Племянница маркизы

Глубоко вздохнув, она отступила на шаг, провела ладонью по щеке и вытерла ее о платье. Нубиец и араб выжидательно смотрели на нее. Девушка расправила плечи и сказала звенящим голосом, разорвавшим тишину:
– План изменился. Он принадлежит вам. Делайте с ним, что хотите.
Сказав это, Мари Кальер направилась к двери. Краем глаза она видела, как араб и нубиец шагнули к шевалье.
 
12
На следующее утро Мари занялась накопившимися делами, которые отложила, пытаясь воплотить в жизнь свой план. Сюда относилась и ревизия денежных средств, после которой у нее разболелась голова.
Чтобы расквитаться с де Рассаком, Мари истратила почти все. У нее больше не оставалось достойных украшений, за которые можно было бы выручить деньги. И тут ей пришло в голову, что король не посещает ее уже три недели – с момента происшествия в salon des anges. Неужели монарх обо всем узнал? Неужели о ней уже ходят слухи? Мысль о том, что она может лишиться расположения короля, испугала Мари. Ей непременно надо было поговорить с ним.
Во время дневной прогулки в парке Мари ждала подходящего момента, чтобы заговорить с Людовиком, но ничего не вышло. Король явился в окружении многочисленной свиты. Мари знала всех, кроме высокой блондинки, с которой он без всякого стеснения флиртовал.
Она была в платье с глубоким декольте, как того требовала последняя мода, и двигалась с кошачьей грацией. Хотя незнакомка и наслаждалась вниманием короля, в ее манере держаться не было ни подобострастия, ни застенчивости. В каждом жесте этой женщины сквозили жажда жизни и чувственность.
– Кто она? – спросила Мари, тотчас ощутившая обаяние незнакомки, когда вместе с Надин стояла у одного из фонтанов. – Я никогда прежде не видела ее.
– Маркиза де Монтеспан. Она прибыла неделю назад, но ты ведь глаз не сводила с шевалье де Рассака, – колко ответила подруга.
Мари возмущенно вскинула голову:
– Я была занята, это верно, но только не этим кретином. И вообще, шевалье меня совершенно не интересует. Это ясно?
Надин закатила глаза:
– Конечно, Мари!
Когда король проходил мимо них, обе присели в глубоком реверансе. Мари подняла голову и подарила ему чарующую улыбку, но он этого как будто не заметил.
Так же мало замечал он ее и. вечером, и на следующее утро: Людовик смотрел сквозь Мари, словно через стекло, будто ее здесь не было вовсе.
В отчаянии она попросила Жана составить для нее сообщение и тайком передать камердинеру короля. Дегре нехотя согласился помочь ей. Мари нечем было заплатить за его услуги и пришлось уговаривать лакея подождать с вознаграждением.
Но и эта затея не принесла результата. Три дня Жан ждал с оплатой, но потом поставил ультиматум:
.– Или завтра вы отдаете мне деньги, мадемуазель Кальер, или это последний раз, когда я выполняю ваше поручение. И будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы впредь в Версале никто не оказывал вам услуг.
Мари не сомневалась, что именно так он и поступит. Связи, подобные этим, были необходимы для выживания в болоте под названием Версаль. Ей придется каким-то образом раздобыть деньги. Тут Мари вспомнила о лошади, подаренной ей королем. Ведь должна же она хоть что-то стоить! На пырученные деньги она еще какое-то время сможет продержаться на плаву.
В конюшне Мари подошла к кобыле, приветствуя ее щелчком по носу, и задумчиво погладила мягкие ноздри. Девушка дождалась, пока мимо пойдет конюх и после обычного приветствия вовлекла его в разговор, в котором помимо прочего, упомянула о том, что хочет продать лошадь.
– Это невозможно, мадемуазель Кальер, – уверенно ответил тот.
– Почему?
– Король по своей доброте позволил вам пользоваться лошадью, но животное по-прежнему принадлежит ему. Если пожелаете, можете справиться в книгах.
Это известие потрясло Мари. Она всегда считала животное подарком.
– Может быть, это ошибка? – подавленно спросила она.
– Нет. Король дарит лошадей только представителям знатного рода.
Мари сдалась. Лошадь ей не принадлежит, значит, продать ее она не может. Вернувшись к себе, девушка бросилась на кровать и невидящим взглядом уставилась на шелковый балдахин.
– Какое платье вам подготовить на вечер? – прервала ее раздумья Фанетта.
Больше всего Мари хотелось сейчас накрыться с головой одеялом и махнуть на все рукой, но ей необходимо было действовать, поэтому она оглядела платья, которые держала перед ней Фанетта.
– А можно ли их продать? – вдруг спросила она.
– Я узнаю, но за них много не выручишь. – Горничная повесила платья на спинку стула и нерешительно подошла к Мари. – У вас трудности с деньгами, мадам Кальер? Я… скопила немного… Если вы… – Девушка осеклась.
– Спасибо, Фанетта. – Мари, тронутая, пожала девушке руку. – В этом нет необходимости. Я уже кое-что придумала. Сегодня вечером я надену голубое платье.
Но и в голубом наряде ей не удалось побеседовать с королем. Гонимая отчаянием, она последовала за Людовиком, когда он со своей свитой покинул торжество, и прямо перед его покоями решительно преградила монарху дорогу.
– Сир, – начала она, поднимаясь из глубокого реверанса не дождавшись его позволения. – Сир, вот уже несколько дней я пытаюсь получить аудиенцию. Мне необходимо с нами поговорить. Умоляю вас выслушать меня. Пожалуйста, окажите мне эту милость.
– Мадемуазель Кальер, вы получите аудиенцию, когда придет время. До тех пор вам придется потерпеть.
Мари вновь склонилась в реверансе. Хотя голос короля и прозвучал достаточно холодно, она уцепилась за его слова:
– Благодарю вас, сир. Я буду считать минуты до нашей встречи.
Шли дни, но аудиенции она не получала. Фанетте удалось продать два платья, впрочем, выручка оказалась смехотворно мала. Мари больше не покидала свою комнату. Она поочередно проклинала наглость шевалье де Рассака, свою собственную глупость и дворцовые сплетни.
Наконец, когда молодая женщина уже не надеялась, король направил ей послание, в котором сообщал, что примет ее в cabinet de conseil (в рабочем кабинете). Теперь у Мари уже не было сомнений, что речь и в самом деле шла об официальной беседе.
Но это ее не беспокоило. Единственное, что имело смысл, это то, что она получила возможность поговорить с королем наедине. Она убедит его. Напомнит о том, что их связывало. В конце концов соблазнит.
Почти бегом, в платье, выгодно подчеркивающем все ее достоинства, Мари отправилась к королю. Тревожные мысли развеялись, и она не сомневалась, что теперь все будет хорошо.
Церемониймейстер проводил ее от передней прямо к кабинету короля и объявил ее имя. Глубоко вздохнув, Мари пошла за ним и тотчас присела в глубоком реверансе.
– Можете подняться, – сказал король, который сидел за изящным полированным письменным столом из орехового дерева, инкрустированным перламутром.
Мари с сияющей улыбкой выпрямилась. Но эта улыбка исчезла, когда девушка увидела, что король не один, и мужчина, сидящий на одном из стульев, не кто иной, как шевалье де Рассак.
Она взяла себя в руки и грациозно подошла к свободному стулу. Мари не видела шевалье ни в парке, ни на празднествах во дворце с той самой ночи в заведении мадам Дессан.
В глубине души она надеялась, что он уехал. Сейчас Мари решила, что не позволит ему смутить себя.
– Сир, – сказала она грудным голосом, – благодарю вас за аудиенцию.
– Я славлюсь своей добротой, – ответил король с некоторым сарказмом. – К сожалению, некоторые из моих подданных путают мою доброту со слабостью. Или глупостью.
Мари распахнула глаза:
– Сир, при всем желании я не могла бы представить…
– Нет? – резко прервал ее король. – Тогда вы в самом деле считаете меня глупцом!
Тон, которым он говорил с Мари, был для нее нов и непривычен. В нем не было ни игривости, ни скрытой нежности. О своем первоначальном намерении Мари пришлось забыть.
Ее судьба висела на волоске. Она ощущала это каждой клеточкой своего тела. Страх заставил ее отбросить всякую дипломатию: