сам Ороен, его сестра Олоена, а кроме них ещё и Ивалай, старый конюший. Он стоял у входа, держа свою пыльную шапку в руках в легком полупоклоне. Это немного удивило гостей, но те особого вида не подали. Раз хозяин дома пригласил его на разговор, то может ему есть что рассказать?
«Вдоль берегов порта Каэли всегда рос густой камыш и рогоз. Ближе к Каэрульским горам вся суша была усыпана колючей облепихой. Её было столько, что она давно перестала иметь хоть какую-то ценность для местных жителей. Только маленькие дети любили залазить в самые густые заросли, чтобы полакомиться сочными кисло-сладкими ягодами.
Гавань была скромной по размерам, но очень вместительной. При этом она была одной из самых больших в южных землях, уступая в количестве причалов разве что только Альванским островам да Яксарте.
Это была поздняя осень. В тех краях снег выпадает только на вершинах гор, а широкая река остаётся судоходной постоянно. В преддверии зимы, как и везде в нашем мире, темнело в этих краях очень рано, а светало поздно.
Портовый город Каэли состоял в основном из небольших одноэтажных домов с собственными небольшими садами. Вдоль улиц росли деревья с хурмой, она была такой спелой, что сама падала на землю, срываясь с веток под собственной тяжестью. Главная улица, на которой находились магазины и лавки, была вымощена булыжником и на ней стояли исключительно каменные дома. Заканчивалась улица выездом из города и широкой дорогой на Арден Экор.
На причале размещалось множество складов, несколько трактиров и прочих увеселительных заведений. Чуть глубже в городе располагалась рыночная площадь, которая всегда была битком набита народом. За площадью как раз начиналась главная улица города.
В порту всегда была охрана, потому как мелкие инциденты случались регулярно. В основном, виной были пьяные выходки моряков, не знакомых с местными порядками.
В тот злополучный вечер всё пошло не так. В трактире «Чёрная роза» команда приплывших накануне из Кельдувата моряков с большим грузом солёной рыбы устроили страшную заварушку. Всё началось вроде бы с обычного мордобоя, но переросло в массовую бойню не на жизнь, а на смерть. Причина ни тогда ни сейчас не была известна. Немногие уцелевшие позже посчитали, что это была всего лишь провокация с целью стянуть как можно больше людей и городской стражи к самому удалённому от причалов трактиру.
Действительно, всё так и получилось. К месту не на шутку разгоревшегося сражения стянули всех, кто был в этот вечер на дежурстве, со всех уголков города, в том числе и с набережной, были отозваны все патрули.
Ночное небо было затянуто облаками, и не было видно ни звёзд, ни луны. Казалось, что сама погода благоволила безжалостным захватчикам, скрывая их приближение густым, как молоко, белым туманом, застлавшим ровной пеленой всю поверхность реки, так что другого берега толком не различишь.
Паромщики, те что чудом остались в живых, и то, потому что как раз были на другом берегу, утверждали, что незнакомые корабли вынырнули из мглы как призраки, совершенно бесшумно рассекая гладь реки. Никто не слышал ни всплеска воды, ни работы вёслами, ни единого голоса с палубы. Они пришвартовались с невероятной быстротой и ловкостью, все шесть кораблей, один за другим. Из каждого на берег вышло порядка пятидесяти рыцарей в чёрном как сама ночь облачении и чёрными накидками, с белой птицей на груди. Две трети из них в считанные мгновения уже были верхом, а из трюмов кораблей всё продолжали и продолжали выводить лошадей чистой вороной масти.
Управлял всем процессом старец с густой бородой, почти до пояса, одетый в чёрный балахон. Он опирался на посох и смотрел за всем происходящим не проявляя никаких эмоций.
Леденящий душу страх пронизывал тех, кто наблюдал за всем этим с другого берега реки Волатиль.
Всё шло само собой, без единого звука, без приказов или вопросов, словно невидимая рука направляла захватчиков.
Старик отдал двум своим командирам безмолвные приказы, указав посохом в направлении гор, меж которых стоял свободный и богатый город Арден Экор. Большая часть уже готового конного войска не останавливаясь ринулась сквозь улицы напрямую по тракту к намеченной цели, а меньшая часть учинила расправу практически над всеми, кто населял порт Каэли.
Всех, кто пытался оказывать сопротивление, убивали на месте. Тех, кто пытался бежать, настигала та же участь. Оставшихся отправили в Арден Экор, который к этому моменту уже почти был захвачен внезапной атакой двух с лишним сотен чёрных, как сама ночь, конных рыцарей.
Как позже всем стало известно, это были три специально подготовленные хоругви рыцарей Тенебравийского ордена из далёкого северного города Альбастрата. Элита среди элитных войск. Воинов, подобных им, было не найти во всём Свободном мире.»
– Последствия того, что произошло той осенней ночью всем слишком хорошо известны, чтобы их рассказывать, – брюзжал Ивалай, подводя некоторый итог под первой часть своего рассказа.