Аромат лилий (СИ)

— Это вы держитесь от нас подальше, — на плечо Кэссиди опустилась ладонь Алана. И сейчас, как ни стыдно признавать, мальчишка был благодарен другу.
Наверное, от всего этого ситуации просто ступор, потому стрёмный дядька, лица которого по-прежнему не видно, и вызывает такой необъяснимый страх. Откуда он вообще взялся?!
— Как скажешь, — незнакомец ответил медленно, словно оценивая степень угрозы и не находя её значимой. А затем развернулся и сделал лишь короткий жест рукой, от которого из чёрной машины вышел бугай, направляясь к ним. Точнее — к неподвижному телу на трассе.
Он приблизился, заставляя ребят сделать пару шагов назад, а затем легко подхватил изувеченного бродягу, и понёс прочь. Алан всё ещё не убирал руки с плеча Кэссиди, тот же застыл как вкопанный, видя алые пятна, тянущиеся вслед за безвольно висящим на руках громилы телом мертвеца. А тот, кто распорядился, стоял теперь у своей машины и смотрел на них. Смотрел неотрывно, будто читая каждую деталь, запоминая зачем-то и ничуть не пытаясь скрыть свой странный интерес.
— Поехали отсюда, — тихо произнёс Кэссиди, заставляя себя отвернуться. Издали и в темноте с метелью он с трудом различал черты незнакомца. Но одно почувствовал наверняка — от него озноб по коже, и хочется быстрее убраться прочь.
— Мы вот так просто уедем?! А если они номера записали и только и ждут, как нас сдать?!
— Садись в тачку, Стиви, и погнали. Видишь, он никому не звонит. Да и не похож на того, кто бы стал, — оборвал панику друга Алан.
— Он похож на того, кто пропустит этого чёртового бомжа через мясорубку и съест на завтрак, — негромко произнёс Кэссиди, и все обернулись на него, уже садясь в машину.
Энди, кажется, подавил новый рвотный позыв. Машина тронулась с мерзким лязганьем тормозов слишком резко и поспешно, удаляясь прочь от тёмных пятен крови, украсивших шоссе.
========== 2. У тебя будет выбор ==========
Комментарий к 2. У тебя будет выбор
Предупреджение: немного нецензурной лексики.
И извиняюсь за количество небольших флешбеков)
Стив остановил машину за несколько метров от высоких ворот с камерами наблюдения. Не то чтобы отец Кэссиди не знал, с кем тот проводит время, но лучше не дразнить его лишний раз. Спенсер Чамберс с изрядной долей брезгливости и пренебрежения относился к тем, кто не столь богат и успешен, как он сам. И если старшим сыновьям он сумел вложить в голову те же устои, то младшего он считал личной неудачей, и все его поступки служили тому подтверждением. Выбор друзей — в их числе.
Возвращаться домой не хотелось. Он опоздал, а перед глазами все еще стояла жуткая сцена с окровавленным бродягой и незнакомцем, с чего-то взявшимся помогать им. А ещё он сказал столь интимную мерзость, от которой хотелось вырвать это воспоминание из памяти.
«У тебя скоро течка…» — да как он посмел?! При всех! Как же унизительно! К тому же того, о чём заявил этот тип, у Кэссиди ещё не было. И думать об этом не хотелось, это так гадко и стыдно!
Он попытался изобразить ободряющую улыбку Стиву и беззаботно махнул рукой остальным, прежде, чем скрыться за высокими заснеженными деревьями у ворот. Всю дорогу друзья не могли перестать обсуждать это пугающее происшествие, этого бродягу, а что было бы, если, а вдруг их найдут и прочее… у Кэссиди же из головы не шёл тот мужчина, альфа, без сомнения. Отчего-то он вызывал страх, куда более сильный, чем мертвец в крови. Откуда он взялся на пустынной трассе?! Почему решил помочь?! Такие, как он, не сочетаются со словом «помощь» вовсе!
Мальчик попытался проскользнуть домой незамеченным. Хотелось остаться одному и не видеть никого, не разговаривать, накрыться одеялом с головой и уснуть. Чтобы всё прошло, как страшный сон. Однако, в доме, напичканном камерами видеонаблюдения, охраной и слугами, это едва ли возможно. И, как только Кэссиди перешагнул порог просторного холла, со стороны зала послышался тягучий приторный голос. Он узнал бы его, даже услышав где-нибудь в толпе, и неизменно испытал бы липкое раздражение. Голос принадлежал супругу его отца, Натаниэлю.
— О, Кэсси, снова шляешься со своими оборванцами? — манерно растягивая слова, спросил тот. — Или у тебя там есть кто поинтереснее, мм?
Отчим нарисовался в дверном проёме, окидывая мальчишку медленным пренебрежительным взглядом. Они не поладили с первой встречи. Натаниэлю тогда было двадцать, Кэссиди одиннадцать.
— Какой милый мальчик. Подрастёшь, отбоя от альф не будет. Ты, наверное, уже мечтаешь, каким будет тот единственный?
— А ты, наверное, уже лёг под моего отца? — в тон слащаво улыбающемуся старшему омеге ответил тогда Кэссиди. Улыбка молодого отчима превратилась в злую усмешку, и с этого же момента Натаниэль негласно объявил пасынку войну.
Если прежде он был предоставлен самому себе, и на него просто закрывали глаза, то отчим утверждал, что младшенькому нужно строгое воспитание, пока ещё «не слишком поздно». А отец соглашался с каждым словом своего молодого супруга, обладающего, надо сказать, отличным даром убеждения.
— Отвали от меня, придурок озабоченный, — мрачно отозвался Кэссиди на вопрос Натаниэля о «ком-то интересном» и поспешил к лестнице, пока тот не заметил его мокрые и тёмные от чужой крови колени.
— На твоём месте я бы сменил тон, сопляк, — отчим неприязненно сощурил свои светло-зелёные глаза, делая шаг вперед.
Несмотря на то, что был омегой, Натаниэль обладал довольно высоким ростом, что позволяло ему смотреть на пасынка более, чем свысока. Он казался Кэссиди вульгарным, как дешёвая шлюха: длинные рыжие волосы, уложенные кокетливыми волнами по плечам, подкрашенные глаза и губы, тонкая сигарета на палочке, которую тот не стеснялся курить при разговоре, приталенная одежда и куча побрякушек. Мальчик искренне не понимал, как отец не видит очевидного — этому гаду нужны лишь деньги и особняк. Иначе с чего молодому омеге вешаться на уже шестидесятилетнего альфу? Хотя… может, Спенсера это устраивает?
— А что будет, если не сменю, папочка? — выделив последнее слово, Кэссиди приподнял бровь и скорчил безразличную физиономию, намереваясь двинуться дальше.
— Будет больно, детка. И я лично позабочусь об этом. Шляешься неизвестно где и с кем, выглядишь… как будто тебя имели в подворотне, — на холёном лице Натаниэля отразилась злобная брезгливость. — Тебя следует запереть дома и пороть, пока не научишься вести себя, как подобает. Но… — он сделал драматическую паузу и гаденько улыбнулся, подойдя к пасынку вплотную. — Скоро это будут уже не наши заботы.
— Что ты плетёшь? — Кэссиди невольно сделал шаг назад.
Нет, Натаниэль и раньше был любителем поговорить и пройтись по его виду, по друзьям, слишком наглому тону или выражению лица, но сейчас что-то неприятно зашкреблось в груди. Будто это было больше, чем обычные придирки.
— Всё надеешься сдать меня в какой-нибудь вонючий пансион?
— Для этого ты уже большой мальчик, Кэсси, — отчим плавно провёл по его светлым волосам длинным пальцем, наматывая на него прядку. — Нет. Ты покинешь этот дом навсегда, взяв фамилию альфы, которому будешь принадлежать.
Кэссиди дёрнулся в сторону, звонко ударив отчима по руке. Однако, на его лице по-прежнему играла самодовольная ухмылка, а в глазах мальчишки нарастал страх с каждой секундой, что он осознавал прозвучавшие слова.
— Не буду! Нет, вы не посмеете! — воскликнул он, не сводя взгляда с Натаниэля. Но даже сейчас он осознавал, что посмеют. Что это и есть тот смутный страх, что преследует его в последнее время. Ему на днях исполнится шестнадцать, а это тот возраст, когда разрешено вступать в брак. И тот возраст, в котором решение об этом браке принимают родители. Удобно, нечего сказать!
— Ты правда считаешь, что дорогой отец с тобой так не поступит? — усмешка Натаниэля стала ещё более нехорошей. — Он и так терпел твоё бесполезное присутствие столько лет. Ты скоро потечешь, как сучка, позоря нас всех. Так делай это с пользой. Но, конечно, Спенсер не будет слишком жесток к своему маленькому сынишке. Супруга можешь выбрать сам, — Натаниэль хохотнул, смотря в испуганные и злые бирюзовые глаза. — Из списка тех, кого одобрил отец, конечно же. Не волнуйся, они все люди достойные, взрослые, успешные. Они знают, как обращаться с такими, как ты.