Проклятие ульфхеднара (СИ)

— Ты всё равно не одолеешь Фадира с сыновьями в одиночку, — стараясь скрыть вспыхнувшее беспокойство, Асвейг вернулась к очагу, где уже остывала приготовленная недавно рыбная похлёбка. Она взяла с полки расписанные узором миски и начала расставлять на столе. Ингольв вышел из закутка вслед за ней. И встал в стороне, открыто наблюдая за каждым её шагом. Они сейчас будто знакомились вновь, изучали друг друга, когда перестала довлеть над ними необходимость быть всегда рядом.
— Я не один. В Гокстаде меня ждут Лейви и Змей. А после я соберу войско.
— Змей? — Асвейг бросила на него взгляд искоса.
— Да, — викинг подошёл и, отодвинув её в сторону, сам перетащил лавку от стены к столу. — Он ромей. И вынужден был сбежать оттуда.
Рассказать больше он не успел: вошли Эльдьярн с Рагной. Девушка казалась чем-то удручена, будто случился между ними с великаном неприятный разговор. Она выглядела ещё более бледной, чем обычно, непрерывно шарила взглядом где-то у себя под ногами. Странно, чего такого мог сказать ей колдун, чтобы повергнуть в такую задумчивость? Тот же не выказывал вовсе никакого расстройства, но лицо его хранило отпечаток суровой решимости. Эльдьярн в очередной раз недобро оглядел Ингольва, потом Асвейг.
— Я всё обдумал, — громко буркнул он и опустился за стол, будто только и ждал, когда настанет время трапезы. — Я укажу тебе путь. Тот, где ты сможешь узнать многое о себе. Но он будет долгим и, возможно, трудным. И я пойду с тобой, потому что мне ещё многое нужно тебе рассказать.
— Разве ты можешь надолго покидать остров? — Асвейг на миг замерла с ложкой над его миской, накладывая похлёбку. — Мне показалось, ты связан с ним.
— Могу, — великан усмехнулся в усы. — Он живёт и так. Я просто вернул его к жизни, как ты меня. К тому же… Мне давно пора взглянуть на мир. Он, верно, очень изменился.
— Мир всё тот же, — хмыкнул Ингольв, усаживаясь напротив него. — В нем люди всё так же ненавидят и убивают друг друга за земли и власть. Возможно, даже больше, чем раньше.
— Откуда такие рассуждения, будто ты прожил не одну сотню лет? — в голосе великана послышалась насмешка.
— Это у меня наследственное.
Эльдьярн помрачнел, пристальнее вглядываясь в лицо викинга. Тот ответил не менее тяжёлым взглядом. Показалось, великан что-то понял или почувствовал. Он сжал ложку в руке с такой силой, что та, сочно хрустнув, переломилась на две части.
Рагна, которая присела рядом с Ингольвом, будто от него ожидая защиты, вздрогнула и посмотрела на Асвейг. А та, стараясь не подать вида, что встревожена их безмолвным разговором, подала Эльдьярну новую ложку.
Ингольв только криво улыбнулся и как ни в чём не бывало принялся за еду. Трапеза вышла напряжённой и молчаливой. Мужчины то и дело недобро поглядывали друг на друга, Рагна не поднимала глаз от своей миски, словно погрузилась в некие размышления, которые раньше не бередили её головы. Как будто узнала что-то новое и вовсе не радостное. Асвейг, будто зажатая меж двух готовых сшибиться булыжников, едва заставляла себя съесть хоть что-то. Она совершенно не представляла, куда придётся отправиться, и почему путь будет трудным, но предчувствовала, что место там найдется не только трудностям, но и опасностям, иначе Эльдьярн не стал бы раздумывать над ним отдельно.
Скоро ужин закончился. Рагна помогла убрать со стола, а великан показал, где гостям можно расположиться на ночлег. Места в доме, рассчитанном на когда-то то большую семью, оказалось с избытком, потому все уместились удобно и на достаточном, чтобы не подраться, расстоянии друг от друга.
Асвейг долго лежала в постели, глядя в тёмный каменный свод над головой, и невольно прислушивалась к дыханию Ингольва за стенкой, безошибочно отличая его от Эльдьярна. Странно, она так долго ночевала в одном доме с мужчиной, и ни разу это не заставило её содрогнуться от страха или смущения. А сейчас чувствовала себя натянутой тетивой, то и дело сердце замирало, стоило только викингу шевельнуться во сне. Всё казалось, что он придёт, ведомый каким-то новым, неизвестным ей побуждением.
И к утру Асвейг поняла, что и правда жила столько времени в спокойствии, когда его не было рядом. Она хотела забыть и забыла, пусть не сама. А сейчас всё, что она привезла с собой из Гокстада, вся недосказанность и разочарование, давили тяжёлым камнем. Пожалуй, даже сильнее, чем тогда, словно незаметно разрослись и пустили корни в душу.
Утром Асвейг встала раньше всех и начала собирать вещи. Благо даже за те месяцы, что пробыла на Фьермонте, не успела обрасти кучей всего, что сейчас нужно было бы тащить с собой. Эльдьярн привозил ей ткани, из которых она шила себе одежду. Что-то приходилось ткать самой, когда выдавались свободные мгновения без постижения загадок древних рун и гальдра. Но красоваться было не перед кем, потому все платья выглядели теперь бесхитростными и унылыми. Даже стыдно становилось. Она быстро запихнула всё, что есть, в дорожный мешок, который, прибыв на остров, закинула так далеко, что сейчас едва смогла отыскать. Её возня разбудила сначала Рагну. Девушка осторожно заглянула в отделённый угол и немного постояла, наблюдая. Асвейг посмотрела на неё исподлобья.
— И не побоялась ты снова сюда плыть, — буркнула мрачно, во всей красе ощущая всю тяжесть бессонной ночи.
— А чего мне бояться? — рыбачка пожала плечами и, осмелев, подошла ближе. Принялась помогать, подавая вещи. — Я-то всегда знала: что бы ни говорили об этом острове, далеко не всё правда. Сейчас о нём толкуют, мол, вулкан проснулся. Может уничтожить Гокстад в любой день.
— Так верно толкуют. Он ведёт себя куда более шумно последнее время, — Асвейг затянула тесеёмку мешка.
— Но ты ведь не сбежала от этого. Не побоялась остаться.
— Мне бежать некуда.
Рагна сверкнула любопытным взглядом и потупилась.
— Ингольв тоже не побоялся, — вновь заговорила, немного помолчав. — Он очень встревожился, когда узнал…
— Я не хочу об этом слышать, — оборвала её Асвейг.
Кажется, сделала она это чуть громче, чем нужно было, потому как мужчины сразу начали ворочаться и сонно вздыхать. Скоро все встали и после скомканного и молчаливого завтрака собрались отплывать. Эльдьярна долго ждать не пришлось. Запирать дом он не стал: кто сунется сюда, чтобы поживиться? Все вышли наружу и двинулись вниз по склону, глядя под ноги, чтобы не свериться: тропу за ночь изрядно размыло. Дождь до сих пор не прекратился, расквашивая чёрную мешанину под ногами ещё сильнее. Сизый туман словно стекал с плеч горы, которая сердилась, извергая густое облако пара. То и дело доносился из её глубин угрожающий рокот. Пожалуй, останься здесь, и можно было бы однажды действительно погибнуть, сгорев в пепле или под потоками лавы.
Ингольв шёл впереди, хотя это полагалось бы хозяину острова. Но тот, наоборот, замыкал их вереницу, словно ждал от покинутой обители удара в спину. Пройдя через широкую полосу окутанного мутной дымкой леса, выбрались на чёрный берег, обрамлённый тупыми зубьями скал. Асвейг снова заозиралась, как в первый раз: поняла вдруг, что с того самого дня, как высадилась на Фьермонте, больше никогда здесь не бывала.
На приколе, для надёжности вытащенные на берег, стояли две лодки: одна, побольше, та, на которой приплыли Ингольв с Рагной, и вторая, менее грузная и внушительная — великана.
— Не боишься оставлять так, не прикрыв, надолго? — викинг кивнул на судно, явно обращаясь к Эльдьярну.
— Ничего с ней не будет.
— Тебе видней, — недоверчиво хмыкнул Ингольв. — Вернёшься, а тут гнилые доски.
Колдун ничего не стал на это отвечать. Асвейг хоть и не знала наверняка, но догадывалась, что с лодкой и правда ничего не случится, коли уж остров хранит хозяина. Сохранит и его имущество.
Девушки погрузились на борт первыми, а мужчины так сильно толкнули лодку с берега, что Асвейг, не успев сесть, едва не рухнула лицом вниз. Скоро все расселись по лавкам. Ингольв мерными, привычными движениями заработал вёслами: сразу видно, грести горазд. Рагна пока отдыхала, посматривая в спину викинга. Эльдьярн не сводил взгляда с острова, что, окутанный туманом, накрытый шапкой тяжёлого дождевого облака, медленно пропадал из вида. Тихо плескалась вода у носа лодки, вспарываясь прозрачными бурунами. Асвейг отрешённо смотрела на Ингольва, который сидел к ней лицом. До сих пор не верилось, что видит его перед собой снова.