Чужая вина

— Нора, я стучала, ты разве не слышала?
— Не-а.
— Ты в порядке?
— В полном.
Взгляд Норы не отрывался от экрана. Репортер у здания суда брала интервью.
— И сейчас с нами Сьюзан Аптон из проекта «Справедливость». Сьюзан, прежде всего…
— Меня зовут Сюзанна, — поправила ее женщина немногим старше Норы. Нелл обратила на нее внимание еще в суде. Красивая, с выразительными чертами лица, явно из какого-то большого города на севере страны.
— Простите, Сюзанна. Скажите, пожалуйста, какова была ваша реакция на решение суда.
— Мы чрезвычайно рады, — сказала Сюзанна. — Но в то же время была совершена ужасающая ошибка, ошибка, которую невозможно исправить.
— Вы имеете в виду тюремное заключение Элвина Дюпри? — уточнила репортер.
Сюзанна выразительно посмотрела на нее.
— Совершенно верно. Кто сможет вернуть этому человеку потерянные двадцать лет?
— Это, конечно, важный вопрос, — согласилась репортер. — А вам известно что-либо о дальнейших планах мистера Дюпри?
— Ну, для начала ему понадобится несколько дней, чтобы переварить все случившееся.
— Итак, это была Сюзанна Аптон из проекта «Справедливость». А мы возвращаемся в студию. Мэтт?
— Джуди? Мэтт в студии. Вы случайно не знаете, комментирует ли ситуацию сам мистер Дюпри?
— Ответ отрицательный, Мэтт. Пока что он не дает никаких интервью.
На экране появились слова: «Далее в нашей программе». Нора нажала кнопку «выключить», по-прежнему глядя на погасший телевизор.
— Ты же говорила, что это он. Ты же все видела своими глазами.
— Так и есть.
— Значит, они просто отпустили убийцу моего отца на свободу? Так, по-твоему?
— Никаких «по-моему» нет.
Нора повернулась к ней и заговорила угрожающим тоном:
— А почему нет? Ты же любила его, верно?
— Да.
— Тогда почему тебя это не огорчает?
— Я огорчена.
— Что-то не видно. Как сильно ты его любила?
Теперь и Нелл повысила голос:
— Что это, черт возьми, за вопрос?
Нора пожала плечами. Быстро обуздав свой гнев, Нелл присела на край кровати. Она чувствовала неприятный запах, исходящий от дочери: Норе срочно нужно было принять душ и почистить зубы.
— Что с тобой случилось в этом году? — спросила Нелл. — Что не так?
— Может, это генетическое, — предположила Нора. — Передалось от моего настоящего отца, но заработало только сейчас.
— Твой настоящий отец — это Клэй. Папа. Он воспитывал тебя с двух лет. Он любит тебя. Ты разве не понимаешь, что могла нести уголовную ответственность за свое поведение на дороге? Но он все уладил.
— Настоящий мужчина.
Нелл встала.
— Ты не понимаешь, как тяжело ему приходится! У него сердце кровью обливается, когда он вынужден делать такие поблажки. — Нелл, сама того не ожидая, разрыдалась. Практически не контролируя себя, она схватила с полки обрамленную фотографию. На ней Клэй нес Нору — десятилетнюю девчонку в футбольной форме — на плече; ее маленькие пальчики хватались за пряди его волос, у обоих на лицах сияла довольная улыбка. Нелл ткнула фотографию прямо под нос дочери. — Взгляни! Просто посмотри на этот снимок. — С этими словами она вылетела из комнаты.
Взбежав наверх, Нелл обдала лицо водой. Вытираясь, она увидела свое отражение в зеркале. «Держи себя в руках», — приказала она.
Нелл вышла во двор, подхватила ветку, плававшую в бассейне, и оттащила в кучу хвороста у сарая. После взяла сачок и собрала мертвую коричневую листву с поверхности воды. Затем принесла из сарая специальный пылесос и почистила дно бассейна. Когда процедура близилась к завершению, из дома вышла Нора — уже чистая и свежая, в джинсах и футболке с эмблемой университета. Такая, как прежде, красивая девушка с большим будущим. Они справятся. Все будет хорошо. Выглянуло солнце, и бассейн засверкал мириадами мелких искр.
— Мама?
— Да?
— Можно мне посмотреть фотографии?
— Какие фотографии? — спросила Нелл, про себя предположив: «Наверное, те, на которых она с Клэем».
— Фотографии моего… биологического отца.
— О Нора, ты ведь их уже видела.
— Много лет назад. Где они?
— Сейчас не самое подходящее время.
— Почему?
— Нам нужно двигаться вперед. Нужно вернуться к нормальной жизни, ты должна восстановиться в университете…
— В университете? Из-за университета все и началось.
— Что «все»?
— Ничего.
— Что ты имела в виду?
— Ничего. Ну, вся эта… неразбериха. — Нора неопределенно повела рукой, указывая на бассейн, двор и все, что находилось за пределами двора.
Неразбериха у нее в голове? Это ли она имела в виду?
— Нора, а как ты смотришь на то, чтобы побеседовать со специалистом?
— Мне не нужен никакой специалист, — сказала она. — Я никак на это не смотрю. Я хочу посмотреть фотографии.
Нелл внимательно разглядывала дочь. Свежевымытое тело, зачесанные назад влажные волосы. Но выражение глаз изменилось. Специалист. Психоаналитик. Отличная идея, хотя Нелл и не знала ни одного подходящего врача. Сейчас главное — подтолкнуть ее к этому решению, вызвать в ней желание проконсультироваться. А пока суд да дело, почему бы не показать ей фотографии? Вреда от этого не будет. Боль — да, возможно, но не вред.
— Они в кабинете.
Небольшой кабинет Нелл, ранее служивший спальней для гостей, располагался на втором этаже. Нелл открыла шкаф и стала разбирать нагроможденные там коробки. На самом дне стояла коробка с надписью фломастером «УСК» — университет Северной Каролины. Женщина поставила ее на стол, сдула пыль, взяла протянутые Норой ножницы. Надрезала скотч. Из открытой коробки сразу же пахнуло Бернардином, и Нелл стало не по себе.
Под слоем обертки скрывались старые тетради по истории искусств, толстая папка с материалами к ее диплому на звание магистра, так и не написанному, учебник «Введение в геологию», купленный когда-то в надежде побороть свое невежество в глазах Джонни, несколько сувениров, включая открытки с Кейп-Кода, куда они ездили на День труда, и подставка для пива из ресторана, где прошло их первое свидание. И фотоальбом — на самом дне.
Нелл вывалила содержимое коробки на стол. Запах Бернардина усилился. Открыла альбом. На первой же странице была фотография Джонни: он стоял, улыбаясь, возле бассейна, держа в руках завоеванный трофей. Но все это: трофей, улыбку, бассейн, Джонни, — нельзя было бы разглядеть, если бы она не знала, где их искать, если бы память не помогала ей заполнять пробелы. Плесень и влажность безнадежно обезобразили фотографию, размыв и приглушив очертания предметов, оставив лишь абстрактные пятна света и тени.
— Мама?
Нелл листала альбом, быстро переворачивая страницы. Все фотографии стали такими, как первая, или даже хуже. Все погибло.
— Я не понимаю, — сказала Нора, в отчаянии заламывая руки. — Ведь сюда, на возвышенность, наводнение не добралось!
Но электричества не было целый месяц. А значит, не работал и кондиционер.
— О боже, — прошептала Нелл. — Электричество не…
— Вот дерьмо! — воскликнула Нора и выбежала из комнаты. Нелл хотела было догнать ее, но тут зазвонил телефон. Подумав, что это, должно быть, Клэй, она сняла трубку.
Но это оказался не он.
— Надеюсь, я не помешала, — сказала Ли Энн.
— Конечно же помешала! — рявкнула Нелл. — И мне нечего тебе сказать.
— А тебе и не надо ничего говорить. Я хочу, чтобы ты послушала.
— Что?
— Мое интервью с Элвином Дюпри. Его напечатают в завтрашнем номере.
— Но он не дает интервью.
Ли Энн рассмеялась. Короткий, глухой, самодовольный смешок.
— В нашем бизнесе это называют «эксклюзивчик». Я только что от него.
— А где?…
— Где мы встречались?
— Да.
— Пока что его поселили в отеле «Амбассадор», — сказала Ли Энн. В комнате, в которой она находилась, раздался телефонный звонок, затем еще один. — Готова? «“Я ни с кем не хочу ссориться”, — заявил Элвин Дюпри через считанные минуты после того, как вышел из здания городского суда свободным человеком. Решение суда, к слову, ошарашило многих опытных наблюдателей». — Ли Энн сделала паузу. — Черт, надо бы сократить. «Мистер Дюпри провел двадцать лет в Центральной тюрьме штата по обвинению в убийстве, снятом сегодня судьей Эллой Томас. “Я умиротворен”, — сообщил мистер Дюпри нашему репортеру в эксклюзивном интервью, взятом в одном из ресторанов города. Во время своего первого обеда на воле мистер Дюпри заказал чизбургер с картошкой фри и очень сладкий кофе. Отвечая на вопрос о потере глаза, на месте которого теперь повязка, очевидно породившая его тюремное прозвище Пират, бывший заключенный сказал лишь одно: “Могло быть и хуже”. Не утратил ли он надежду? “Надеяться надо всегда”, — прокомментировал мистер Дюпри. Задумывался ли он, почему реабилитирующая улика так долго лежала без дела в штабе полиции? “Ничего об этом не знаю”. Напомним, мистер Дюпри обвинялся в нанесении смертельного ножевого ранения молодому ученому по имени Джонни Блэнтон и обвинение большей частью базировалось на показаниях свидетельницы Нелл Жарро, девушки мистера Блэнтона, которая сейчас работает младшим куратором в Художественном музее Бельвиля и является законной супругой начальника полиции Клэя Жарро. На вопрос, каково его отношение к миссис Жарро, замеченной сегодня в суде, мистер Дюпри лишь повторил: “Я ни с кем не хочу ссориться. Люди ошибаются. Я хочу продолжать жить”»…