Испытание чувств

— Кстати, Надин, я тут встретил твоего дружка. Филиппа. Филиппа Марвье…
  
Глава 3
 
Сердце Элен словно замерло на мгновение, а потом начало нехотя биться медленными гулкими ударами, которые, кажется, слышны всем.
Даниель знает Филиппа! Или, если быть точнее, «знал», потому что…
Конечно, если вдуматься, то это знакомство не удивительно. Филипп тоже студент… был студентом медицинского факультета. Правда, он на несколько лет старше ее сына, но они запросто могли встречаться где-нибудь в библиотеке или университете. И уж конечно, нет ничего необычного в том, что Филипп ничего не говорил родителям об их знакомстве. Да у него добрая сотня таких товарищей, обо всех рассказать просто невозможно.
Но вот что поразительно — Даниель упомянул о Филиппе сегодня, в тот самый день…
Филипп тоже хорош. Почему он не сказал Элен, что знает ее сына… Но, может, он просто не знал фамилию Даниеля, ведь они учились на разных курсах, и, наверняка, звали друг друга просто по имени.
Да, но Даниель-то знает фамилию Филиппа…
Надин не выказала ни малейшего удивления.
— Филипп?.. А где ты его встретил?
И она его знает! Боже! Подумать только, Элен могла столкнуться с кем-нибудь из своих детей, направляясь к Филиппу. Элен почувствовала, что краснеет от смущения. Но дети не обратили на нее никакого внимания. Даниель продолжил рассказ:
— Филипп… Я заходил к нему сразу после полудня. Два месяца назад я одолжил ему пять сотен. Заходил забрать.
— Ну и как — забрал?
— Нет… Он сказал, что сейчас гол как сокол, но уладит свои дела и через три дня вернет деньги.
Ну конечно! Те же деньги! Филипп собирался занять у матери, чтобы отдать сыну. Здорово придумано!
Даниель счистил остатки паэльи себе в тарелку, сопровождая действия печальными вздохами, как будто недоедал всю жизнь.
— Пида всегда все слишком точно рассчитывает, — замечает он с сожалением. — Испанцы явно не страдают хорошим аппетитом.
На этот раз Надин пропустила мимо ушей ворчание брата.
— В Мариньяне крутят новый детектив. Ты еще не видел?
— Нет, но, говорят, неплохой.
Кажется, опасность миновала. Разговор возвратился в привычное русло. Элен успокоилась. Самое страшное не то, что Надин и Даниель были знакомы с Филиппом, а то, что это привлечет их особое внимание к преступлению, и Элен должна быть начеку, быть готовой услышать от них все, что угодно.
— Тебе ведь удалось посмотреть тот старый фильм Клузо?
— Точно!
— Так вот, новый — такой же хороший.
Жорж слушает детей вполуха. Конечно, он думает о коллекции или о дверце, которая скрипит…
Наконец-то принялись за десерт. Обед подходит к концу. Жорж встал.
— Если я тебе понадоблюсь, то я у себя в кабинете.
— Ты не будешь смотреть телевизор?
— Нет… Хочу описать новые образцы, которые мне принесли.
Он вышел. Элен с дочерью убирали со стола, Даниель поднялся к себе в комнату, откуда тут же загремела его агрессивная музыка. Вытирая руки, Надин повернулась к матери:
— Я собираюсь поехать в Сен-Клу к Барбаре. Хочу выяснить, правда ли то, что говорил Даниель. Не знаю, куда я подевала ключи. Не дашь мне свои?
— Возьми в сумочке на журнальном столе. Только не потеряй и их тоже!
— Да я свои и не потеряла. Просто неохота искать… Я еще собиралась одолжить у тебя машину… Как ты думаешь, папа разрешит мне взять его?
— По-моему, отец тебе ни в чем не отказывает.
— Это правда! Он просто лапочка!
Надин взяла сумочку и, порывшись в ней несколько секунд, достала связку ключей, положила сумку на место и направилась в кабинет к отцу.
— Скажи, па, ты не мог бы…
Одна! Наконец-то Элен остается одна! Один на один с телевизором. Один на один со своими мыслями. Один на один с болью, опустошенностью, горем.
Теперь ей не нужно играть роль, обманывать, прилагать усилия, чтобы следить за своим лицом и сохранять дежурную улыбку.
Надин вышла из дома. Заскрежетали в вечерней тишине железные ворота гаража. Машина отъехала.
Элен выключила телевизор и открыла дверь в кабинет мужа. Жорж сидел за столом. Перед ним дюжина камней разного цвета и толстый, как словарь, талмуд, в который он заглядывает, классифицируя минералы. Жорж поднял голову и посмотрел на жену поверх очков. Улыбнулся.
— Идешь спать?
— Да. Что-то сегодня устала. Будет очень мило, если ты проверишь, хорошо ли Надин заперла дверь. Ключи у нее есть. Она взяла мои.
— Договорились. Спокойной ночи. Несколько шагов, и она в ванной комнате.
Быстро умывается. Таблетка снотворного… Наконец Элен может лечь спать, нырнуть в свою постель — они с Жоржем спят на двух одинаковых кроватях, которые стоят рядом, — укрыться с головой, зарыться лицом в подушку и больше не сдерживаться.
Плакать…
Вспоминать юного прекрасного любовника, который умел превратить их еженедельные встречи в праздник секса. Каким он был изобретательным и веселым, как он умел понять все ее желания, которые она столько лет сдерживала и скрывала от строгого сдержанного мужа. Филипп мертв. Никогда больше она не почувствует его нежных прикосновений, никогда не забудется в его объятиях. Но… Жорж… Жорж тоже прекрасен в своем роде, и раз Филипп мертв, ей надо обратить все свои силы на то, чтобы Жорж ничего не узнал, иначе она лишится не только любовника, но и мужа. А это уже будет катастрофа. Сейчас как никогда она понимала, что по сравнению с преходящим счастьем, которое она испытывала с Филиппом, семейное счастье с Жоржем гораздо весомее и важнее. Она ведь любит мужа…
Она плакала бесконечно долго. Все ее тело содрогалось от сильных безмолвных рыданий. Словно все страхи, стыд, печаль могли покинуть ее вместе со слезами, которые крупными каплями катились по щекам и падали на подушку.
Когда чуть позже Жорж вошел в спальню, Элен еще не спала. Но она постаралась изобразить сон, дыша медленно и равномерно. Жорж даже не зажег свет. Он уже разделся в ванной и сразу же бесшумно проскользнул под одеяло. Поворочавшись немного, словно собака, которая устраивается поудобнее, он тут же заснул. Спокойный сон человека с чистой совестью.
Наконец, снотворное начало действовать. Элен заснула, но сон не принес облегчения — беспокойный, наполненный кошмарами, — она часто вздрагивала и просыпалась. Забытье, скорее похожее на беспамятство, пришло лишь с рассветом, когда обычно к умирающим является смерть и приносит вечное спокойствие на смену боли и страданиям.
* * *
Полиция располагается в новом здании, построенном в дерзком архитектурном стиле. Помещения чистые и светлые, стены выкрашены в веселые тона, скамейки мягкие и удобные. Всюду блеск хрома и стекла. Да, комиссариат не соответствовал традиционному представлению о полиции. Служащие тоже мало похожи на представление Элен о полицейских — они аккуратные, безукоризненно одеты. Элен встретил молодой инспектор — довольно красивый парень в светлом модном костюме. Он не скрывал удовольствия, ему нравилось иметь дело с красивой женщиной.
Входя в комиссариат, Элен чувствовала себя чрезвычайно неловко. Ее не покидало ощущение, что она сама лезет прямо в пасть к волку. А между тем утро началось гораздо лучше, чем кончился предыдущий день. Она проснулась оттого, что кто-то ласково прикоснулся к ее лицу, а в нос ударил терпкий запах кофе. Она резко села.
— Который час?
— Полвосьмого, — улыбнулся Жорж.
— Бог мой! — воскликнула Элен. — Я даже не слышала будильника.
— Нет, это я его выключил. Надин должна была рано встать, а ты вчера была такой усталой, что мы решили дать тебе немного поспать. Надин сварила кофе.
Элен была так тронута вниманием мужа, что чуть было не бросилась ему на шею, чтобы во всем сознаться. И все же удержалась, а вставая с постели, заставила себя улыбнуться.
— Вы у меня просто молодцы.
— Все же я разбудил тебя. Наверное, ты захочешь поехать со мной в комиссариат на машине. Это лучше, чем трястись в поезде.