Харли Мерлин и Тайный Ковен (ЛП)

— Невероятно, — пробормотала я. — Значит, ты хочешь сказать, что это место… снаружи его вообще не видно. И никто не может войти.
— Только те из нас, кто способен использовать магию. Ковен устроен так, чтобы записывать и пропускать определенных людей — тех, кто принадлежит к этому ковену, тех, кто принадлежит к другим ковенам, и тех, кого мы одобряем, — объяснил Уэйд, затем жестом пригласил меня следовать за ним. — Пойдем, я тебе все покажу.
Я медленно кивнула, открыв рот и подошла к нему. Мы двинулись вперед, наблюдая, как открываются двери и двигаются люди — все молодые и одетые как… нормальные люди. Все они некоторое время смотрели на меня, прежде чем вернуться к своим делам за разными дверями.
— Как ковен узнает, кто есть кто? — спросила я.
— Магия, — сказал Уэйд. — Заклинания на месте.
— О'кей, тебе придется быть немного конкретнее
— Не волнуйся, скоро узнаешь больше. А пока представь себе эту структуру как массивный, самодостаточный организм, обладающий совестью и памятью. Он знает, кто мы, что делаем и когда. Он запоминает наши шаги с фотографической точностью, и его можно настроить на отказ в доступе тем, у кого нет соответствующего разрешения.
Мы дошли до конца коридора, который разделялся на два одинаково больших коридора, расходящихся в противоположных направлениях. На стене перед нами висела гигантская табличка. Она была сделана из нержавеющей стали, и я могла видеть себя и Уэйда, отражающихся на его блестящей поверхности. Слова, которые я видела раньше на детской магнитной доске, были четко выгравированы наверху изящными, закрученными буквами. Ordo Ab Chao. Ниже следовал текст, тоже на латыни.
— Что это? — спросила я, пытаясь прочитать и не понимая около 90 процентов этого. Кроме слов «мистика», «мужество» и «добродетель», ничего не казалось знакомым.
— Клятва верности, — ответил Уэйд. — Это клятва, которую мы даем, когда вступаем в Ковен. Обещание, которое превосходит время и пространство. Слова огромной важности, которые мы никогда не сможем повторить. Ты тоже этому научишься.
— Эй, приятель! Я здесь, чтобы поздороваться, а не присоединиться к твоей странной секте. Хотя, должна признать, выглядит круто и все такое, — сказала я.
Я последовала за Уэйдом по коридору направо, постоянно оглядываясь, восхищаясь скульптурами в Драконьем стиле и острыми арками, простирающимися над головой, медными люстрами и светотенями картин. Эти вещи, вероятно, стоили целое состояние, но эстетика была довольно странной. Произведения искусства были больше классикой, в то время как арки и архитектурные детали были неоготическими, а стены и полы — простыми, откровенно минималистичными.
Два года, проведенные у Смитов, позволили мне получить образование в частной школе, и именно там я получила среднее образование. Мои учителя смотрели на меня свысока, учитывая мое грубоватое отношение, но у них не было другого выбора, кроме как учить меня тому же, что и богатеньких детей в классе, предметам, которые включали искусство, архитектуру и дизайн. Я с удивлением обнаружила, что кое-что вспомнила, анализируя обстановку.
Все это выглядело прекрасно, но и в то же время жутко. Я так чувствовала. За неимением лучшего слова, я решила придерживаться «потустороннего» при описании общего вида Ковена Сан-Диего. Мимо нас проходили люди, большинство из них кивали Уэйду. Особенно дамы, казалось, были рады его видеть.
— Они все, э-э, ведьмы? — спросила я, глядя в глаза некоторым из них. От них исходила смесь любопытства и подозрительности. В конце концов, я была чужаком на их территории, так что это не было сюрпризом.
— Ведьмы, колдуны, да, — ответил Уэйд и повернул налево, в потрясающий обеденный зал.
Он был огромным, с тремя длинными рядами столов из белого мрамора посередине, покрытых белым фарфором и серебряной посудой. С нелепо-высокого потолка свисали светящиеся подвески в форме шара, а в дальнем конце, перпендикулярно остальным, стоял еще один стол.
Это банкетный зал, — сказал Уэйд. — Здесь мы все едим. Разумеется, готовка и обслуживание осуществляются специально назначенными сотрудниками. Некоторые из наших молодых ведьм и колдунов работают здесь неполный рабочий день. Не то чтобы они должны платить, чтобы жить здесь, но человеческий мир может быть дорогим.
— Ты хочешь сказать, что тоже здесь живешь?
— Большинство из нас, да. Ковен редко позволяет своим людям арендовать собственное жилье в городе. Здесь безопаснее и проще жить. Не то чтобы нам не хватало места, — ответил он.
— А чем конкретно занимается Ковен?
— Много чем, — ухмыльнулся Уэйд. Затем он вышел в коридор, и я последовала за ним. — Магия — это результат мощной энергии, проявляющейся через физические тела. Мы рождаемся магами и никогда ими не становимся. Сама энергия — это хаос, основополагающая сила самой Вселенной, сила, которая питает мир. Однако из хаоса приходит порядок. Это то, чем мы живем. Должны же быть какие-то правила. Нас намного больше, чем людей, и мы миролюбивы по своей природе. Ты, вероятно, хорошо знаешь, что люди склонны уничтожать то, чего не понимают.
— Да, наверное. Я видела в фильмах, — сказал я.
— Тебя, должно быть, тоже не раз называли чокнутой. Так?
Воспоминания о первых двух случаях, когда мои силы проявились, ударили меня по голове. Среди прочих терминов — да.
— Меня называли монстром. Чудачкой. Мерзостью.
Я могла продолжать, но не было смысла останавливаться на прошлом. Я пережила это.
— Ну, ковенцы здесь, чтобы защитить тех из нас, через кого свободно течет хаос, тех из нас, кто способен на магию, — ответил Уэйд. — В свою очередь, мы придерживаемся законов, мы применяем их, и делаем все возможное, чтобы оказать положительное влияние на мир. Люди не очень хорошо заботятся об этой планете или о себе, в чем мы и участвуем, в меру, конечно. Мы не супергерои и не обязаны служить им. Наша главная цель — уберечь их от магического вреда. Есть вещи… существа, отличные от ведьм и колдунов, и явления, которые люди никогда не смогут понять. Мы держим их вне поля зрения. Мы нейтрализуем их, если нужно.
«Совсем как в ту ночь с горгульей», подумала я, медленно кивая.
Мы вошли в другой зал, в три раза больше столовой. Его стены были гладкими и черными, и было множество препятствий и тренировочных манекенов, целей и барьеров. Это была тренировочная площадка, и судя по следам ожогов и обморожения на деревянных куклах, в основном именно здесь ведьмы и колдуны тренировались.
На стенах висели разнообразные средневековые щиты и оружие, мечи в посеребренных ножнах с драгоценными камнями на рукоятях, луки и стрелы разных размеров, копья и гарпуны, молотки и топоры, ножи и кинжалы, несколько дубинок. Это было место для воинов. Я была больше похожа на девушку в кожаной куртке и на Мустанге.…
Около двенадцати ведьм и колдунов тренировались, держа руки поднятыми и запуская огненные шары в установленные на стене цели. Инструктор в черной военной форме шел за ними, выкрикивая приказы и критикуя их позы.
— Раздвинь ноги, Родригес! Если ты хороший стрелок, тебе не придется беспокоиться о ком-то, когда он подойдет достаточно близко, чтобы пнуть тебя по яйцам!
— Вау, — выдохнула я, чувствуя жалость к мальчику Родригесу, чье смущение уже заливало мои щеки румянцем.
— Здесь мы тренируемся, как видишь. Это О'Халлоран, один из наших инструкторов. Думаю, он тебе понравится. Он такой же грубый, как и ты, — сказал Уэйд.
— Если я грубая, тогда что именно ты имеешь в виду?
— Знаешь, твой острый язычок не принесет тебе ничего хорошего в этом месте, — парировал Уэйд, затем встал передо мной. Я попятилась, но он последовал за мной, держась на расстоянии нескольких дюймов. Его лицо было слишком близко к моему, его раздражение разожгло во мне огонь или это было просто присутствие, которое произвело на меня такой эффект? Я не была уверена, но его карточная уловка все еще пугала меня, и его высокомерие заставило меня захотеть ударить его. Чем дальше я от него, тем лучше.