Подлунное Княжество (СИ)
— Влюблённый чародей теряет искусство ворожбы, — Ратибору хотелось верить, что последние слова Беовульфа не были насмешкой.
— Тогда его точно здесь нет. Можешь не волноваться… Ты всё пиво-то не выпивай! Сухой разговор глотку дерёт!
— Извини, — Ратибор протянул баклажку товарищу.
— Кое-что мы уяснили, — Беовульф сделал глоток, встряхнул баклажку, убедившись в наличии хмельной жидкости, бережно поставил пузатый сосуд рядом с собой. — Теперь главное — спасение тебя и девчонки, — он покачал головой. — Дурость — болезнь заразная! Сотню раз мог вас обоих пристукнуть, револьверы разломать и всё. Кругом тишь да гладь! Нет, старый дурак, голову ломаю, выдумываю что-то, пока вы друг другу глазки строите.
— Ты не смог бы… пристукнуть.
— Опять споришь?! Ты говорил, у тебя наставник на меня похож был? Жалко мне человека! Вот он от тебя натерпелся!
— Спасибо, — Ратибор смотрел в светло-голубые глаза северянина.
— Вот, началось! — Беовульф опустил голову и принялся тщательно изучать пространство между носками сапог. — Ещё песню начни сейчас складывать! Хватит соплей! — северянин тряхнул пшеничными волосами. — Слушай дальше! Не сбрил бы усы, дурень, было бы на что наматывать! И без споров мне тут!
Всадник кивнул.
— Говорил я уже, — северянин неторопливо потирал подбородок, — есть тут пара особых местечек. Вроде тех подземных залов, о коих ты толковал. Неизвестно кем и непонятно для чего построены. Первое называется Крепость Миров. Если её кто-то видел, то человек тот крепко умеет язык за зубами держать. Что она из себя представляет и где находится не знает никто, но разговоров о той крепости много. Каких только чудес ей не приписывают. Многие её разыскивали: кто из своих интересов, кто на благо человечества. И те, и другие у разбитого корыта остались. Не открывается Крепость Миров. Даже облика своего показать не хочет…
— Что мне проку от крепости, которой может и нет на самом деле? — не выдержал Ратибор.
— Экий ты перечник! — рассердился Беовульф. — Сказано было тебе слушать? Вот и держи ухи на макухе, а не рассуждай! В те подземелья, наверное, тоже не каждый заходил, ты да торговец этот… То бишь как его?
— Старко, — подсказал всадник.
— Вот именно. Я про крепость тебе рассказал, в курс дела вводя. Чтобы не растерялся, если что. Кто тебя знает, может попрёшь, дороги не разбирая, да прямо к её воротам и выйдешь. Боги дурням помогают, а уж героям тем более! Теперь к другому месту обратимся. Называется оно Святилищем. В нём много народу побывало. Я даже знаю некоторых. Сэр Ланцелот хотя бы. Он когда у конунга своего жену увёл, скрывался в разных глухих уголках. Заночевал однажды в местечке, что в его краях Стоунхендж прозывается. Засыпая попросил своего бога сделать так, чтобы ему, рыцарю Ланцелоту, не приходилось бы словно татю прятаться, а жить, творя добро и совершая подвиги ради всех обиженных и слабых, а особенно во славу своей дамы сердца… Вот и проснулся здесь. Купцы некоторые, с дороги сбившись, попадали в чудное место, где то ли каменные идолы вокруг, то ли просто валуны. У всех потом жизнь менялась — одни в гору шли, другие разорялись. Ставр говорил, что однажды видел издали огромные статуи длинноухих воинов, да от греха подальше завернул коня и дал дёру. Святилище человека по-своему оценивает и решает: помочь ему или в грязь втоптать. Вот куда тебе нужно, Ратибор.
— И в какой стороне то Святилище?
— Откуда я знаю! Искать его бесполезно. Оно само находит, кого нужным считает. Тебе уж только решать останется — входить туда или ноги уносить.
— Здорово! — Ратибор усмехнулся. — Иди туда — не знаю куда, ищи то — не знамо что! Не чересчур мудрёно получается? По-моему, проще небольшую заставу приступом взять.
— Проще, — согласился северянин. — Так же просто, как целиком руку отрубить, вместо того, чтобы занозу из пальца выковырять. По дурному голову сложить всегда просто. Чудной ты парень — то комаров от девчонки отгоняешь, то готов с сотней опытных воинов схлестнуться, а дальше трава не расти.
— Я же не просто так, — смутился всадник. — Не из лихости. Сам же ты говорил, что нам отсюда поскорее убираться надо. А теперь выходит — броди, ходи по лесам и долам, пока это самое Святилище объявиться не соизволит!
— В нужную сторону мыслишь! — одобрил Беовульф. — Потому и двинешься с утра на восток. Там места безлюдные. Так, шайки охотников за живым товаром. Трусы. Не будешь зевать, отобьёшься. Кроме револьверов бы тебе оружие раздобыть.
— Вот, — всадник показал летающий нож и подобранную в сегодняшней схватке саблю.
Беовульф согнул изящное лезвие колесом. Отпустил пальцы удерживающие самый кончик клинка. Сабля распрямилась со свистом. На мгновение смертоносная сталь ухватила отблеск костра и метнула в темноту молнию. Северянин протянул оружие Ратибору, глянул на свой богатырский меч и исполинскую секиру, скривил губы.
— Может эта ковырялка и неплохая игрушка, — покачал он головой, — только не по мне такое оружие. Я пока на себе пуда три железа не почувствую, словно раздетый хожу. Да и конь, коли тяжести на хребте не чует, дурить начинает… Но на безрыбье… Ты вот что, Ратибор, рубись этой фитюлькой до последнего, а уж если револьверы достанешь — живых не упускай. Слава — вещь заманчивая, но не в нашем случае.
— А сегодняшние? Наверняка, проболтаются… Сам говоришь — Доны на голову встанут, но револьверы получат. Следопытов наймут. Мы же по воздуху не полетим.
— Ты подковы наших коней видел? — улыбнулся Беовульф. — Старая уловка конокрадов — волчий след. Но ты прав — Донам ничего не стоит опытных сыскарей нанять. Они рано или поздно хитрость раскусят. Потому слушай вторую часть моего плана. Я сейчас допиваю пиво, забираю собаку (две девки сразу у тебя остатки мозгов изведут) и отправляюсь к месту сегодняшней заварушки. Там я подковы своего коня привожу в надлежащий вид и отправляюсь на запад. Неторопливо так, чтобы псы Донов не особо отставали… Мне главное до форпоста добраться, где Ставр обретается. Там мы наших приятелей известим. Соберёмся. Двинем на Новойарк. Майку мозги вправим, заодно бучу устроим, чтобы Доны о тебе на время забыли.
— Ты… Но… Я не… , — Ратибор был ошарашен тем, что северянин, шутки которого казались грубыми и неуместными, но который уже дважды вытаскивал его из сложных ситуаций, вот так вот за здорово живёшь, через некоторое время растворится в темноте. Друзья во всех Мирах приобретаются не так легко, чтобы с ними было просто расстаться. — Может…
— Не может! — отрезал Беовульф. — Ты думаешь, я сам с лёгким сердцем отпускаю пристукнутую девчонку и полоумного героя, которые к тому же и глаз друг с друга не сводят? Да я бы самолично водил бы вас за ручку по всему Межмирью и следил, чтобы бы не обидели, сложись бы всё иначе! Сейчас из двух зол выбираем меньшее. Молчи, парень! Времени, с гулькин нос. Не видишь, уже что-то со временем происходит? Я на вас наткнулся — солнце садилось. А сколько мы ещё провернуть дел успели? То-то! Как стемнело и трёх часов не прошло, а на востоке уже сереет. Некогда спорить. Давай-ка на посошок.
Пока Беовульф поглощал пиво, Ратибор глянул в ту сторону, откуда появлялось проснувшееся солнце. Действительно, мерцающие далёкие звёзды, нехотя затухали, уступая перед первым натиском дневного светила.
— Держи-ка! Потом ещё хвастаться буду, что с великим победителем злых чародеев из одной баклажки причащался.
— Я тоже буду тебя помнить, — Ратибор сделал глоток. — Спасибо за…
— Не надо соплей, парень! — Беовульф забрал опустевшую баклажку и одним прыжком оказался на спине не рассёдланного жеребца. — Валькирия, ты со мной?!
Собака нехотя поднялась с прогретой костром земли. Потянулась. Зевнула с подвыванием так, что в ближних кустах зашуршала какая-то перепуганная живность. Глянула на Беовульфа с укоризной — не мог, мол, до утра подождать.
— Оставайся, если хочешь! — северянин слегка дёрнул поводья, направляя коня в заросли.
— Удачи тебе! — крикнул вслед Ратибор.